Глава 1

БОЛЬ­НОЙ

— Серд­це в по­ряд­ке, — ска­зал врач. — Лег­кие тоже. Ор­га­ни­че­ских за­бо­ле­ва­ний не на­хо­жу. Не вол­нуй­тесь, Филип Ле­фр­энк, смерть вам пока не гро­зит. Недуг, по­ра­зив­ший вас, — пе­ре­утом­ле­ние. Луч­шее ле­кар­ство от него — отдых.

Дело про­ис­хо­ди­ло в Лон­доне, в моей ад­во­кат­ской кон­то­ре; за вра­чом по­сла­ли после того, как пол­ча­са назад я пе­ре­пу­гал клер­ка, прямо за пись­мен­ным сто­лом по­те­ряв со­зна­ние. Не смею без лиш­ней на то нужды за­дер­жи­вать вни­ма­ние чи­та­те­ля на своей особе, но, по­ла­гаю, обя­зан по­яс­нить, что за­ни­маю долж­ность «млад­ше­го» бар­ри­сте­ра и весь­ма за­гру­жен ра­бо­той. Родом я с ост­ро­ва Джер­си, из семьи с фран­цуз­ски­ми кор­ня­ми, сви­де­тель­ством чему яв­ля­ет­ся наша фа­ми­лия, пе­ре­де­лан­ная на ан­глий­ский лад много по­ко­ле­ний тому назад. Се­мей­ство мое, надо ска­зать, ис­ста­ри при­вык­ло счи­тать, что лучше ост­ро­ва Джер­си на земле места нет. И по сей день вся­кое упо­ми­на­ние обо мне как о члене ан­глий­ской ад­во­кат­ской кол­ле­гии вы­зы­ва­ет неиз­быв­ную до­са­ду у моего отца.

— Отдых? — по­вто­рил я вслед за моим вра­че­ва­те­лем. — А из­вест­но ли вам, до­ро­гой друг, что идет сес­сия? Су­деб­ные за­се­да­ния в раз­га­ре! Ви­ди­те, сколь­ко дел ско­пи­лось у меня на столе? В моем слу­чае отдых — это крах!

— А ра­бо­та, — спо­кой­но за­ме­тил врач, — это смерть.

Я вни­ма­тель­но по­смот­рел на него. Нет, непо­хо­же, чтобы он со­би­рал­ся про­сто при­пуг­нуть меня: лицо его со­хра­ня­ло со­вер­шен­но се­рьез­ное вы­ра­же­ние.

— Это всего лишь во­прос вре­ме­ни, — про­дол­жил врач. — У вас креп­кий ор­га­низм, вы мо­ло­ды, но вам боль­ше нель­зя до такой сте­пе­ни пе­ре­гру­жать себя. Вот мой совет: уез­жай­те немед­лен­но. Вер­ней­шее сред­ство вос­ста­но­вить силы — мор­ской воз­дух. Нет-нет, я не со­би­ра­юсь вам ни­че­го про­пи­сы­вать. Более того, я от­ка­зы­ва­юсь вас поль­зо­вать. Про­щай­те.

С этими сло­ва­ми мой друг-док­тор от­кла­нял­ся. Но я был упрям: в тот же день я от­пра­вил­ся в суд.

Там глав­ный ад­во­кат об­ра­тил­ся ко мне за све­де­ни­я­ми, предо­ста­вить ему ко­то­рые вхо­ди­ло в мои обя­зан­но­сти. К сво­е­му ужасу и изум­ле­нию, я об­на­ру­жил, что со­вер­шен­но неспо­со­бен со­брать­ся с мыс­ля­ми: все факты и даты сме­ша­лись у меня в го­ло­ве. По­тря­сен­ный этим, я поз­во­лил от­вез­ти себя домой. На дру­гой день, вер­нув все свои дела по­ве­рен­ным моих кли­ен­тов, я, сле­дуя со­ве­ту врача, пер­вым же па­ро­хо­дом от­пра­вил­ся в Нью-Йорк.

Пу­те­ше­ствие в Аме­ри­ку я пред­по­чел всем иным стран­стви­ям, по­сколь­ку много лет тому назад один из род­ствен­ни­ков моей ма­те­ри уехал в Со­еди­нен­ные Штаты и вполне пре­успел там на ниве зем­ле­де­лия. Он не раз при­гла­шал меня к себе. Вот я и по­ду­мал, что дол­гое без­дей­ствие под на­зва­ни­ем «отдых», к ко­то­ро­му при­го­во­ри­ла меня ме­ди­ци­на, нель­зя про­ве­сти при­ят­нее, чем ис­пол­нив род­ствен­ный долг и по­пут­но по­смот­рев на Аме­ри­ку. После недол­го­го пре­бы­ва­ния в Нью-Йор­ке я от­пра­вил­ся по­ез­дом к ми­сте­ру Ай­зе­ку Ми­до­ук­роф­ту, в име­ние под на­зва­ни­ем «Мо­рвик-фарм».

Дол­жен вам за­ме­тить, что Аме­ри­ка по­ра­зи­ла меня на ред­кость ве­ли­че­ствен­ной кра­со­той при­ро­ды, но, по кон­трасту, в неко­то­рых шта­тах по­па­да­лись и самые мо­но­тон­ные, од­но­об­раз­ные и не ин­те­рес­ные для про­ез­жа­ю­ще­го виды. Мест­ность, где рас­по­ла­га­лась ферма ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та, от­но­си­лась как раз к по­след­ней ка­те­го­рии, так что, выйдя из ва­го­на на стан­ции Мо­рвик, я огля­дел­ся и ска­зал себе: «Если ис­це­лить­ся в моем слу­чае — озна­ча­ет по­пасть в наи­скуч­ней­шее место на земле, что ж, я не мог вы­брать лучше».

Те­перь, когда я вспо­ми­наю эти слова, то рас­це­ни­ваю их — и вы вско­ре в этом со мной со­гла­си­тесь — как суж­де­ние в выс­шей сте­пе­ни по­спеш­ное и по­верх­ност­ное, по­сколь­ку мне не было дано пред­ви­деть, какие неожи­дан­но­сти могут таить время и слу­чай.

Стар­ший сын ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та, Эм­б­ро­уз, встре­чал меня на стан­ции.

Во внеш­но­сти Эм­б­ро­уза Ми­до­ук­роф­та не было ни­че­го, что поз­во­ли­ло бы преду­га­дать стран­ные и ужас­ные со­бы­тия, раз­ра­зив­ши­е­ся вско­ре после моего при­ез­да. Вид­ный, пы­шу­щий здо­ро­вьем па­рень, каких ты­ся­чи, ска­зал:

— Здрав­ствуй­те, ми­стер Ле­фр­энк. Рад вас ви­деть, сэр. Уса­жи­вай­тесь в ко­ляс­ку, а за че­мо­да­ном вашим при­смот­рят.

Я от­вет­ство­вал со столь же при­ли­че­ству­ю­щей слу­чаю веж­ли­во­стью:

— Бла­го­да­рю. Все ли бла­го­по­луч­но дома? — и мы от­пра­ви­лись в путь.

Наша до­рож­ная бе­се­да на­ча­лась было с об­суж­де­ния во­про­сов сель­ско­го хо­зяй­ства, но не успе­ли мы пре­одо­леть и де­ся­ти ярдов пути, как я вы­ка­зал пол­ное неве­же­ство и в зем­ле­де­лии, и в жи­вот­но­вод­стве. Эм­б­ро­уз Ми­до­ук­рофт по­пы­тал­ся найти более под­хо­дя­щую тему для раз­го­во­ра, од­на­ко не пре­успел в этом. Тут за дело взял­ся я и для на­ча­ла осве­до­мил­ся, удач­ное ли время вы­брал для ви­зи­та. Бес­страст­ное, за­го­ре­лое лицо мо­ло­до­го фер­ме­ра на гла­зах ожи­ви­лось. Ви­ди­мо, я слу­чай­но за­тро­нул пред­мет, вол­ну­ю­щий его.

— Лучше быть не может, сэр, — ска­зал он. — Ни­ко­гда в нашем доме не было так ве­се­ло, как те­перь.

— У вас еще кто-то го­стит?

— Не то чтобы го­стит, сэр. Это, ви­ди­те ли, новый член семьи, ко­то­рый при­е­хал жить с нами.

— Новый член семьи? И могу я спро­сить, кто же это?

Пре­жде чем от­ве­тить, Эм­б­ро­уз Ми­до­ук­рофт по­мол­чал, по­тро­гал кну­том ло­шадь, с ка­кой-то ро­бо­стью на меня по­гля­дел и, на­ко­нец, вы­па­лил самым про­сто­душ­ным об­ра­зом:

— Это де­вуш­ка, сэр, и милее ее вы в жизни не ви­да­ли!

— Вот как? По­дру­га вашей сест­ры, я по­ла­гаю?

— По­дру­га? Гос­подь с вами, сэр! Это наша ма­лень­кая аме­ри­кан­ская ку­зи­на, Ней­о­ми Ко­ул­б­рук.

Я смут­но пом­нил, что млад­шая сест­ра ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та ко­гда-то вышла замуж за аме­ри­кан­ца, за­ня­то­го в тор­гов­ле, и много лет тому назад умер­ла, оста­вив един­ствен­ное дитя. Те­перь я узнал, что и отец также умер, перед кон­чи­ной пре­по­ру­чив без­за­щит­ную дочь по­пе­че­нию мо­рвик­ских род­ствен­ни­ков своей по­кой­ной жены.

— Он все время спе­ку­ли­ро­вал, — про­дол­жил Эм­б­ро­уз, — хва­тал­ся то за одно, то за дру­гое, но ни­че­го не до­бил­ся. Того, что он оста­вил после себя, едва хва­ти­ло на по­хо­ро­ны. Мой отец опа­сал­ся немно­го перед ее при­ез­дом, как эта пле­мян­ни­ца себя по­ка­жет. Ви­ди­те ли, сэр, мы — ан­гли­чане и, хотя и живем в Со­еди­нен­ных Шта­тах, все-та­ки креп­ко дер­жим­ся на­ше­го ан­глий­ско­го укла­да. В общем, могу вам при­знать­ся, мы не слиш­ком одоб­ря­ем аме­ри­кан­ских жен­щин, но, когда Ней­о­ми при­е­ха­ла, она нас всех по­ко­ри­ла. Такая де­вуш­ка! Сразу по­ве­ла себя как род­ная. В неде­лю вы­учи­лась по­мо­гать в ко­ров­ни­ке. Я вам даже боль­ше скажу: двух ме­ся­цев не про­шло, как она здесь, а мы уж и пред­ста­вить себе не можем, как без нее об­хо­ди­лись!

Раз­го­во­рив­шись о Ней­о­ми Ко­ул­б­рук, Эм­б­ро­уз до са­мо­го дома, не умол­кая, не менял темы. Не тре­бо­ва­лось боль­шой про­ни­ца­тель­но­сти, чтобы по­нять, какие чув­ства вы­зва­ла в нем его ку­зи­на. Вос­торг мо­ло­до­го че­ло­ве­ка в лег­кой форме за­ра­зил и меня. Так что, когда мы, уже к ночи, под­ка­ти­ли к во­ро­там дома, я с неко­то­рым даже воз­буж­де­ни­ем пред­вку­шал зна­ком­ство с Ней­о­ми Ко­ул­б­рук.

Глава 2

НОВЫЕ ЛИЦА

Немед­лен­но по при­ез­де я был пред­став­лен ми­сте­ру Ми­до­ук­роф­ту, главе се­мей­ства.

За по­след­ние годы ста­рик одрях­лел; хро­ни­че­ский рев­ма­тизм при­ко­вал его к ин­ва­лид­ной ко­ляс­ке. При­нял он меня лю­без­но, хотя вы­гля­дел утом­лен­ным. Его неза­муж­няя сест­ра — сам он вдо­вел уже много лет — си­де­ла в той же ком­на­те, она уха­жи­ва­ла за бра­том. Это была ме­лан­хо­ли­че­ско­го скла­да, сред­них лет жен­щи­на, ли­шен­ная вся­ких сле­дов внеш­ней при­вле­ка­тель­но­сти. По­хо­же, она при­над­ле­жа­ла к той по­ро­де людей, ко­то­рые живут как бы про­тив воли, слов­но жизнь — тяж­кая обя­зан­ность, бремя, коего они ни­ко­гда бы не при­ня­ли, спро­си их об этом за­ра­нее. Об­ме­ни­ва­ясь во­про­са­ми и от­ве­та­ми, мы про­ве­ли несколь­ко от­ча­ян­но скуч­ных минут в неуют­ной го­сти­ной, а затем меня от­пу­сти­ли на­верх, в от­ве­ден­ную мне ком­на­ту, рас­па­ко­вать че­мо­дан.

— Ужин в де­вять часов, сэр, — ска­за­ла мне вслед мисс Ми­до­ук­рофт, про­из­не­ся эту фразу так, слов­но «ужин» — нечто вроде до­маш­ней пытки, при­чем муж­чи­ны, по за­ве­ден­но­му обы­чаю, вы­сту­па­ют па­ла­ча­ми, а жен­щи­ны — по­кор­ны­ми жерт­ва­ми. Не слиш­ком об­ра­до­ван­ный пер­вы­ми впе­чат­ле­ни­я­ми от дома, я по­сле­до­вал за слу­гой.

Пока что — ни Ней­о­ми, ни ро­ман­ти­ки.

Ком­на­та моя ока­за­лась опрят­ной — и до такой сте­пе­ни, что это дей­ство­ва­ло уже угне­та­ю­ще. Я про­сто воз­жаж­дал уви­деть хоть пы­лин­ку. Выбор книг огра­ни­чи­вал­ся Биб­ли­ей и мо­лит­вен­ни­ком. Из окна от­кры­вал­ся вид на уто­ми­тель­но плос­кую, кое-где воз­де­лан­ную рав­ни­ну, да и та пе­чаль­но мерк­ла в сгу­ща­ю­щих­ся су­мер­ках. Над из­го­ло­вьем дев­ствен­но белой по­сте­ли был при­бит сви­ток, на ко­то­ром кри­ча­щи­ми чер­но-крас­ны­ми бук­ва­ми была на­пи­са­на мрач­ная ци­та­та из Свя­то­го пи­са­ния. И в ком­на­те сразу ощу­ти­лось угне­та­ю­щее при­сут­ствие мисс Ми­до­ук­рофт; пах­ну­ло тле­ном. На­стро­е­ние мое еще более упало. Ужина оста­ва­лось ждать до­воль­но долго. Я зажег свечи и до­стал из че­мо­да­на книгу, ко­то­рой, в этом я твер­до уве­рен, при­ве­лось стать пер­вым фран­цуз­ским ро­ма­ном, по­явив­шим­ся под этим кро­вом. Это была одна из оча­ро­ва­тель­ных, ма­стер­ски на­пи­сан­ных ис­то­рий Дю­ма-от­ца, так что через пять минут я очу­тил­ся со­всем в дру­гом мире, и уны­лую ком­на­ту на­пол­ни­ли звуки ожив­лен­ной фран­цуз­ской речи. Власт­ный, непре­ре­ка­е­мый удар ко­ло­ко­ла вер­нул меня к дей­стви­тель­но­сти. Я по­смот­рел на часы. Де­вять.

Эм­б­ро­уз встре­тил меня у под­но­жия лест­ни­цы и со­про­во­дил в сто­ло­вую.

Во главе стола по­ме­щал­ся ми­стер Ми­до­ук­рофт в ин­ва­лид­ной ко­ляс­ке. По пра­вую руку от хо­зя­и­на си­де­ла его су­ро­вая, мол­ча­ли­вая сест­ра. С мед­ли­тель­ной тор­же­ствен­но­стью при­зра­ка она ука­за­ла мне на пу­сту­ю­щее место по левую руку от главы се­мей­ства. В это время в сто­ло­вую вошел Сай­лас Ми­до­ук­рофт, и Эм­б­ро­уз нас по­зна­ко­мил. Я от­ме­тил силь­ное сход­ство между бра­тья­ми, хотя стар­ший был и выше ро­стом, и пред­ста­ви­тель­нее. Но в чер­тах лиц недо­ста­ва­ло ха­рак­те­ра, оста­ва­лась некая недо­го­во­рен­ность. Я решил, что эти люди не вы­яви­ли своих свойств, и — как доб­рые, так и дур­ные — они ждали под­хо­дя­ще­го часа и об­сто­я­тельств, чтобы про­явить их в пол­ной мере.

Я все еще раз­гля­ды­вал бра­тьев. И их внеш­ность, дол­жен чест­но при­знать­ся, не слиш­ком рас­по­ло­жи­ла меня в их поль­зу, когда дверь снова рас­тво­ри­лась и еще один до­мо­ча­дец всту­пил в сто­ло­вую, неза­мед­ли­тель­но за­вла­дев моим вни­ма­ни­ем.

Это был муж­чи­на — невы­со­кий, ху­до­ща­вый, жи­ли­стый и уди­ви­тель­но блед­ный для де­ре­вен­ско­го жи­те­ля, чья жизнь про­те­ка­ет на све­жем воз­ду­хе. Кроме того, его лицо и по дру­гой при­чине про­из­во­ди­ло силь­ное впе­чат­ле­ние. Ниж­няя часть его скры­ва­лась под гу­стой чер­ной бо­ро­дой и усами — и это во вре­ме­на, когда было при­ня­то брить­ся и бо­ро­ды в Аме­ри­ке встре­ча­лись до чрез­вы­чай­но­сти редко. Что же до верх­ней, то на ней го­ре­ли бле­стя­щие карие глаза, ис­ступ­лен­ное вы­ра­же­ние ко­то­рых на­ве­ло меня на мысль о пси­хи­че­ской неурав­но­ве­шен­но­сти их вла­дель­ца. Хотя все, что этот че­ло­век го­во­рил и делал, было, на мой сто­рон­ний взгляд, вполне здра­во, что-то в бе­ше­ном блес­ке его глаз за­став­ля­ло ду­мать, что в об­сто­я­тель­ствах необы­чай­ных или же в со­сто­я­нии край­не­го утом­ле­ния даже людей, хо­ро­шо его зна­ю­щих, он спо­со­бен по­ра­зить дей­стви­я­ми либо неожи­дан­но же­сто­ки­ми, либо уди­ви­тель­но глу­пы­ми. «Немно­го сдви­ну­тый» — этим ши­ро­ко рас­про­стра­нен­ным вы­ра­же­ни­ем я опре­де­лил свои впе­чат­ле­ния от че­ло­ве­ка, по­явив­ше­го­ся в го­сти­ной.

Ми­стер Ми­до­ук­рофт-стар­ший, до того не про­ро­нив­ший ни слова, сам пред­ста­вил мне вновь при­быв­ше­го. При этом он бро­сил на сы­но­вей взгляд, в ко­то­ром чи­та­лось нечто вроде вы­зо­ва, — и этот взгляд, от­ме­тил я с огор­че­ни­ем, был воз­вра­щен ему сы­но­вья­ми той же мо­не­той.

— Филип Ле­фр­энк, хочу пред­ста­вить вам моего управ­ля­ю­ще­го, ми­сте­ра Джаго, — про­из­нес ста­рик, по всей форме пред­став­ляя нас друг другу. — Джон, а это мой мо­ло­дой род­ствен­ник по линии жены, ми­стер Ле­фр­энк. Он не вполне здо­ров и пе­ре­сек океан, чтобы от­дох­нуть и пе­ре­ме­нить образ жизни. Филип, ми­стер Джаго — аме­ри­ка­нец. Я на­де­юсь, у вас нет предубеж­де­ния про­тив аме­ри­кан­цев? По­дру­жи­тесь с ним. Са­ди­тесь рядом. — Он оки­нул сы­но­вей тя­же­лым взгля­дом, и те снова от­ве­ти­ли ему тем же. Они под­черк­ну­то от­стра­ни­лись, когда ми­стер Джаго про­шел мимо, чтобы за­нять свое место подле меня, и пе­ре­шли по дру­гую сто­ро­ну стола. Было ясно, что бо­ро­да­тый поль­зу­ет­ся бла­го­рас­по­ло­же­ни­ем ста­ри­ка и то ли за это, то ли по ка­кой-то дру­гой при­чине они нена­ви­дят его всем серд­цем.

Дверь снова от­во­ри­лась. К ком­па­нии при­со­еди­ни­лась некая мо­ло­дая леди.

Неуже­ли Ней­о­ми Ко­ул­б­рук? Я взгля­нул на Эм­б­ро­уза и про­чел ответ на его лице. Ней­о­ми Ко­ул­б­рук, на­ко­нец-то!

Я сразу решил, что она хо­ро­шень­кая и, сколь­ко можно су­дить по внеш­но­сти, слав­ная. Чтобы дать о ней общее пред­став­ле­ние, скажу, что у нее были ма­лень­кая, ак­ку­рат­но по­са­жен­ная го­лов­ка, яркие серые глаза, взор пря­мой и чест­ный. Фи­гур­ка — эле­гант­ная и хруп­кая, даже слиш­ком хруп­кая по нашим ан­глий­ским по­ня­ти­ям о кра­со­те. Силь­ный аме­ри­кан­ский вы­го­вор и ред­кое в Аме­ри­ке до­сто­ин­ство — при­ят­но зву­ча­щий голос — при­ми­рил мое ан­глий­ское ухо с ее ак­цен­том. Наше пер­вое впе­чат­ле­ние о людях есть, в де­вя­ти слу­ча­ях из де­ся­ти, вер­ное. Ней­о­ми Ко­ул­б­рук по­нра­ви­лась мне с пер­во­го взгля­да, по­нра­ви­лись ее при­ят­ная улыб­ка, сер­деч­ное по­жа­тие руки, когда нас по­зна­ко­ми­ли. «Если я по­ла­жу с кем-ли­бо в этом доме, — по­ду­мал я, — то уж с тобой — непре­мен­но».

На сей раз мое про­ро­че­ство оправ­да­лось. В уду­ша­ю­ще-враж­деб­ной ат­мо­сфе­ре Мо­рвик-фарм мы с хо­ро­шень­кой аме­ри­кан­кой с на­ча­ла до конца оста­ва­лись под­лин­ны­ми дру­зья­ми.

Эм­б­ро­уз ото­дви­нул свой стул так, чтобы Ней­о­ми смог­ла за­нять место между ним и его бра­том. Она слег­ка по­ро­зо­ве­ла и, уса­жи­ва­ясь, по­смот­ре­ла на него с неж­ным уко­ром. По­до­зре­ваю, что под по­кро­вом ска­тер­ти мо­ло­дой фер­мер пожал ей руку.

Ужин был не из ве­се­лых. Толь­ко мы с Ней­о­ми ожив­лен­но пе­ре­го­ва­ри­ва­лись через стол.

По ка­кой-то неве­до­мой мне при­чине Джона Джаго, ка­за­лось, сму­ща­ло при­сут­ствие его мо­ло­день­кой со­оте­че­ствен­ни­цы. Он нере­ши­тель­но под­ни­мал на нее глаза, а потом, хму­рясь, опус­кал их в та­рел­ку. Когда я об­ра­щал­ся к нему, он от­ве­чал при­нуж­ден­ным тоном. Даже бе­се­дуя с ми­сте­ром Ми­до­ук­роф­том, он дер­жал­ся на­пря­жен­но, и, судя по на­прав­ле­нию его взгля­дов, на­сто­ро­жен­ность эта от­но­си­лась к двум бра­тьям: он слов­но ждал от них ка­ко­го-ли­бо под­во­ха. Когда мы при­сту­пи­ли к еде, я об­ра­тил вни­ма­ние, что левая рука Сай­ла­са пе­ре­вя­за­на, а позже при­ме­тил, что блуж­да­ю­щий взор карих глаз Джона Джаго, украд­кой огля­ды­ва­ю­ще­го всех при­сут­ству­ю­щих за сто­лом по оче­ре­ди, с осо­бым, ци­нич­ным вы­ра­же­ни­ем оста­нав­ли­ва­ет­ся на по­ра­нен­ной руке млад­ше­го из бра­тьев.

Мое чув­ство нелов­ко­сти, есте­ствен­ное для че­ло­ве­ка, впер­вые по­пав­ше­го в дом, усу­гу­би­лось, когда я об­на­ру­жил, что отец и сы­но­вья об­ме­ни­ва­ют­ся мне­ни­я­ми не на­пря­мую, а через по­сред­ство ми­сте­ра Джаго и мое. Так, когда ми­стер Ми­до­ук­рофт со зло­рад­ством рас­ска­зы­вал сво­е­му управ­ля­ю­ще­му о ка­кой-то дав­ней ошиб­ке в рас­по­ря­же­нии па­хот­ны­ми зем­ля­ми, его глаза недву­смыс­лен­но ука­зы­ва­ли на объ­ект его уни­чи­жи­тель­ной кри­ти­ки — а имен­но на сы­но­вей. Когда же сы­но­вья, с недоб­рым сме­хом под­хва­тив мое, бро­шен­ное вскользь и самое общее за­ме­ча­ние о жи­вот­ных в целом, пе­ре­ве­ли раз­го­вор на кон­крет­ную неуда­чу в со­дер­жа­нии коров, то они при этом в упор гля­де­ли на Джона Джаго. В по­доб­ных слу­ча­ях, — а они воз­ни­ка­ли то и дело, — в раз­го­вор ре­ши­тель­но всту­па­ла Ней­о­ми, умело на­прав­ляя его в без­опас­ное русло. И вся­кий раз, когда она таким об­ра­зом со­хра­ня­ла за сто­лом мир, ме­лан­хо­ли­че­ская мисс Ми­до­ук­рофт кисло огля­ды­ва­ла ее, явно, но мол­ча­ли­во по­ри­цая за вме­ша­тель­ство. В жизни своей не сидел я в се­мей­ном кругу более без­ра­дост­ном и раз­об­щен­ном. На мой взгляд, за­висть, нена­висть, зло­рад­ство и же­сто­ко­сер­дие про­из­во­дят впе­чат­ле­ние самое от­вра­ти­тель­ное, имен­но когда пря­чут­ся под за­ве­сой при­ли­чий. Если бы не мой ин­те­рес к Ней­о­ми и ее от­но­ше­ни­ям с Эм­б­ро­узом — время от вре­ме­ни я пе­ре­хва­ты­вал их ми­мо­лет­ные, неж­ные взоры, — ни­ко­гда бы мне не вы­си­деть этот ужин: я пред­по­чел бы ему свой фран­цуз­ский роман.

На­ко­нец невы­но­си­мо дол­гая, на­по­каз изобиль­ная тра­пе­за по­до­шла к концу. Мисс Ми­до­ук­рофт под­ня­лась со сво­е­го места и все с той же тор­же­ствен­ной мед­ли­тель­но­стью при­зра­ка от­пу­сти­ла мне мои грехи со сло­ва­ми:

— Мы тут на ферме ло­жим­ся рано, ми­стер Ле­фр­энк, желаю вам доб­рой ночи. — И, воз­ло­жив свои кост­ля­вые руки на спин­ку ко­ляс­ки ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та, она на по­лу­сло­ве пре­сек­ла его об­ра­щен­ные ко мне про­щаль­ные речи и по­ка­ти­ла в спаль­ню так, слов­но это был пря­мой путь к мо­ги­ле.

— Вы сей­час со­би­ра­е­тесь в свою ком­на­ту, сэр? Если нет, смею ли пред­ло­жить вам си­га­ру? С поз­во­ле­ния мо­ло­дых джентль­ме­нов, ра­зу­ме­ет­ся?

Таким вот об­ра­зом, с бо­лез­нен­ным тща­ни­ем под­би­рая слова и сар­до­ни­че­ски-ко­сым взгля­дом со­про­во­див ссыл­ку на «мо­ло­дых джентль­ме­нов», ми­стер Джаго вы­пол­нил свой долг го­сте­при­им­ства. Из­ви­нив­шись, я от­ка­зал­ся от си­га­ры, и об­ла­да­тель неесте­ствен­но го­ря­щих глаз на­ро­чи­то лю­без­но по­же­лал мне спо­кой­ной ночи и по­ки­нул сто­ло­вую.

Эм­б­ро­уз и Сай­лас при­бли­зи­лись ко мне с рас­кры­ты­ми порт­си­га­ра­ми в руках.

— Вы верно сде­ла­ли, что ска­за­ли ему «нет». — за­явил Эм­б­ро­уз. — Ни­ко­гда не ку­ри­те с Джо­ном. Отра­вит.

— И не верь­те ни еди­но­му его слову, — при­ба­вил Сай­лас. — Самый отъ­яв­лен­ный лжец в Аме­ри­ке, не го­во­ря уж обо всем про­чем.

Ней­о­ми уко­риз­нен­но по­гро­зи­ла им паль­чи­ком, слов­но перед ней были дети, а не ши­ро­ко­пле­чие фер­ме­ры.

— Что по­ду­ма­ет о вас ми­стер Ле­фр­энк, — про­го­во­ри­ла она, — если вы так от­зы­ва­е­тесь о че­ло­ве­ке, ко­то­рый поль­зу­ет­ся до­ве­ри­ем и ува­же­ни­ем ва­ше­го отца! Ну, идите ку­рить! Мне стыд­но за вас обоих!

Сай­лас без­ро­пот­но скрыл­ся. Эм­б­ро­уз не тро­нул­ся с места, явно желая перед ухо­дом по­ми­рить­ся с ней.

Чтобы не ме­шать им, я от­сту­пил в даль­ний конец ком­на­ты, где была стек­лян­ная дверь, вы­хо­див­шая в ма­лень­кий, ухо­жен­ный сад, пре­лест­но за­ли­тый сей­час лун­ным све­том. Я вышел на­ру­жу на­сла­дить­ся этим зре­ли­щем и отыс­кал ска­мей­ку, укры­тую в тени гу­сто­го вяза. Ни­ко­гда еще ве­ли­че­ствен­ная гар­мо­ния при­ро­ды не ка­за­лась мне такой невы­ра­зи­мо тор­же­ствен­ной и пре­крас­ной, как сей­час, после всего, что я уви­дел и услы­шал. В этот мо­мент я понял — или думал, что по­ни­маю, — то безыс­ход­ное от­ча­я­ние, ко­то­рое в ста­рые вре­ме­на при­во­ди­ло людей в мо­на­стырь. Ми­зан­тро­пи­че­ская сто­ро­на моего ха­рак­те­ра (есть ли на свете боль­ной, ко­то­ро­му неве­до­мо чув­ство от­чуж­де­ния от себе по­доб­ных?) на­ча­ла овла­де­вать мною, когда я по­чув­ство­вал лег­кое при­кос­но­ве­ние к плечу и, обер­нув­шись, об­на­ру­жил, что готов при­ми­рить­ся с родом че­ло­ве­че­ским ради Ней­о­ми Ко­ул­б­рук.

Глава 3

СВИ­ДА­НИЕ ЛУН­НОЙ НОЧЬЮ

— Я хочу по­го­во­рить с вами, — на­ча­ла Ней­о­ми. — Вы ведь не ста­не­те осуж­дать меня за то, что я по­сле­до­ва­ла сюда за вами? Мы здесь в Аме­ри­ке, зна­е­те, не слиш­ком при­дер­жи­ва­ем­ся це­ре­мо­ний.

— И вполне в этом правы. Са­ди­тесь, прошу вас.

Она усе­лась подле, прямо и до­вер­чи­во глядя на меня в лун­ном свете.

— С этой се­мьей вы свя­за­ны узами род­ства, — ска­за­ла она. — Я тоже. Мне ка­жет­ся, вам я смело могу ска­зать то, что не смог­ла бы от­крыть че­ло­ве­ку со сто­ро­ны. Я так рада, ми­стер Ле­фр­энк, что вы при­е­ха­ли! Рада по при­чине, о ко­то­рой вы даже не по­до­зре­ва­е­те.

— Спа­си­бо за доб­рые слова, мисс Ко­ул­б­рук, неза­ви­си­мо от того, что вас за­ста­ви­ло их про­из­не­сти.

Она не об­ра­ти­ла на эту ре­пли­ку ни­ка­ко­го вни­ма­ния, це­ли­ком по­гло­щен­ная сво­и­ми мыс­ля­ми.

— Мне ка­жет­ся, ваш при­езд может пойти на благо этому несчаст­но­му дому, — про­дол­жа­ла де­вуш­ка, не от­ры­вая се­рьез­ных глаз от моего лица. — Здесь, на Мо­рвик-фарм — ни любви, ни веры, ни покоя. Здесь нужен че­ло­век, ко­то­рый, но толь­ко не ду­май­те плохо об Эм­б­ро­узе — он про­сто не ве­да­ет, что тво­рит! — так вот, здесь нужен че­ло­век, ко­то­рый за­ста­вил бы их усты­дить­ся своей же­сто­ко­сти, за­вист­ли­во­сти, ли­це­ме­рия! Вы — джентль­мен, ми­стер Ле­фр­энк, вы об­ла­да­е­те об­шир­ны­ми по­зна­ни­я­ми, во­лей-нево­лей они ста­нут смот­реть на вас снизу вверх; в конце кон­цов, им про­сто при­дет­ся при­слу­шать­ся к ва­ше­му мне­нию. Умо­ляю, ми­стер Ле­фр­энк, если пред­ста­вит­ся слу­чай, по­пы­тай­тесь при­ми­рить их. Вы были сви­де­те­лем тому, что про­ис­хо­ди­ло за ужи­ном, и вам это не по­нра­ви­лось! О да, я сама ви­де­ла, как вы по­мор­щи­лись, а я знаю, что это зна­чит, когда мор­щат­ся ан­гли­чане!

Мне ни­че­го не оста­ва­лось, как от­крыть Ней­о­ми свои мысли. Я опи­сал свои впе­чат­ле­ния так же про­сто, как сде­лал это на преды­ду­щих стра­ни­цах. Ней­о­ми, слу­шая, ки­ва­ла го­лов­кой, недву­смыс­лен­но одоб­ряя мою ис­крен­ность.

— Бла­го­да­рю вас за ваше пря­мо­ду­шие, — ска­за­ла она, — но, Бог сви­де­тель, вы рас­ска­за­ли о своих чув­ствах в вы­ра­же­ни­ях чрез­мер­но мяг­ких, сэр, когда за­ме­ти­ли, что люди здесь, по ва­ше­му мне­нию, не слиш­ком ладят. Куда там! Они про­сто нена­ви­дят друг друга. Имен­но это слово, ми­стер Ле­фр­энк, вполне от­ве­ча­ет их чув­ствам. Нена­висть — злая, злая, злая! — Она уда­ря­ла каж­дый раз ку­лач­ком в такт по­след­ним сло­вам, при­бав­ляя им вы­ра­зи­тель­но­сти, и тут вдруг снова вспом­ни­ла про Эм­б­ро­уза. — Но, по­жа­луй­ста, не су­ди­те стро­го Эм­б­ро­уза. Он не спо­со­бен на дур­ное.

Невин­ная от­кро­вен­ность этой де­вуш­ки была во­ис­ти­ну неот­ра­зи­ма.

— Смею ли вы­ска­зать пред­по­ло­же­ние, — осве­до­мил­ся я, — что вы несколь­ко при­страст­ны к бед­но­му Эм­б­ро­у­зу?

Любая ан­гли­чан­ка, от­ве­чая на по­доб­ный во­прос, по­чув­ство­ва­ла бы неко­то­рое сму­ще­ние — или при­тво­ри­лась, что чув­ству­ет. На лице Ней­о­ми не от­ра­зи­лось ни­че­го по­доб­но­го.

— Вы со­вер­шен­но правы, сэр, — ска­за­ла она с пол­ным са­мо­об­ла­да­ни­ем. — Если все пой­дет как сле­ду­ет, я со­би­ра­юсь выйти замуж за Эм­б­ро­уза.

— «Как сле­ду­ет?» — пе­ре­спро­сил я. — Что вы име­е­те в виду? День­ги?

Она по­ка­ча­ла го­ло­вой.

— Я имею в виду страх, ко­то­рый меня тер­за­ет. Страх перед тем, ми­стер Ле­фр­энк, что от­но­ше­ния между муж­чи­на­ми в этом доме могут при­нять дур­ной обо­рот. Эти люди же­сто­ки, по­роч­ны, бес­чув­ствен­ны. Я го­во­рю не об Эм­б­ро­узе, сэр. Я го­во­рю о Сай­ла­се и Джоне Джаго. Вы за­ме­ти­ли, что с рукой Сай­ла­са? Под по­вяз­кой — но­же­вая рана, сэр, и это дело рук Джона Джаго.

— Это про­изо­шло слу­чай­но?

— Нет, не слу­чай­но. Удар ножом по­сле­до­вал в ответ на удар ку­ла­ком.

Столь безыс­кус­ное опи­са­ние по­ло­же­ния вещей на Мо­рвик-фарм про­сто по­тряс­ло меня. Ру­ко­при­клад­ство и по­но­жов­щи­на под бо­га­тым и ре­спек­та­бель­ным кро­вом ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та? Ру­ко­при­клад­ство и по­но­жов­щи­на! И к тому ж не между ра­бот­ни­ка­ми — между хо­зя­е­ва­ми! Не со­мне­ва­юсь, что и вы, чи­та­тель, по­чув­ство­ва­ли бы то же самое. Я так про­сто едва верил своим ушам.

— Вы уве­ре­ны в том, что го­во­ри­те? — пе­ре­спро­сил я.

— Мне рас­ска­зал об этом Эм­б­ро­уз. Он ни­ко­гда меня не об­ма­ны­ва­ет. И он знает все по­дроб­но­сти.

Мое лю­бо­пыт­ство было воз­буж­де­но до край­но­сти. И ради та­ко­го се­мей­ства я необ­ду­ман­но пе­ре­сек океан в по­ис­ках покоя и от­дох­но­ве­ния!

— Не могли бы вы по­свя­тить в эти по­дроб­но­сти и меня?

— По­пы­та­юсь пе­ре­дать вам то, что рас­ска­зал Эм­б­ро­уз. Но сна­ча­ла вы долж­ны по­обе­щать одну вещь, ми­стер Ле­фр­энк. Обе­щай­те, что не уеде­те и не оста­ви­те нас, когда узна­е­те всю прав­ду. Дайте мне руку, сэр, в знак того, что не уеде­те. Ну же, прошу вас!

Невоз­мож­но было усто­ять перед ее безыс­кус­ной пря­мо­той. Я про­тя­нул ей руку в знак того, что сдер­жу обе­ща­ние, и Ней­о­ми, ни ми­ну­ты не тратя на пре­ди­сло­вия, рас­ска­за­ла мне все, как оно было.

— Когда зав­тра вас про­ве­дут по хо­зяй­ству, — на­ча­ла она, — вы уви­ди­те, что на самом деле здесь две фермы. По одну сто­ро­ну, если смот­реть от этого вяза, вы­ра­щи­ва­ют хлеб. По дру­гую — и об­ра­ти­те вни­ма­ние, это боль­шая часть зе­мель, — раз­во­дят скот. Когда ми­стер Ми­до­ук­рофт сде­лал­ся слиш­ком стар и немо­щен, чтобы при­гля­ды­вать за фер­мой, ре­бя­та (я имею в виду Эм­б­ро­уза и Сай­ла­са) раз­де­ли­ли обя­зан­но­сти между собой. Эм­б­ро­уз взял­ся за зер­но­вые, Сай­лас — за скот. Од­на­ко дело под их на­ча­лом не за­ла­ди­лось. Не могу ска­зать, по­че­му, знаю толь­ко, что Эм­б­ро­уз не ви­но­ват. Ста­рик рас­стра­и­вал­ся все боль­ше и боль­ше, осо­бен­но из-за скота. Скот — его гор­дость. И вот, ни слова не го­во­ря сы­но­вьям, он в тайне — и, что ка­са­ет­ся меня, я думаю, в этом он был неправ, не так ли, сэр? — в тайне стал на­во­дить справ­ки и в недоб­рый час услы­шал где-то о Джоне Джаго. Вам по­нра­вил­ся Джон Джаго, ми­стер Ле­фр­энк?

— Пока что — нет, не по­нра­вил­ся.

— И я раз­де­ляю ваше мне­ние, сэр. Впро­чем, не знаю, воз­мож­но, мы оши­ба­ем­ся. Я ни­че­го не могу по­ста­вить в вину Джону Джаго, кроме того, что он так стран­но себя ведет. Пред­ставь­те, го­во­рят, что он отрас­тил бо­ро­ду — а я тер­петь не могу волос на лице — по­то­му, что дал такой зарок, когда уми­ра­ла его жена. Не ка­жет­ся ли вам, ми­стер Ле­фр­энк, что че­ло­век, ко­то­рый, по­те­ряв жену, вы­ра­жа­ет свое горе в клят­ве ни­ко­гда не брить­ся, — слег­ка ненор­ма­лен? Во вся­ком слу­чае, так было, если ве­рить слу­хам. Может быть, это вздор? Люди здесь такие лгуны! Но, как бы то ни было, дело в том, что — уж это-то при­зна­ют даже сами ре­бя­та, — когда Джон по­явил­ся на ферме, он про­явил себя наи­луч­шим об­ра­зом. Ста­ро­го фер­ме­ра убла­жить не так-то легко, но он сумел ему по­нра­вить­ся. Уж по­верь­те. Во­об­ще-то ми­стер Ми­до­ук­рофт не слиш­ком жа­лу­ет моих со­оте­че­ствен­ни­ков. В этом сы­но­вья на него по­хо­жи: ан­гли­чане до мозга ко­стей! И несмот­ря на это, Джон сумел с ним по­ла­дить — может быть, по­то­му, что в ра­бо­те он знает толк. Да-да. С тех пор, как он стал управ­ля­ю­щим, дела на ферме пошли куда лучше. Эм­б­ро­уз сам мне это ска­зал. И тем не менее, сэр, со­гла­си­тесь, мало при­ят­но­го, когда тебя от­тес­ня­ет чужак, не так ли? Ко­ман­ды сей­час от­да­ет Джон. Ре­бя­та де­ла­ют свою ра­бо­ту, но у них нет права го­ло­са, когда Джон с ми­сте­ром Ми­до­ук­роф­том со­ве­ща­ют­ся по хо­зяй­ству. На­вер­но, я слиш­ком длин­но все это вам рас­ска­зы­ваю, но зато те­перь вы зна­е­те, как и по­че­му за­висть и нена­висть уко­ре­ни­лись в от­но­ше­ни­ях между муж­чи­на­ми еще до того, как я при­е­ха­ла. А уж с тех пор, как я здесь, все стало еще хуже. Дня не про­хо­дит, чтоб между ре­бя­та­ми и Джо­ном не вспых­ну­ла пе­ре­бран­ка или чтобы бра­тья не на­дер­зи­ли отцу. Ста­рик имеет при­выч­ку, ми­стер Ле­фр­энк, — до­сад­ную при­выч­ку, я бы ска­за­ла, — ухуд­шать от­но­ше­ния тем, что все­гда при­ни­ма­ет сто­ро­ну Джаго. По­про­буй­те по­го­во­рить с ним об этом, если вы­даст­ся слу­чай. Думаю, в том, что Джон и Сай­лас по­ссо­ри­лись в про­шлый раз, боль­ше всех ви­но­ват ми­стер Ми­до­ук­рофт. Не хочу оправ­ды­вать Сай­ла­са, это было же­сто­ко с его сто­ро­ны — уда­рить Джона, ко­то­рый сла­бее его и мень­ше ро­стом. Но и Джон вы­ка­зал себя не луч­шим об­ра­зом, когда вы­хва­тил нож и ки­нул­ся на Сай­ла­са. Если бы Сай­лас не пе­ре­хва­тил лез­вие рукой — по­верь­те, у него на ла­до­ни страш­ная рана, я сама ее пе­ре­вя­зы­ва­ла, — это могло кон­чить­ся убий­ством!

Когда по­след­нее слово сле­те­ло с ее губ, она вдруг смолк­ла, по­гля­де­ла через плечо и за­сты­ла, всмат­ри­ва­ясь в тем­но­ту.

Я про­сле­дил за ее взгля­дом. В тени вяза вид­нел­ся муж­ской си­лу­эт. Я немед­ля под­нял­ся, чтобы по­дой­ти к нему, но тут к Ней­о­ми вер­ну­лось при­сут­ствие духа, и она оста­но­ви­ла меня пре­жде, чем я смог вме­шать­ся.

— Кто вы? — спро­си­ла она, по­вер­нув­шись к незна­ком­цу. — Что вам здесь нужно?

Че­ло­век вы­сту­пил из тени, и в свете луны мы уви­де­ли, что это Джон Джаго.

— На­де­юсь, я вам не по­ме­шал? — осве­до­мил­ся он, глядя на меня в упор.

— Что вам угод­но? — по­вто­ри­ла Ней­о­ми.

— Не имею на­ме­ре­ния бес­по­ко­ить вас или этого мо­ло­до­го джентль­ме­на, — про­из­нес он.

— Но когда вы осво­бо­ди­тесь, мисс Ней­о­ми, вы меня очень обя­же­те, если поз­во­ли­те ска­зать несколь­ко слов на­едине.

Он дер­жал себя с наи­воз­мож­ней­шей веж­ли­во­стью, тщет­но ста­ра­ясь скрыть силь­ное вол­не­ние, во вла­сти ко­то­ро­го на­хо­дил­ся. Его стран­ные карие глаза — в лун­ном свете они ка­за­лись даже более ди­ки­ми, чем обыч­но, — умо­ля­ю­ще и с ка­ким-то непо­сти­жи­мым от­тен­ком от­ча­я­ния не от­ры­ва­лись от лица Ней­о­ми. Его руки, ко­то­рые он пы­тал­ся сжать, дро­жа­ли. Сколь мало сим­па­тии ни вы­зы­вал во мне этот че­ло­век, в то мгно­ве­нье я не мог не ис­пы­ты­вать к нему жа­лость.

— Вы хо­ти­те по­го­во­рить со мной се­год­ня? — спро­си­ла Ней­о­ми с нескры­ва­е­мым удив­ле­ни­ем.

— Да, мисс, прошу вас. Когда вы осво­бо­ди­тесь.

Ней­о­ми немно­го по­ду­ма­ла.

— Разве нель­зя по­до­ждать до зав­тра?

— Зав­тра я на целый день уеду по делам фермы. По­жа­луй­ста, уде­ли­те мне несколь­ко минут се­год­ня ве­че­ром. — Он сде­лал шаг по на­прав­ле­нию к нам, голос его дрог­нул и сни­зил­ся почти до роб­ко­го ше­по­та. — По­верь­те, мне в самом деле есть что ска­зать. Вы про­яви­те доб­ро­ту и ми­ло­сер­дие, если поз­во­ли­те по­го­во­рить с вами до того, как я лягу спать.

Я снова под­нял­ся, чтобы осво­бо­дить для него место. И снова Ней­о­ми оста­но­ви­ла меня.

— Нет, — ска­за­ла она. — Не ухо­ди­те. — Затем, с боль­шой неохо­той, она об­ра­ти­лась к Джону Джаго. — Если уж вы так на­ста­и­ва­е­те, ми­стер Джон, ви­ди­мо, этого не из­бе­жать. Чест­но го­во­ря, не пред­став­ляю, что вы мо­же­те ска­зать мне та­ко­го, чего нель­зя было бы вы­слу­шать при тре­тьем лице. Од­на­ко с моей сто­ро­ны было бы невеж­ли­во от­ка­зать вам в этом. Как вы зна­е­те, моя обя­зан­ность каж­дый день в де­сять часов ве­че­ра за­во­дить часы в холле. Если вам угод­но прий­ти и по­мочь мне, вполне ве­ро­ят­но, что в это время мы ока­жем­ся на­едине. Вас это устро­ит?

— Нет, мисс, с ва­ше­го поз­во­ле­ния, в холле никак нель­зя!

— Нель­зя?!

— И во­об­ще в доме, про­сти­те за дер­зость.

— Что вы этим хо­ти­те ска­зать? — Она по­вер­ну­лась ко мне и нетер­пе­ли­во спро­си­ла: — Может быть, вы что-ни­будь по­ни­ма­е­те?

Джон Джаго сде­лал мне знак, по­ка­зы­вая, что он сам в со­сто­я­нии от­ве­тить.

— Немно­го тер­пе­ния, мисс Ней­о­ми, — ска­зал он. — Я по­про­бую объ­яс­нить­ся. Ви­ди­те ли, в доме есть недрем­лю­щие глаза и уши, и есть шаги — не скажу вам, чьи — такие тихие, что ни один че­ло­век их не слы­шит.

По­след­ний намек, оче­вид­но, возы­мел силу. Ней­о­ми оста­но­ви­ла Джона пре­жде, чем он смог про­дол­жить.

— Ну, так где же вы пред­ла­га­е­те нам встре­тить­ся? — спро­си­ла она, сда­ва­ясь. — Может быть, в саду, ми­стер Джон?

— От всего серд­ца бла­го­да­рю вас, мисс. Да, сад вполне го­дит­ся. — Он ука­зал на по­сы­пан­ную гра­ви­ем до­рож­ку во­круг цвет­ни­ка, за­ли­то­го лун­ным све­том. — Здесь мы смо­жем ви­деть все, что про­ис­хо­дит во­круг, и не опа­сать­ся, что нас под­слу­ша­ют. Итак, в де­сять. — Он по­мол­чал и об­ра­тил­ся ко мне: — Прошу про­стить меня, сэр, что по­ме­шал вашей бе­се­де.

Бро­сив еще один умо­ля­ю­щий взгляд на Ней­о­ми, он по­кло­нил­ся и исчез во мраке. Ноч­ная ти­ши­на до­нес­ла до нас глу­хой стук за­тво­рив­шей­ся двери. Джон Джаго вошел в дом.

Сей­час, когда он не мог нас слы­шать, Ней­о­ми об­ра­ти­лась ко мне со всей се­рьез­но­стью.

— Прошу вас, не ду­май­те, сэр, что я веду ка­кие-то сек­рет­ные пе­ре­го­во­ры с таким че­ло­ве­ком, как Джон Джаго. Я не боль­ше ва­ше­го знаю о том, что ему от меня нужно. Я даже не уве­ре­на, сле­ду­ет ли мне при­хо­дить на это сви­да­ние. Что бы вы сде­ла­ли на моем месте?

— На­зна­чив встре­чу, — от­ве­тил я, — ваш долг перед собой — сдер­жать обе­ща­ние. Но коль скоро вы чув­ству­е­те хотя бы ма­лей­шее опа­се­ние, поз­воль­те, я буду ждать в дру­гой части сада — так, чтобы услы­шать, если вы меня по­зо­ве­те.

На это она гордо кач­ну­ла го­ло­вой и снис­хо­ди­тель­но улыб­ну­лась.

— Вы ино­стра­нец, ми­стер Ле­фр­энк. Иначе бы не пред­ло­жи­ли ни­че­го по­доб­но­го. Мы здесь, в Аме­ри­ке, не ока­зы­ва­ем муж­чи­нам чести, поз­во­ляя им вну­шать нам опа­се­ния. Здесь, в Аме­ри­ке, жен­щи­ны умеют за себя по­сто­ять. Я обе­ща­ла ему прий­ти, как вы сами за­ме­ти­ли, и сдер­жу слово. Но по­ду­мать толь­ко, — при­ба­ви­ла она, как бы про себя, раз­мыш­ляя, — по­ду­мать толь­ко, что Джон Джаго сумел раз­га­дать недо­стой­ную роль, ко­то­рую скрыт­ная мисс Ми­до­ук­рофт иг­ра­ет в этом доме! Боль­шин­ство муж­чин ее про­сто не за­ме­ча­ет!

Я так и ахнул. Пе­чаль­ная, су­ро­вая мисс Ми­до­ук­рофт — под­смат­ри­ва­ет и под­слу­ши­ва­ет? Ну, чем еще уди­вит меня Мо­рвик-фарм?

— Зна­чит, по-ва­ше­му, намек на «недрем­лю­щие глаза и бес­шум­ные шаги» от­но­сит­ся к сест­ре ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та?

— Ко­неч­но! О, так на вас эта лиса про­из­ве­ла свое обыч­ное впе­чат­ле­ние? Да она вся про­пи­та­на при­твор­ством! Доб­рая по­ло­ви­на всех обид и недо­ра­зу­ме­ний в доме — дело ее рук! Я точно знаю, что она на­стра­и­ва­ет ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та про­тив ребят. И пред­ставь­те, ми­стер Ле­фр­энк, в ее лета, при ее внеш­но­сти она не воз­ра­жа­ла бы выйти замуж за Джона Джаго, — если б толь­ко су­ме­ла за­ста­вить его пасть к ее ногам! Да, сэр, и я уве­ре­на, что серд­це ее не разо­рвет­ся от со­стра­да­ния, когда ре­бя­там после смер­ти отца не до­ста­нет­ся ни гроша! Я вни­ма­тель­но на­блю­да­ла за ней и знаю. Ах, я могла бы столь­ко по­рас­ска­зать вам! Но уже нет вре­ме­ни — скоро де­сять. По­же­ла­ем друг другу спо­кой­ной ночи! Я так рада, сэр, что по­го­во­ри­ла с вами, и хочу еще раз по­вто­рить то, с чего на­ча­ла: ис­поль­зуй­те свое вли­я­ние, умо­ляю, ис­поль­зуй­те его, чтобы смяг­чить их души! Сде­лай­те так, чтобы оби­та­те­ли несчаст­но­го дома усты­ди­лись самих себя! Мы еще смо­жем по­тол­ко­вать о том, что вы могли бы сде­лать, — зав­тра, после того, как вам по­ка­жут ферму. А те­перь — про­щай­те! Слы­ши­те? Уже бьет де­сять! И смот­ри­те — вон Джон Джаго снова кра­дет­ся в тени! Доб­рой ночи, друг Ле­фр­энк, при­ят­ных сно­ви­де­ний!

Она взяла мою руку в свою и сер­деч­но ее по­жа­ла, а дру­гой рукой без це­ре­мо­ний под­толк­ну­ла меня к дому. Оча­ро­ва­тель­ное, неот­ра­зи­мое со­зда­ние! Уве­ряю вас, я сде­лал­ся почти так же нехо­рош, как «ре­бя­та». Я даже по­чув­ство­вал нечто, близ­кое к нена­ви­сти, когда Джон Джаго про­скольз­нул мимо меня в тени де­ре­вьев.

У стек­лян­ной двери я оста­но­вил­ся и огля­нул­ся.

Они встре­ти­лись у цвет­ни­ка. Я уви­дел две тем­ные фи­гу­ры, мед­лен­но рас­ха­жи­ва­ю­щие взад и впе­ред в свете пол­ной луны, муж­ская — чуть по­одаль от жен­ской. Что он ей го­во­рил? По­че­му так на­ста­и­вал на уеди­нен­ной встре­че? Наши пред­чув­ствия порой ока­зы­ва­ют­ся пря­мым про­ро­че­ством. Мною овла­де­ли неяс­ные со­мне­нья: сто­и­ло ли ей со­гла­шать­ся вы­слу­ши­вать его? «Ох, не было бы худа», — по­ду­мал я, за­кры­вая за собой дверь.

И ху­до-та­ки вышло. Сей­час вы об этом узна­е­те.

Глава 4

БУ­КО­ВАЯ ТРОСТЬ

Людям нер­ви­че­ско­го скла­да, чув­стви­тель­ным, но­чу­ю­щим впер­вые в незна­ко­мом доме, в непри­выч­ной по­сте­ли, сле­ду­ет при­го­то­вить­ся к тому, что они не вы­спят­ся долж­ным об­ра­зом. Моя пер­вая ночь в Мо­рви­ке не стала ис­клю­че­ни­ем из пра­ви­ла. Хотя мне и уда­ва­лось нена­дол­го за­снуть, сон был тре­вож­ный, со стран­ны­ми ви­де­ни­я­ми. К шести часам утра я уже не мог боль­ше оста­вать­ся в кро­ва­ти. Солн­це ярко све­ти­ло в окно. Я решил прой­тись по све­же­му воз­ду­ху.

Едва под­няв­шись, я услы­шал шаги и го­ло­са прямо под моим окном.

Всю ночь окно мое было от­кры­то: это поз­во­ли­ло мне, не при­вле­кая вни­ма­ния, вы­гля­нуть на­ру­жу.

Внизу сто­я­ли Сай­лас Ми­до­ук­рофт, Джон Джаго и еще три незна­ком­ца — судя по одеж­де и внеш­не­му виду, на­ем­ные ра­бот­ни­ки. Сай­лас, как ма­ят­ни­ком, раз­ма­хи­вая креп­кой бу­ко­вой тро­стью, оскор­би­тель­но вы­го­ва­ри­вал Джону Джаго за вче­раш­нюю, под луной, встре­чу с Ней­о­ми.

— В дру­гой раз, ми­стер Джаго, когда вам взду­ма­ет­ся по­уха­жи­вать за мо­ло­дой леди, нужно сна­ча­ла вы­ждать, чтобы луна зашла или чтоб об­ла­ка на­бе­жа­ли! Вас ви­де­ли в саду, не от­пи­рай­тесь! Ну что, она ока­за­лась сго­вор­чи­вой? А, сэр? Она ска­за­ла вам «да»?

Джон Джаго дер­жал себя в руках.

— Если вам угод­но шу­тить, ми­стер Сай­лас, — твер­до и спо­кой­но про­го­во­рил он, — по­ищи­те для своих шуток дру­гой пред­мет. Вы глу­бо­ко оши­ба­е­тесь, по­до­зре­вая меня и леди в дур­ных на­ме­ре­ни­ях.

Сай­лас на­смеш­ли­во по­вер­нул­ся к ра­бот­ни­кам:

— Вы слы­ша­ли, ре­бя­та? Нет! Как можно! Он и не думал объ­яс­нять­ся в любви Ней­о­ми вчера в саду. У него уже была одна жена, и ему ли не знать, что не стоит взва­ли­вать на себя такую обузу еще раз!

К моему ве­ли­ко­му удив­ле­нию, Джон ото­звал­ся на его ер­ни­че­ские за­ме­ча­ния веж­ли­во и се­рьез­но.

— Вы правы, сэр, — ска­зал он. — У меня нет на­ме­ре­ния же­нить­ся вто­рич­но. О чем я го­во­рил с мисс Ней­о­ми — не ваша за­бо­та. Это со­всем не то, на что вы на­ме­ка­е­те. И к вам не имеет ни­ка­ко­го от­но­ше­ния. Со­бла­го­во­ли­те усво­ить раз и на­все­гда, ми­стер Сай­лас, что даже мысль о лю­бов­ном объ­яс­не­нии с мо­ло­дой леди не при­хо­ди­ла мне в го­ло­ву. Я ува­жаю ее, вос­хи­ща­юсь ее до­сто­ин­ства­ми, но даже будь она един­ствен­ной жен­щи­ной в мире, а я — куда мо­ло­же, чем сей­час, — то и тогда бы я не по­ду­мал про­сить ее руки. — Вне­зап­но он раз­ра­зил­ся хрип­лым, несклад­ным сме­хом. — Нет — нет, ми­стер Сай­лас, это не по мне!

Что-то в его сло­вах или в том, как они были ска­за­ны, все­рьез за­де­ло Сай­ла­са.

— Не по тебе?! — оста­вив свои те­ат­раль­ные при­дир­ки, пе­ре­спро­сил он. — Да как ты сме­ешь! Кто ты такой! Что ты хо­чешь этим ска­зать, наг­лец без­род­ный! Ней­о­ми Ко­ул­б­рук при­шлась по душе тво­е­му хо­зя­и­ну!

Тер­пе­ние Джона Джаго ис­сяк­ло. Он с вы­зы­ва­ю­щим видом по­смот­рел на Сай­ла­са.

— И кто же это мой хо­зя­ин? — осве­до­мил­ся он.

— Поди к Эм­б­ро­у­зу, он тебе объ­яс­нит, кто! — от­ве­тил его про­тив­ник. — Ней­о­ми его де­вуш­ка, а не моя. И не стой у него на пути, если не хо­чешь, чтоб с тебя шкуру спу­сти­ли!

Джон Джаго иро­ни­че­ски по­смот­рел на пе­ре­вя­зан­ную руку Сай­ла­са.

— Не за­бы­вай­те о своей соб­ствен­ной шкуре, ми­стер Сай­лас, когда гро­зи­те мне! Я уже один раз оста­вил на ней от­мет­ку. Смот­ри­те, чтобы не по­ста­вил вто­рой!

Сай­лас не мог стер­петь такой обиды и за­мах­нул­ся бу­ко­вой тро­стью. Ра­бот­ни­ки, до ко­то­рых, на­ко­нец, дошло, что ссора при­ни­ма­ет се­рьез­ный обо­рот, за­сту­пи­ли про­тив­ни­кам до­ро­гу, мешая им бро­сить­ся друг на друга. Во время этой пе­ре­пал­ки я успел на­спех одеть­ся и быст­ро сбе­жал вниз, чтобы про­ве­рить на деле, спо­соб­но ли мое вли­я­ние со­хра­нить мир на Мо­рвик-фарм.

Когда я по­до­шел, они еще про­дол­жа­ли угро­жать друг другу.

— Иди и за­ни­май­ся сво­и­ми де­ла­ми, трус­ли­вый пес! — вы­крик­нул Сай­лас. — От­прав­ляй­ся в город и смот­ри не по­па­дись Эм­б­ро­у­зу на глаза!

— А ты смот­ри не на­ткнись на мой нож, — ото­звал­ся Джон Джаго.

Сай­лас рва­нул­ся изо всех сил, пы­та­ясь осво­бо­дить­ся из рук ра­бот­ни­ков.

— В про­шлый раз ты по­чув­ство­вал силу моих ку­ла­ков! — за­орал он. — Те­перь по­смот­рим, как это при­дет­ся тебе по вкусу!

Он опять за­мах­нул­ся тро­стью. Я вы­сту­пил впе­ред и вы­хва­тил трость у него из рук.

— Ми­стер Сай­лас, — ска­зал я. — Я болен и со­би­ра­юсь на про­гул­ку. Ваша трость мне при­го­дит­ся. Прошу вас, одол­жи­те ее мне на время.

Ра­бот­ни­ки от неожи­дан­но­сти гром­ко рас­хо­хо­та­лись. Сай­лас в гнев­ном изум­ле­нии уста­вил­ся на меня. Джон Джаго, немед­лен­но овла­дев собою, снял шляпу и веж­ли­во по­кло­нил­ся.

— Я не пред­по­ла­гал, ми­стер Ле­фр­энк, что мы вам ме­ша­ем, — ска­зал он, — и сго­раю от стыда.

— При­ни­маю ваши из­ви­не­ния, ми­стер Джаго, — от­ве­тил я, — при усло­вии, что вы, бу­дучи стар­шим по воз­рас­ту, впредь вы­ка­же­те при­мер­ную тер­пи­мость, когда ваше са­мо­об­ла­да­ние будет под­верг­ну­то та­ко­му ис­ку­су, как се­год­ня. Но у меня есть и дру­гая прось­ба, — при­ба­вил я, по­вер­нув­шись к Сай­ла­су. — На­де­юсь, мне, гостю ва­ше­го отца, вы в ней не от­ка­же­те. В сле­ду­ю­щий раз, когда в ве­се­лом рас­по­ло­же­нии духа вам взду­ма­ет­ся по­шу­тить на счет ми­сте­ра Джаго, не за­хо­ди­те в своих шут­ках так да­ле­ко. Я уве­рен, вы не имели в виду ни­че­го дур­но­го. Не сде­ла­е­те ли мне одол­же­ние, под­твер­див это са­мо­лич­но? Мне бы хо­те­лось ви­деть, как вы с ми­сте­ром Джаго об­ме­ня­е­тесь ру­ко­по­жа­ти­ем.

Джон с вы­ра­же­ни­ем доб­рой воли на лице, слег­ка, на мой взгляд, пе­ре­иг­ран­ным, тот­час про­тя­нул руку. Но Сай­лас Ми­до­ук­рофт и не по­ду­мал сле­до­вать его при­ме­ру.

— Пусть идет за­ни­мать­ся сво­и­ми де­ла­ми, — про­бур­чал он. — Чтобы до­ста­вить вам удо­воль­ствие, ми­стер Ле­фр­энк, я не стану чи­нить пре­пят­ствий. Но, не при вас будь ска­за­но, чтоб я сдох, если пожму его руку!

Даль­ней­шие уго­во­ры были бес­смыс­лен­ны. Сай­лас молча по­вер­нул­ся спи­ной и за­ша­гал по тро­пин­ке за угол дома. Сле­дом за ним разо­шлись по своим делам и ра­бот­ни­ки. Мы с Джо­ном оста­лись вдво­ем.

Я предо­ста­вил об­ла­да­те­лю бе­ше­ных карих глаз пер­вым пре­рвать мол­ча­ние.

— Через пол­ча­са, сэр, — ска­зал он, — я от­прав­ля­юсь в Нар­ра­би — это го­ро­док по со­сед­ству с нами, где есть рынок. Не тре­бу­ет­ся ли вам от­вез­ти пись­ма на почту? Нет ли ка­ких-ни­будь еще по­ру­че­ний?

По­бла­го­да­рив его, я от­кло­нил оба пред­ло­же­ния. Он от­ве­сил мне еще один по­чти­тель­ный по­клон и уда­лил­ся в дом. А я ма­ши­наль­но по­сле­до­вал той тро­пой, ко­то­рой ушел Сай­лас Ми­до­ук­рофт.

Свер­нув за угол и прой­дя еще немно­го, я об­на­ру­жил, что при­бли­жа­юсь к ко­нюшне, и снова лицом к лицу столк­нул­ся с Сай­ла­сом. Опер­шись о во­ро­та ко­нюш­ни, он дви­гал их взад-впе­ред и вер­тел в зубах со­ло­мин­ку. Уви­дев меня, Сай­лас шаг­нул нав­стре­чу и по­пы­тал­ся, чрез­вы­чай­но, впро­чем, нелов­ко, оправ­дать­ся пе­ре­до мной.

— Не оби­жай­тесь, ми­стер. Я сде­лаю для вас что угод­но, но не про­си­те меня жать руку Джона Джаго: я его нена­ви­жу. Могу ска­зать вам, сэр, что если и сде­лаю это одной рукой, то лишь для того, чтобы дру­гой за­ду­шить его.

— Неужто, ми­стер Сай­лас, вы та­ко­го пло­хо­го мне­ния о нем?

— Да, и не сты­жусь в этом при­знать­ся…

— А име­ет­ся ли у вас по­бли­зо­сти такое место, как цер­ковь, а ми­стер Сай­лас?

— Ко­неч­но, име­ет­ся.

— И вы туда хо­ди­те?

— Ко­неч­но, хожу.

— Из­ред­ка, не так ли?

— Каж­дое вос­кре­се­нье, сэр, ни од­но­го не про­пус­каю.

Кто-то по­за­ди меня рас­сме­ял­ся. Я обер­нул­ся и уви­дел Эм­б­ро­уза.

— Я по­ни­маю, куда вы кло­ни­те, ми­стер Ле­фр­энк, хотя мой брат, ка­жет­ся, еще не понял, — про­из­нес он. — Не су­ди­те его стро­го. Не он один, по­ки­дая цер­ковь, за­бы­ва­ет за­по­ве­ди Гос­под­ни. Как ни ста­рай­тесь, вам не удаст­ся при­ми­рить нас с Джо­ном. По­слу­шай­те, а это что такое? Раз­ра­зи меня гром, если это не моя палка! Где толь­ко я ее не искал!

Тя­же­лая бу­ко­вая трость была слиш­ком тя­же­ло­ва­та для моих сла­бых рук, я уже успел в этом убе­дить­ся. Не было ни­ка­кой нужды нести ее и даль­ше с собой. Джон со­би­ра­ет­ся уехать в Нар­ра­би. Вспыш­ка гнева Сай­ла­са сме­ни­лась угрю­мым спо­кой­стви­ем. Я про­тя­нул трость Эм­б­ро­у­зу. Он при­нял ее со сме­хом.

— Вы не пред­став­ля­е­те, ми­стер Ле­фр­энк, как стран­но вдруг ока­зать­ся без палки. Ну про­сто как без рук! Что ж, сэр, со­би­ра­е­тесь ли вы зав­тра­кать?

— Нет. Мне хо­те­лось бы сна­ча­ла немно­го прой­тись.

— Очень хо­ро­шо, сэр. Жаль, что я не могу со­ста­вить вам ком­па­нию: у меня дела, и у Сай­ла­са тоже. Если вер­не­тесь тем же путем, что при­шли, то ока­же­тесь в саду. За­хо­чет­ся пойти даль­ше, там, в конце сада, есть ка­лит­ка.

И тут я, про­явив пре­ступ­ную без­за­бот­ность, со­вер­шил ужас­ную ошиб­ку: оста­вив бра­тьев у ворот ко­нюш­ни, я от­пра­вил­ся гу­лять.

Глава 5

НО­ВОСТЬ ИЗ НАР­РА­БИ

Когда я дошел до сада, меня осе­ни­ло. Жиз­не­ра­дост­ная речь и непри­нуж­ден­ные ма­не­ры Эм­б­ро­уза сви­де­тель­ство­ва­ли о том, что он еще не знает о ссоре, слу­чив­шей­ся под моим окном. Сай­лас сей­час может при­знать­ся, по кому он со­би­рал­ся прой­тись тро­стью и по­че­му. Между тем объ­яс­нять Эм­б­ро­у­зу при­чи­ны ссоры не толь­ко нера­зум­но, но и неже­ла­тель­но — решил я и снова на­пра­вил­ся к ко­нюшне. Од­на­ко не нашел там ни­ко­го. Я по­звал сна­ча­ла Сай­ла­са, потом Эм­б­ро­уза. Никто не от­клик­нул­ся. Бра­тья, ви­ди­мо, разо­шлись по хо­зяй­ству.

Вер­нув­шись в сад, я услы­шал при­ят­ный голос, по­же­лав­ший мне доб­ро­го утра. Огля­нув­шись, я уви­дел в окне пер­во­го этажа Ней­о­ми. На ней был пе­ред­ник, и она энер­гич­ны­ми дви­же­ни­я­ми пра­ви­ла нож к зав­тра­ку. Под­жа­рый чер­ный кот при­мо­стил­ся у нее на плече, за­во­ро­жен­но следя за тем, как свер­ка­ет лез­вие, ко­то­рым Ней­о­ми мол­ние­нос­но во­ди­ла ту­да-сю­да по ко­жа­ной по­верх­но­сти, на­тя­ну­той на доску.

— Идите сюда, — по­зва­ла она. — Мне нужно по­го­во­рить с вами.

Вб­ли­зи я уви­дел, что ее ми­ло­вид­ное ли­чи­ко за­ту­ма­не­но тре­во­гой. Она нерв­но стрях­ну­ла кота с плеча и при­вет­ство­ва­ла меня блед­ным по­до­би­ем улыб­ки.

— Я толь­ко что ви­де­ла Джона, — про­го­во­ри­ла Ней­о­ми. — Он на­мек­нул, что нынче под окном вашей спаль­ни что-то про­изо­шло. Когда я по­про­си­ла его объ­яс­нить­ся, он ска­зал лишь: «Спро­си­те у ми­сте­ра Ле­фр­эн­ка; я дол­жен ехать в Нар­ра­би». Что это зна­чит? Прошу вас, рас­ска­жи­те мне, сэр! Я вне себя от вол­не­ния!

Я по­ве­дал ей о том, что про­изо­шло утром, од­на­ко по воз­мож­но­сти по­ста­рал­ся сгла­дить ост­рые углы. Она опу­сти­ла нож на доску и за­дум­чи­во сце­пи­ла паль­цы.

— Мне не сле­до­ва­ло со­гла­шать­ся на эту встре­чу с Джо­ном Джаго. По­лу­ча­ет­ся, о чем бы муж­чи­на ни про­сил жен­щи­ну, от­ве­тив «да», она непре­мен­но по­жа­ле­ет об этом, — с чрез­вы­чай­но встре­во­жен­ным видом ска­за­ла она. Сви­да­ние при пол­ной луне оста­ви­ло по себе ма­ло­при­ят­ные вос­по­ми­на­ния. Я видел это столь же ясно, как и саму Ней­о­ми.

Что же та­ко­го рас­ска­зал ей Джон Джаго? Я вы­ка­зал свое лю­бо­пыт­ство со всей тре­бу­е­мой в таких делах де­ли­кат­но­стью, за­ра­нее при­не­ся из­ви­не­ния.

— Мне очень хо­те­лось бы по­де­лить­ся с вами, — на­ча­ла она, сде­лав уда­ре­ние на по­след­нем слове, но смолк­ла, по­блед­не­ла, потом жарко вспых­ну­ла, схва­ти­лась за нож и при­ня­лась пра­вить его еще более рев­ност­но. — Не могу, — на­ко­нец про­го­во­ри­ла она, низко скло­нив го­ло­ву. — Я обе­ща­ла ни­ко­му не рас­ска­зы­вать. Это прав­да. За­будь­те, сэр, и чем ско­рее, тем лучше. Тс-с! Вот и шпион, ко­то­рый видел нас про­шлой ночью и на­ябед­ни­чал Сай­ла­су!

Дверь в кухню от­кры­лась, и вошла су­мрач­ная мисс Ми­до­ук­рофт. В руках у нее был огром­ный мо­лит­вен­ник, и взгля­ну­ла она на Ней­о­ми так, как толь­ко рев­ни­ви­ца сред­них лет может смот­реть на со­зда­ние более, чем она, кра­си­вое и мо­ло­дое.

— На мо­лит­ву, мисс Ко­ул­б­рук, — про­из­нес­ла она с кис­лым видом, по­мол­ча­ла и, лишь тут за­ме­тив, что под окном стою я, при­ба­ви­ла: — На мо­лит­ву, ми­стер Ле­фр­энк, — со­про­во­див свой при­зыв взо­ром бла­го­че­сти­во­го со­стра­да­ния, ад­ре­со­ван­но­го ис­клю­чи­тель­но мне.

— Мы сей­час же по­сле­ду­ем за вами, мисс Ми­до­ук­рофт, — ото­зва­лась Ней­о­ми.

— А я не со­би­ра­юсь вни­кать в ваши тай­ные де­лиш­ки, мисс Ко­ул­б­рук, — едко ска­за­ла мисс Ми­до­ук­рофт и по­ки­ну­ла кухню.

Я, на­про­тив, вошел туда через са­до­вую дверь. Ней­о­ми ки­ну­лась ко мне.

— У меня так тя­же­ло на серд­це, — про­го­во­ри­ла она. — Вы ска­за­ли, что оста­ви­ли Сай­ла­са и Эм­б­ро­уза вдво­ем?

— Да.

— А вдруг Сай­лас рас­ска­жет Эм­б­ро­у­зу о том, что слу­чи­лось се­год­ня утром?

Как я уже упо­ми­нал, то же опа­се­ние по­се­ти­ло и меня, но я по­ста­рал­ся успо­ко­ить Ней­о­ми.

— Ми­сте­ра Джаго сей­час нет. А мы по­ста­ра­ем­ся все ула­дить в его от­сут­ствие.

Она взяла меня под руку.

— Пой­дем­те на мо­лит­ву, — ска­за­ла она.

— Эм­б­ро­уз будет там, и я улучу ми­ну­ту, чтобы по­го­во­рить с ним.

Но ни Сай­ла­са, ни Эм­б­ро­уза в сто­ло­вой не ока­за­лось. На­прас­но про­ждав минут де­сять, ми­стер Ми­до­ук­рофт при­ка­зал сест­ре про­честь мо­лит­ву, что та и ис­пол­ни­ла тоном ра­не­ной го­лу­би­цы, в бурю взо­шед­шей на пре­стол ми­ло­сер­дия и же­ла­ю­щей, чтобы это не оста­лось неза­ме­чен­ным. Засим по­сле­до­вал зав­трак, од­на­ко бра­тья так и не по­яви­лись. Мисс Ми­до­ук­рофт, по­гля­дев на брата, про­из­нес­ла:

— Чем даль­ше, тем боль­ше, сэр. Ну, что я вам го­во­ри­ла?

Ней­о­ми немед­лен­но при­ме­ни­ла про­ти­во­ядие:

— Ре­бя­та, без со­мне­нья, про­сто увлек­лись ра­бо­той, дядя, — и по­вер­ну­лась ко мне. — Вы хо­те­ли осмот­реть ферму, ми­стер Ле­фр­энк. Пой­дем­те. За­од­но по­мо­же­те мне отыс­кать ребят.

В про­дол­же­ние часа, без­успеш­но пы­та­ясь найти про­пав­ших фер­ме­ров, мы осмат­ри­ва­ли одну часть хо­зяй­ства за дру­гой. На­ко­нец мы за­ме­ти­ли их на опуш­ке неболь­шо­го леска. Они бе­се­до­ва­ли, сидя на ство­ле упав­ше­го де­ре­ва.

Когда мы при­бли­зи­лись, Сай­лас встал и, не про­из­не­ся ни при­вет­ствия, ни из­ви­не­ния, ушел в лес. Под­ни­ма­ясь с места, он на­кло­нил­ся к брату, тот про­шеп­тал ему что-то в ухо, и я услы­шал, как он про­бор­мо­тал в ответ: «Ладно».

— Эм­б­ро­уз, как это по­ни­мать? У вас сек­ре­ты? — с улыб­кой спро­си­ла Ней­о­ми, под­хо­дя к сво­е­му воз­люб­лен­но­му. — Что, Сай­лас при­ка­зал дер­жать язык за зу­ба­ми?

Эм­б­ро­уз с мрач­ным вы­ра­же­ни­ем лица пнул под­вер­нув­ший­ся под ногу ка­мень. Я от­ме­тил, что его лю­би­мой тро­сти нет ни у него в руках, ни по­бли­зо­сти.

— Дела, — не слиш­ком лю­без­но ото­звал­ся он на рас­спро­сы Ней­о­ми. — Дела у нас с Сай­ла­сом, вот что, если уж хо­чешь знать.

Ней­о­ми между тем про­дол­жа­ла рас­спра­ши­вать его, чисто по-жен­ски не об­ра­щая вни­ма­ния на то, что Эм­б­ро­уз явно на­хо­дил­ся не в духе.

— По­че­му вас обоих не было за зав­тра­ком?

— За­ра­бо­та­лись, — про­вор­чал Эм­б­ро­уз. — Да к тому ж были слиш­ком да­ле­ко от дома.

— Как стран­но! — вос­клик­ну­ла Ней­о­ми. — Та­ко­го еще не слу­ча­лось с тех пор, как я на ферме.

— Что ж, век живи — век учись. Те­перь вот слу­чи­лось.

Тон, каким это было ска­за­но, лю­бо­го муж­чи­ну удер­жал бы от даль­ней­ших рас­спро­сов. Но осте­ре­же­нье, вы­ра­жен­ное на­ме­ком, для жен­щин ни­че­го не зна­чит. Жен­щи­на, у ко­то­рой оста­лось еще что спро­сить, все­не­пре­мен­но сде­ла­ет это:

— По­слу­шай, а ты не ви­дел­ся утром с Джо­ном Джаго?

Тле­ю­щий гнев Эм­б­ро­уза вспых­нул — по­че­му, до­га­дать­ся было невоз­мож­но.

— Ты еще долго со­би­ра­ешь­ся до­пра­ши­вать меня? — ярост­но за­кри­чал он. — Что ты, как свя­щен­ник, про­ве­ря­ешь, знаю ли я ка­те­хи­зис! Не видел я ни­ка­ко­го Джона Джаго! У меня дел по горло! Ну что, до­воль­но с тебя?

Он вско­чил с места и, бор­мо­ча под нос про­кля­тья, по­сле­до­вал за своим бра­том.

Ней­о­ми по­смот­ре­ла на меня гла­за­ми, го­ря­щи­ми от него­до­ва­ния.

— Что слу­чи­лось, ми­стер Ле­фр­энк? По­че­му он раз­го­ва­ри­ва­ет со мной в таком тоне? Как он смеет? — Она по­мол­ча­ла и про­дол­жи­ла вне­зап­но из­ме­нив­шим­ся го­ло­сом: — Та­ко­го еще ни­ко­гда не бы­ва­ло. Что про­изо­шло? Уве­ряю вас, сэр, я ни разу не ви­де­ла Эм­б­ро­уза в таком со­сто­я­нии. Он про­сто сам не свой. Ска­жи­те, а у вас какое впе­чат­ле­ние?

Пе­ре­ме­ни­лись не толь­ко ее ин­то­на­ции; она и вы­гля­де­ла, и дер­жа­лась иначе, чем пол­ча­са назад. Я по­ста­рал­ся уте­шить Ней­о­ми.

— Зна­е­те, мисс Ко­ул­б­рук, ино­гда муж­чи­на вы­хо­дит из себя по пу­стя­кам. Уж вы мне по­верь­те, такое и со мной слу­ча­лось. По­до­жди­те, Эм­б­ро­уз при­не­сет вам свои из­ви­не­ния, и все пой­дет по-ста­ро­му.

Но мои объ­яс­не­ния не про­из­ве­ли на мою слав­ную по­пут­чи­цу ни­ка­ко­го впе­чат­ле­ния. Мы вер­ну­лись в дом, когда по­до­шло время обеда. Бра­тья по­яви­лись в сто­ло­вой. Их отец вы­го­во­рил им за от­сут­ствие на утрен­ней мо­лит­ве и сде­лал это, по моему мне­нию, из­лишне су­ро­во. Они, в свою оче­редь, вос­при­ня­ли укор с чрез­мер­ным него­до­ва­ни­ем и по­ки­ну­ли ком­на­ту. Кис­лая улыб­ка глу­бо­ко­го удо­вле­тво­ре­ния за­зме­и­лась на губах мисс Ми­до­ук­рофт. Она по­смот­ре­ла на брата, затем под­ня­ла взор к по­тол­ку и про­мол­ви­ла:

— Мы можем толь­ко мо­лить­ся за них, сэр.

После обеда ис­чез­ла Ней­о­ми. Когда я снова встре­тил­ся с ней, у нее были для меня кое-ка­кие но­во­сти.

— Я ви­де­лась с Эм­б­ро­узом, — ска­за­ла она, — и он по­про­сил про­ще­ния. Мы по­ми­ри­лись, ми­стер Ле­фр­энк. И все-та­ки… все-та­ки…

— Что «все-та­ки», мисс Ней­о­ми?

— Он не такой, как рань­ше. Он от­ка­зы­ва­ет­ся, но мне ка­жет­ся, что он что-то скры­ва­ет.

День шел своим че­ре­дом. На­сту­пил вечер. Я об­ра­тил­ся к фран­цуз­ско­му ро­ма­ну. Но даже Дюма не помог мне за­быть­ся. О чем я думал, труд­но ска­зать. По­че­му пал духом, объ­яс­нить невоз­мож­но. Мне хо­те­лось назад, в Ан­глию: я слепо, бес­при­чин­но невзлю­бил Мо­рвик-фарм.

Про­би­ло де­вять. Мы снова со­бра­лись в сто­ло­вой — все, за ис­клю­че­ни­ем Джона Джаго. К ужину он дол­жен был при­е­хать, и с чет­верть часа, по пря­мо­му ука­за­нию ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та, без него не на­чи­на­ли. Но управ­ля­ю­щий так и не по­явил­ся.

На­ста­ла ночь, а про­пав­ше­го все не было. Мисс Ми­до­ук­рофт вы­зва­лась по­до­ждать его. Ней­о­ми, дол­жен ска­зать, по­гля­де­ла на нее с неко­то­рым зло­рад­ством, когда жен­щи­ны про­ща­лись на ночь. Я уда­лил­ся в свою ком­на­ту, где опять не мог со­мкнуть глаз. На рас­све­те я снова, как в про­шлый раз, вышел по­ды­шать утрен­ним воз­ду­хом.

Спус­ка­ясь по лест­ни­це, я столк­нул­ся с мисс Ми­до­ук­рофт. Она под­ни­ма­лась в свою ком­на­ту. Ни одна прядь не вы­би­лась из ее туго при­че­сан­ных седых волос, ничто в ее внеш­но­сти не ука­зы­ва­ло, что эта непро­ни­ца­е­мая жен­щи­на про­ве­ла бес­сон­ную ночь.

— Вер­нул­ся ми­стер Джаго? — спро­сил я.

Мисс Ми­до­ук­рофт, на­хму­рив­шись, мед­лен­но по­ка­ча­ла го­ло­вой.

— Все мы в руках про­ви­де­ния, ми­стер Ле­фр­энк. Ми­сте­ра Джаго, ве­ро­ят­но, за­дер­жа­ли дела, и он остал­ся на ночь в Нар­ра­би.

При­выч­ная че­ре­да днев­ных тра­пез воз­об­но­ви­ла свой неиз­мен­ный ход. При­шло время зав­тра­ка, потом обеда, но Джон Джаго не пе­ре­сту­пил по­ро­га Мо­рвик-фарм. Ми­стер Ми­до­ук­рофт и его сест­ра, по­со­ве­щав­шись, ре­ши­ли, что нужно по­слать на по­ис­ки про­пав­ше­го. Од­но­го из ра­бот­ни­ков по­тол­ко­вее от­пра­ви­ли в Нар­ра­би на­ве­сти справ­ки.

По­сыль­ный вер­нул­ся позд­но ве­че­ром и при­нес по­ра­зи­тель­ную но­вость. Он обо­шел все го­сти­ни­цы и все уве­се­ли­тель­ные за­ве­де­ния Нар­ра­би, за­да­вая во­про­сы самым раз­ным людям, и всюду по­лу­чил толь­ко один ответ: ни один че­ло­век в го­ро­де не видел Джона Джаго. Все еди­но­душ­но за­яв­ля­ли, что он там не по­яв­лял­ся.

Услы­шав это, мы об­ме­ня­лись друг с дру­гом взгля­да­ми — все, за ис­клю­че­ни­ем бра­тьев, си­дев­ших в тем­ном углу ком­на­ты. Со­мне­ний не оста­ва­лось. Джон Джаго про­пал.

Глава 6

ПЕЧЬ ДЛЯ ОБ­ЖИ­ГА ИЗ­ВЕ­СТИ

Пер­вым вы­ска­зал­ся ми­стер Ми­до­ук­рофт:

— Нужно по­слать ко­го-ни­будь на по­ис­ки Джона, — ска­зал он.

— И немед­лен­но, — до­ба­ви­ла его сест­ра.

Вне­зап­но из тем­но­ты вы­сту­пил Эм­б­ро­уз.

— Я пойду, — за­явил он.

За ним вышел Сай­лас.

— Я с тобой.

Ми­стер Ми­до­ук­рофт по­ка­чал го­ло­вой:

— До­воль­но и од­но­го из вас — по­ка­мест, по край­ней мере. Иди ты, Эм­б­ро­уз. Твой брат, воз­мож­но, при­со­еди­нит­ся позже. Если, из­ба­ви Бог, слу­чи­лось несча­стье, при­дет­ся ис­кать и в дру­гих на­прав­ле­ни­ях. Так что тебе, Сай­лас, лучше пока остать­ся на ферме.

Бра­тья вышли из ком­на­ты вме­сте: Эм­б­ро­уз — чтобы при­го­то­вить­ся к по­езд­ке, а Сай­лас — сед­лать для него коня. Ней­о­ми вы­скольз­ну­ла вслед за ними. Остав­шись в об­ще­стве ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та и его сест­ры (оба тер­за­лись бес­по­кой­ством из-за Джона и оба ста­ра­лись скрыть тре­во­гу мод мас­кой бла­го­че­сти­вой по­кор­но­сти), — дол­жен ли я го­во­рить, что ре­ти­ро­вал­ся в свою ком­на­ту так скоро, как толь­ко поз­во­ля­ли при­ли­чия? Под­ни­ма­ясь по лест­ни­це, на пло­щад­ке между эта­жа­ми я об­на­ру­жил Ней­о­ми: она за­би­лась в угол ста­рин­но­го ди­ван­чи­ка, по­ме­щав­ше­го­ся в окон­ном про­еме. Мой ве­се­лый дру­жок являл собой го­рест­ное зре­ли­ще. Уткнув­шись лицом в пе­ред­ник, де­вуш­ка горь­ко пла­ка­ла. Эм­б­ро­уз про­стил­ся с ней не так нежно, как обыч­но. Пуще преж­не­го была она убеж­де­на в том, что «Эм­б­ро­уз от нее та­ит­ся». Мы с такой тре­во­гой ждали на­ступ­ле­ния но­во­го дня, а он при­нес толь­ко новые бес­по­кой­ства.

Ло­шадь, на ко­то­рой Эм­б­ро­уз от­пра­вил­ся в Нар­ра­би, была при­ве­де­на назад го­сти­нич­ным слу­гой. Он же до­ста­вил и за­пис­ку, ко­то­рая нас сра­зи­ла. Даль­ней­шие рас­спро­сы, го­во­ри­лось в ней, под­твер­ди­ли, что ис­чез­нув­ший управ­ля­ю­щий в Нар­ра­би не по­яв­лял­ся. Един­ствен­ное, что раз­уз­нал Эм­б­ро­уз, — смут­ный слух, будто в тот день, когда Джон Джаго исчез, его ви­де­ли в ва­гоне по­ез­да, на­прав­ля­ю­ще­го­ся в Нью-Йорк. Эм­б­ро­уз при­нял ре­ше­ние про­ве­рить это, от­пра­вив­шись сле­дом.

Столь стран­ный по­во­рот со­бы­тий волей — нево­лей за­ста­вил меня за­по­до­зрить, что про­изо­шло и в самом деле нечто из ряда вон вы­хо­дя­щее. Свои по­до­зре­ния я дер­жал при себе, но был готов, на­чи­ная с этого мо­мен­та, к тому, что ис­чез­но­ве­ние Джона Джаго не слу­чай­но и за­кон­чит­ся оно весь­ма пе­чаль­ным об­ра­зом.

В тот же день мои самые худ­шие пред­чув­ствия на­ча­ли оправ­ды­вать­ся.

Про­шло уже до­ста­точ­но вре­ме­ни, чтобы весть о слу­чив­шем­ся на ферме рас­про­стра­ни­лась по окру­ге. И без того пре­крас­но осве­дом­лен­ные о нела­дах между бра­тья­ми и управ­ля­ю­щим со­се­ди узна­ли те­перь — вне вся­ко­го со­мне­ния, от ра­бот­ни­ков — об от­вра­ти­тель­ной сцене, имев­шей место под окном моей спаль­ни. Об­ще­ствен­ное мне­ние в Аме­ри­ке при­ня­то вы­ра­жать без ма­лей­шей сдер­жан­но­сти, а также без какой бы то ни было за­бо­ты о по­след­стви­ях. В дан­ном слу­чае об­ще­ствен­ность при­ш­ла к вы­во­ду, что про­пав­ший пал жерт­вой пре­ступ­ле­ния и что от­вет­ствен­ность за это ло­жит­ся на од­но­го из бра­тьев Ми­до­ук­рофт или же на обоих бра­тьев сразу. К ве­че­ру того же дня ос­но­ва­тель­ность столь се­рьез­ных об­ви­не­ний была под­креп­ле­на по­тря­са­ю­щим, с обы­ва­тель­ской точки зре­ния, от­кро­ве­ни­ем. Ме­то­дист­ский про­по­вед­ник, недав­но по­се­лив­ший­ся в Мо­рви­ке и поль­зу­ю­щий­ся ува­же­ни­ем при­хо­жан в окру­ге, за­явил, что видел сон, в ко­то­ром Джон Джаго пред­стал перед ним и ска­зал, что его убили и тело его можно найти на Мо­рвик-фарм. К ночи мне­ние о необ­хо­ди­мо­сти удо­сто­ве­рить­ся в том, вещий ли то был сон, стало все­об­щим. Не толь­ко в бли­жай­ших окрест­но­стях, но даже в Нар­ра­би глас на­ро­да при­зы­вал к по­ис­кам остан­ков Джона Джаго на Мо­рвик-фарм.

В этих ужас­ных об­сто­я­тель­ствах ми­стер Ми­до­ук­рофт вы­ка­зал уди­вив­шее меня при­сут­ствие духа.

— У моих сы­но­вей есть недо­стат­ки, — за­явил он — да, се­рьез­ные недо­стат­ки, и никто не знает этого лучше, чем я. Мои сы­но­вья по от­но­ше­нию к Джону вели себя глупо и недо­стой­но, этого я также не от­ри­цаю. Но Эм­б­ро­уз и Сай­лас не убий­цы. Ищите! Я прошу об этом! Нет, я на­ста­и­ваю на этом после того, что было ска­за­но, — во имя спра­вед­ли­во­сти к моей семье и моему имени!

Со­се­ди при­ня­ли его слова как при­зыв к дей­ствию и неза­мед­ли­тель­но про­ве­ли все необ­хо­ди­мые ор­га­ни­за­ци­он­ные ра­бо­ты. Сво­бод­ные и неза­ви­си­мые граж­дане об­ра­зо­ва­ли ко­ми­тет, вы­сту­пи­ли с ре­ча­ми, из­бра­ли ува­жа­е­мых со­оте­че­ствен­ни­ков пред­став­лять об­ще­ствен­ные ин­те­ре­сы и на сле­ду­ю­щий день на­ча­ли по­ис­ки. Вся эта де­я­тель­ность, до смеш­но­го не удо­вле­тво­ря­ю­щая тре­бо­ва­ни­ям нормы с юри­ди­че­ской точки зре­ния, осу­ществ­ля­лась этими уди­ви­тель­ны­ми лю­дь­ми с таким су­ро­вым чув­ством долга, слов­но была санк­ци­о­ни­ро­ва­на вы­со­чай­шей су­деб­ной вла­стью стра­ны.

Ней­о­ми встре­ти­ла ис­пы­та­ния, вы­пав­шие на долю семьи, с твер­до­стью, до­стой­ной ее дяди. В час нужды ее му­же­ство окреп­ло. Един­ствен­ной ее за­бо­той оста­вал­ся Эм­б­ро­уз.

— Лучше, если бы он был здесь, — ска­за­ла она мне. — Злые языки и так уже по­го­ва­ри­ва­ют, что его от­сут­ствие — все равно что при­зна­ние вины.

Она была права. Со­сто­я­ние умов было та­ко­во, что от­сут­ствие Эм­б­ро­уза само по себе пред­став­ля­лось людям весь­ма по­до­зри­тель­ным.

— Да­вай­те те­ле­гра­фи­ру­ем в Нью-Йорк, — пред­ло­жил я, — если, ко­неч­но, вы зна­е­те, где наше по­сла­ние может найти Эм­б­ро­уза.

— Я помню на­зва­ние отеля, в ко­то­ром обыч­но оста­нав­ли­ва­ют­ся Ми­до­ук­роф­ты в Нью-Йор­ке, — от­ве­ти­ла Ней­о­ми. — Я жила там после смер­ти моего отца, пока мисс Ми­до­ук­рофт не смог­ла при­е­хать, чтобы от­вез­ти меня в Мо­рвик.

Мы ре­ши­ли дать те­ле­грам­му па адрес этого отеля. Я писал текст те­ле­грам­мы, а Ней­о­ми скло­ни­лась у меня над пле­чом, когда мы оба вздрог­ну­ли от го­ло­са, раз­дав­ше­го­ся по­за­ди нас.

— А, так вот какой у него адрес, да? Очень, очень кста­ти!

Го­во­рив­ший был незна­ком мне. Ней­о­ми при­зна­ла в нем од­но­го из со­се­дей.

— Зачем вам адрес? — резко спро­си­ла Ней­о­ми.

— По­хо­же, мы нашли остан­ки Джона Джаго, мисс, — от­ве­тил сосед. — Сай­ла­са мы уже взяли. Те­перь дело за Эм­б­ро­узом, его по­до­зре­ва­ют в убий­стве.

— Ложь! — вскри­ча­ла Ней­о­ми. — От­вра­ти­тель­ная ложь!

Муж­чи­на по­вер­нул­ся ко мне.

— Про­во­ди­те ее вон в ту ком­на­ту, ми­стер, — ска­зал он. — Пусть сама по­смот­рит.

Все вме­сте мы пе­ре­шли в дру­гую ком­на­ту.

Там, в углу, мы уви­де­ли скорб­но ока­ме­нев­шую мисс Ми­до­ук­рофт. Она си­де­ла рядом с бра­том, дер­жа­ла его за руку и молча пла­ка­ла. На­про­тив них, с блуж­да­ю­щи­ми гла­за­ми, без­воль­но по­вис­ши­ми ру­ка­ми, сгор­бил­ся на ди­ване у окна Сай­лас Ми­до­ук­рофт, явно охва­чен­ный па­ни­кой. Несколь­ко незна­ком­цев из тех, кто был занят в по­ис­ках, сто­я­ли рядом, не спус­кая с него глаз. Осталь­ные сгру­ди­лись во­круг стола в цен­тре ком­на­ты. Когда мы с Ней­о­ми вошли, они рас­сту­пи­лись, предо­став­ляя нам воз­мож­ность рас­смот­реть то, что ле­жа­ло па столе.

Это была кучка обуг­лен­ных ко­стей. Во­круг нее были раз­ло­же­ны: нож, две ме­тал­ли­че­ские пу­го­ви­цы и ча­стич­но об­го­рев­шая трость. Нож опо­зна­ли ра­бот­ни­ки, за­явив, что Джон Джаго обыч­но носил его при себе, — как раз этим ножом он и ранил Сай­ла­са Ми­до­ук­роф­та. Про пу­го­ви­цы сама Ней­о­ми ска­за­ла, что вы­че­ка­нен­ный на них осо­бый узор ко­гда-то при­влек ее вни­ма­ние к сюр­ту­ку Джона. А что ка­са­ет­ся тро­сти, ее, как ни была она обо­жже­на, я сразу при­знал по при­чуд­ли­во вы­ре­зан­ной ша­ро­об­раз­ной ручке. Это была та тя­же­лая бу­ко­вая трость, ко­то­рую я вы­хва­тил у Сай­ла­са, а потом вер­нул Эм­б­ро­у­зу, когда тот ска­зал, что она при­над­ле­жит ему. В ответ на свои во­про­сы я услы­шал, что кости, нож, пу­го­ви­цы и трость най­де­ны в печи для об­жи­га из­ве­сти, ко­то­рой в то время поль­зо­ва­лись на ферме.

— Это се­рьез­но? — ше­по­том спро­си­ла Ней­о­ми, когда мы ото­шли от стола.

При ны­неш­нем по­ло­же­нии вещей об­ма­ны­вать ее было бы бес­смыс­лен­ной же­сто­ко­стью.

— Да, — про­шеп­тал я в ответ. — Это очень се­рьез­ные улики.

По­ис­ко­вый ко­ми­тет об­ста­вил свои дей­ствия по всем пра­ви­лам. В мест­ные су­деб­ные ин­стан­ции было сде­ла­но со­от­вет­ству­ю­щее хо­да­тай­ство. Ми­ро­вой судья под­пи­сал ордер на арест. Этой же ночью Сай­ла­са пре­про­во­ди­ли в тюрь­му, и долж­ност­ное лицо про­сле­до­ва­ло в Нью-Йорк, чтобы аре­сто­вать Эм­б­ро­уза.

Я, со своей сто­ро­ны, пы­та­ясь быть по­лез­ным, делал то немно­гое, что было в моих силах. С мол­ча­ли­во­го со­гла­сия ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та и его сест­ры, я на­пра­вил­ся в Нар­ра­би и за­ру­чил­ся по­мо­щью са­мо­го ква­ли­фи­ци­ро­ван­но­го за­щит­ни­ка, ка­ко­го го­ро­док был спо­со­бен предо­ста­вить в мое рас­по­ря­же­ние. Засим не оста­ва­лось ни­че­го, как ожи­дать ве­стей об Эм­б­ро­узе и го­то­вить­ся к пред­ва­ри­тель­но­му слу­ша­нию дела в ми­ро­вом суде. Опущу рас­сказ о том, какое от­ча­я­ние ца­ри­ло в доме, по­ку­да дли­лось ожи­да­ние: нет смыс­ла опи­сы­вать его сей­час. Поз­воль­те ска­зать толь­ко, что то, как вела себя Ней­о­ми, — утвер­ди­ло меня в мысли, что она об­ла­да­ет по­и­стине бла­го­род­ным ха­рак­те­ром. В те дни я еще не от­да­вал себе от­че­та в со­сто­я­нии своих чувств; сей­час же я скло­нен ду­мать, что как раз тогда начал ис­пы­ты­вать за­висть к Эм­б­ро­у­зу, за­слу­жив­ше­му такую неве­сту.

Пер­вые вести об Эм­б­ро­узе при­шли к нам те­ле­гра­фом. Его аре­сто­ва­ли в го­сти­ни­це; он был на пути в Мо­рвик. На сле­ду­ю­щий день он при­со­еди­нил­ся к брату в тюрь­ме. Их по­ме­сти­ли в раз­дель­ные ка­ме­ры, и любые формы со­об­ще­ния им были за­пре­ще­ны.

Двумя днями позже со­сто­я­лось пред­ва­ри­тель­ное слу­ша­ние. Эм­б­ро­уз и Сай­лас пред­ста­ли перед ми­ро­вым су­дьей по об­ви­не­нию в умыш­лен­ном убий­стве Джона Джаго. Я был вы­зван в суд в ка­че­стве сви­де­те­ля, по прось­бе Ней­о­ми со­про­вож­дал ее и сидел рядом во время раз­би­ра­тель­ства. Ми­стер Ми­до­ук­рофт также при­сут­ство­вал там, в своем ин­ва­лид­ном крес­ле, бок о бок с сест­рой.

Так-то за­вер­шил­ся мой вояж через океан в по­ис­ках от­дох­но­ве­ния! Так время и об­сто­я­тель­ства опро­верг­ли мое по­спеш­ное суж­де­ние о скуч­ной жизни, ко­то­рую мне пред­сто­я­ло про­ве­сти на Мо­рвик-фарм.

Глава 7

ВЕ­ЩЕ­СТВЕН­НЫЕ ДО­КА­ЗА­ТЕЛЬ­СТВА ЗА­ЩИ­ТЫ

Про­хо­дя по залу к от­ве­ден­ным для нас ме­стам, мы несколь­ко за­дер­жа­лись у по­мо­ста, на ко­то­ром сто­я­ли под­су­ди­мые.

Сай­лас не об­ра­тил на нас вни­ма­ния. Эм­б­ро­уз дру­же­ски кив­нул в знак при­вет­ствия и по­ло­жил руку на ба­рьер, ограж­да­ю­щий место для об­ви­ня­е­мых. Ней­о­ми едва до­ста­ло росту, чтобы ми­мо­хо­дом при­под­нять­ся на цы­поч­ки и до­тя­нуть­ся рукой до его руки. Она про­шеп­та­ла: «Я знаю, что ты неви­но­вен» и, ода­рив его лю­бя­щим, обод­ря­ю­щим взгля­дом, про­сле­до­ва­ла за мной. Эм­б­ро­уз ни на миг не по­те­рял са­мо­об­ла­да­ния. Воз­мож­но, я оши­бал­ся, но мне по­ка­за­лось, что это дур­ной при­знак.

В том виде, как дело было пред­став­ле­но суду, оно убе­ди­тель­но сви­де­тель­ство­ва­ло про­тив под­су­ди­мых.

Эм­б­ро­у­зу и Сай­ла­су Ми­до­ук­роф­там предъ­яв­ля­лось об­ви­не­ние в убий­стве Джона Джаго (при по­мо­щи тя­же­лой тро­сти или ка­ко­го-то иного ору­дия) и в умыш­лен­ном уни­что­же­нии тела путем по­ме­ще­ния оного в нега­ше­ную из­весть. В до­ка­за­тель­ство вто­рой части об­ви­не­ния были пред­став­ле­ны нож, ко­то­рый по­кой­ный обыч­но носил при себе, и ме­тал­ли­че­ские пу­го­ви­цы, по утвер­жде­нию сви­де­те­лей, при­ши­тые к его одеж­де. Было за­яв­ле­но, что толь­ко дан­ные, непод­вер­жен­ные раз­ру­ше­нию, пред­ме­ты, а также части наи­бо­лее круп­ных ко­стей из­бег­ли воз­дей­ствия из­ве­сти. Предо­ста­вив суду под­твер­жда­ю­щее эту ги­по­те­зу ме­ди­цин­ское за­клю­че­ние о том, что кости яв­ля­ют­ся че­ло­ве­че­ски­ми и, таким об­ра­зом, кос­вен­но до­ка­зав, что че­ло­ве­че­ски­ми яв­ля­ют­ся и най­ден­ные в печи для об­жи­га из­ве­сти остан­ки, об­ви­не­ние при­сту­пи­ло к до­ка­за­тель­ствам того факта, что ис­чез­нув­ший был убит бра­тья­ми, а затем бро­шен ими в нега­ше­ную из­весть, чтобы скрыть следы пре­ступ­ле­ния.

Сви­де­тель за сви­де­те­лем под при­ся­гой да­ва­ли по­ка­за­ния о дав­ней, уко­ре­нив­шей­ся враж­де к по­кой­но­му, ко­то­рую вы­ка­зы­ва­ли Эм­б­ро­уз и Сай­лас. При­выч­но-угро­жа­ю­щие вы­ска­зы­ва­ния в его адрес, же­сто­кие ссоры, став­шие в окру­ге прит­чей во язы­цех (при­чем по мень­шей мере одна из них окон­чи­лась дра­кой), некра­си­вая сцена, имев­шая место под моим окном, трость, най­ден­ная вме­сте с остан­ка­ми по­кой­но­го, — все эти факты и об­сто­я­тель­ства, а также целый ряд сви­де­тельств менее крас­но­ре­чи­вых, под при­ся­гой предъ­яв­лен­ных ли­ца­ми, бес­при­страст­ность ко­то­рых со­мне­нию не под­ле­жа­ла, с ужа­са­ю­щей неот­вра­ти­мо­стью ука­зы­ва­ли на пра­во­моч­ность вы­во­да, сде­лан­но­го об­ви­не­ни­ем.

Я на­блю­дал за бра­тья­ми по мере того, как тя­жесть сви­де­тель­ских по­ка­за­ний все более при­ги­ба­ла их к земле, Эм­б­ро­уз, по край­ней мере внешне, со­хра­нял при­сут­ствие духа. О Сай­ла­се этого ска­зать было нель­зя. Ма­ло­душ­ный страх, овла­дев­ший им, про­яв­лял себя при­зрач­ной блед­но­стью лица, тем, как кон­вуль­сив­но цеп­ля­лись за ограж­де­ние его круп­ные, уз­ло­ва­тые руки, как в бес­смыс­лен­ном ужасе оста­нав­ли­ва­лись его глаза на лице каж­до­го, кто за­ни­мал сви­де­тель­ское место. Он, уже при­го­во­рив­ший сам себя, всем при­сут­ству­ю­щим в зале суда ка­зал­ся живым во­пло­ще­ни­ем вины.

Во время пе­ре­крест­но­го до­про­са за­щи­та вы­иг­ра­ла один пункт, под­верг­нув со­мне­нию при­над­леж­ность обуг­лив­ших­ся ко­стей ис­чез­нув­ше­му Джону Джаго.

Бу­дучи до­про­ше­ны с при­стра­сти­ем, ме­ди­цин­ские экс­пер­ты при­зна­ли, что об­сле­до­ва­ние, про­ве­ден­ное ими, было по­спеш­ным и необ­сто­я­тель­ным и что нель­зя от­вер­гать ве­ро­ят­ность по­лу­че­ния, при более тща­тель­ном осмот­ре, вы­во­да о при­над­леж­но­сти ко­стей не че­ло­ве­ку, а жи­вот­но­му. Ми­ро­вой судья по­ста­но­вил на этом ос­но­ва­нии, что необ­хо­ди­мо про­ве­сти по­втор­ное ис­сле­до­ва­ние, уве­ли­чив чис­лен­ность ме­ди­цин­ских экс­пер­тов.

Слу­ша­ние дела было при­оста­нов­ле­но. На три дня, от­ве­ден­ные для про­ве­де­ния даль­ней­ше­го рас­сле­до­ва­ния, под­су­ди­мых воз­вра­ти­ли под стра­жу.

Сай­лас к концу за­се­да­ния чув­ство­вал такой упа­док сил, что два че­ло­ве­ка вы­нуж­де­ны были по­мочь ему выйти из зала. Эм­б­ро­уз же, перед тем как по­сле­до­вать за тю­рем­щи­ком, пе­ре­гнул­ся через ба­рьер об­ме­нять­ся слов­цом с Ней­о­ми. «Ни­че­го, — про­шеп­тал он убеж­ден­но, — вот по­смот­ришь, что будет, когда они услы­шат мое за­яв­ле­ние!» Ней­о­ми по­сла­ла ему воз­душ­ный по­це­луй и, бле­стя пол­ны­ми слез гла­за­ми, по­вер­ну­лась ко мне.

— По­че­му же они сразу не вы­слу­ша­ли его? — спро­си­ла она. — Вся­кий ведь может ви­деть, что Эм­б­ро­уз неви­но­вен! Это про­сто стыд во­пи­ю­щий, сэр, что они снова от­пра­ви­ли его в тюрь­му! Разве вы не того же мне­ния?

При­знай­ся я, что думаю на самом деле, мне при­ш­лось бы ска­зать, что по­ку­да, на мои взгляд, Эм­б­ро­уз не до­ка­зал ни­че­го, кроме ред­кост­но­го са­мо­об­ла­да­ния. Но ска­зать это моему ма­лень­ко­му другу я ре­ши­тель­но не мог. По­это­му, чтобы от­влечь Ней­о­ми от во­про­са о неви­нов­но­сти со воз­люб­лен­но­го, я пред­ло­жил до­бить­ся раз­ре­ше­ния па по­се­ще­ние тюрь­мы. Тогда мы смог­ли бы зав­тра на­ве­стить Эм­б­ро­уза в его узи­ли­ще. Ней­о­ми осу­ши­ла слезы и в бла­го­дар­ность ле­гонь­ко по­жа­ла мне руку.

— Ах, какой же вы хо­ро­ший! — вос­клик­ну­ла пря­мо­душ­ная аме­ри­кан­ка. — Когда при­дет ваше время же­нить­ся, сэр, я думаю, жен­щи­на, ко­то­рая ска­жет вам «да», ни­ко­гда не рас­ка­ет­ся в этом!

Ми­стер Ми­до­ук­рофт не про­из­нес ни слова, когда мы воз­вра­ща­лись на ферму, шагая по обе сто­ро­ны его ко­ляс­ки. Ка­за­лось, по­след­ние силы оста­ви­ли его под гне­том невы­но­си­мо­го на­пря­же­ния, ис­пы­тан­но­го во время су­деб­ной про­це­ду­ры. Его сест­ра, ис­пол­нен­ная су­ро­вой снис­хо­ди­тель­но­сти к Ней­о­ми, ми­ло­сти­во поз­во­ли­ла нам узнать, что она ду­ма­ет о про­ис­шед­шем, вы­ра­жа­ясь ис­клю­чи­тель­но ци­та­та­ми из Пи­са­ния. Если эти речи хоть что-ни­будь зна­чи­ли, то смысл их со­сто­ял в том, что она пред­ви­де­ла все, что слу­чи­лось, и что един­ствен­ная пе­чаль­ная, с ее точки зре­ния, сто­ро­на дела за­клю­ча­ет­ся в смер­ти Джона Джаго, ко­то­рую тот встре­тил непод­го­тов­лен­ным.

Я по­лу­чил раз­ре­ше­ние по­се­тить тюрь­му на сле­ду­ю­щее утро.

Мы нашли Эм­б­ро­уза все еще пол­ным уве­рен­но­сти в бла­го­при­ят­ном ис­хо­де слу­ша­ния дела в ми­ро­вом суде — как для себя, так и для сво­е­го брата. Ка­за­лось, ему не тер­пит­ся рас­ска­зать — так же, как Ней­о­ми не тер­пе­лось вы­слу­шать, — под­лин­ную ис­то­рию того, что про­изо­шло рядом с печью для об­жи­га из­ве­сти. Тю­рем­ные долж­ност­ные лица, при­сут­ству­ю­щие, ра­зу­ме­ет­ся, при нашей встре­че, предо­сте­рег­ли его, что каж­дое ска­зан­ное им слово может быть за­пи­са­но и ис­поль­зо­ва­но про­тив него в суде.

— Прошу вас, джентль­ме­ны, за­пи­сы­вай­те все, что вам угод­но, — от­ве­тил Эм­б­ро­уз, — мне нече­го опа­сать­ся, я го­во­рю чи­стую прав­ду.

Засим он по­вер­нул­ся к Ней­о­ми и начал свое по­вест­во­ва­ние:

— Мне лучше рас­ска­зать тебе все как есть с са­мо­го на­ча­ла, де­воч­ка моя. После того, как ми­стер Ле­фр­энк оста­вил нас в то утро, я спро­сил у Сай­ла­са, от­ку­да у него ока­за­лась моя трость. Сай­лас все объ­яс­нил и, кста­ти, пе­ре­дал слова, ко­то­ры­ми об­ме­нял­ся с Джо­ном под окном у ми­сте­ра Ле­фр­эн­ка. Ох, и разо­злил­ся же я, Ней­о­ми! Разо­злил­ся, за­рев­но­вал и, чест­но скажу, так плохо по­ду­мал о тебе и Джоне, что хуже неку­да.

Тут Ней­о­ми без це­ре­мо­ний пе­ре­би­ла его.

— Так вот по­че­му ты так со мной раз­го­ва­ри­вал, когда мы нашли вас на опуш­ке? — спро­си­ла она.

— Да, — вы­дох­нул Эм­б­ро­уз.

— И вот по­че­му, уез­жая в Нар­ра­би, ты даже не по­це­ло­вал меня на про­ща­нье?

Эм­б­ро­уз кив­нул.

— Немед­лен­но проси про­ще­нья!

— Я прошу про­ще­нья.

— Скажи, что тебе стыд­но!

— Мне стыд­но за себя, — по­кор­но по­вто­рил он.

— Те­перь мо­жешь про­дол­жать, — ска­за­ла Ней­о­ми. — Те­перь я до­воль­на.

И Эм­б­ро­уз про­дол­жил рас­сказ:

— Об­суж­дая слу­чив­ше­е­ся, мы шли к по­ляне на дру­гом краю леса и, как назло, вы­бра­ли тро­пин­ку, ко­то­рая ведет мимо печи для об­жи­га из­ве­сти. За по­во­ро­том мы на­ткну­лись на Джона Джаго, ко­то­рый на­прав­лял­ся в Нар­ра­би. Я был слиш­ком зол, чтобы поз­во­лить ему уйти без­на­ка­зан­но, и вы­ска­зал все, что думал. На­вер­но, у него тоже кровь ки­пе­ла в жилах, и он тоже вы­ска­зал­ся, не вы­би­рая слов. Не скрою, я при­гро­зил ему тро­стью, но, кля­нусь, не при­чи­нил ему вреда. Ты зна­ешь — ты ведь сама пе­ре­вя­зы­ва­ла Сай­ла­су руку, — Джон все­гда был готов пу­стить нож в ход. Он ведь родом с За­па­да, у них там все­гда ору­жие под рукой, в кар­мане или еще где. Может, он тоже не со­би­рал­ся меня ка­ле­чить; но от­ку­да мне было знать? Когда он шаг­нул впе­ред и вы­хва­тил свой нож, я бро­сил трость и схва­тил­ся с ним вру­ко­паш­ную. Одной рукой я выбил у него нож, а дру­гой ухва­тил­ся за во­рот­ник его дрях­ло­го сюр­ту­ка и так встрях­нул, что кости за­тре­ща­ли! Гни­лая ткань рас­полз­лась, и кусок ее ока­зал­ся у меня в ку­ла­ке. Я швыр­нул его в печь, а потом и нож по­ле­тел туда же, и, не оста­но­ви меня Сай­лас, я мог бы сле­дом за­пу­стить са­мо­го Джона. Но Сай­лас вце­пил­ся в меня и за­кри­чал. Джону: «Пошел прочь и не воз­вра­щай­ся, если не хо­чешь сго­реть в этой печке!» Тот по­сто­ял с ми­ну­ту, стя­ги­вая на груди рва­ный сюр­тук. Потом от­ды­шал­ся и с непо­движ­ным, как у по­кой­ни­ка, взгля­дом, про­го­во­рил глу­хим го­ло­сом: «Бы­ва­ет, ми­стер Сай­лас, ис­тин­ная речь об­ле­ка­ет­ся в шутку. Я боль­ше не вер­нусь». По­вер­нул­ся и ушел. Мы уста­ви­лись друг на друга, как два иди­о­та. «Ты ведь не ду­ма­ешь, что он все­рьез?» — спро­сил я. «Вот еще! — ска­зал Сай­лас. — Уж слиш­ком ему мила Ней­о­ми, чтобы он не вер­нул­ся!». Да что это с тобой, Ней­о­ми?

Я тоже за­ме­тил. Ней­о­ми, когда Эм­б­ро­уз по­вто­рил ей слова Сай­ла­са, вздрог­ну­ла и по­блед­не­ла.

— Со мной ни­че­го, — ото­зва­лась она. — Про­сто твой брат не дол­жен поз­во­лять себе такие воль­ные вы­ра­же­ния по от­но­ше­нию ко мне. Ну, про­дол­жай. Что еще ска­зал Сай­лас?

— Он по­смот­рел в печку и го­во­рит: «Зачем ты бро­сил туда нож, Эм­б­ро­уз?» — «От­ку­да я знаю, зачем!» — от­ве­тил я. «От­лич­ный нож, — ска­зал Сай­лас. — На твоем месте я бы оста­вил его себе». Я под­нял с земли трость, «А кто го­во­рит, что я по­те­рял его на­ве­ки?» — спро­сил я и с этими сло­ва­ми взо­брал­ся сбоку на печь и стал шу­ро­вать внут­ри, чтобы по­дви­нуть к себе нож по­бли­же, а потом вы­гре­сти ло­па­той или чем-то еще. «Под­со­би, — по­про­сил я Сай­ла­са, — дай руку, чтобы я мог до­тя­нуть­ся, и я вмиг его до­бу­ду». Но вме­сто того, чтобы до­брать­ся до ножа, я сам чуть не сва­лил­ся в го­ря­щую из­весть. На­вер­но, пары одур­ма­ни­ли. Одно помню: го­ло­ва за­кру­жи­лась, и я об­ро­нил трость. Я бы и сам от­пра­вил­ся за ней, не удер­жи меня Сай­лас за руку. «Оставь его! — ска­зал он. — Если бы я не удер­жал тебя, ты бы мог по­гиб­нуть из-за ножа Джона!» Он об­хва­тил меня за плечи и увел от­ту­да. Мы вышли на до­ро­гу к лесу и на опуш­ке — там, где вы нас отыс­ка­ли, — оста­но­ви­лись и сели на упав­шее де­ре­во. Тут мы еще по­го­во­ри­ли о Джоне и со­шлись на том, что надо по­смот­реть, как дело по­вер­нет­ся. В эту пору вы с ми­сте­ром Ле­фр­эн­ком и по­до­шли к нам. Ней­о­ми, ты верно уга­да­ла, что мы ре­ши­ли кое-что ута­ить от тебя. Те­перь ты все зна­ешь.

Он умолк, и я задал ему пер­вый из на­ко­пив­ших­ся у меня к нему во­про­сов.

— Име­лись ли у вас или у ва­ше­го брата в этот мо­мент ка­кие-ли­бо опа­се­ния на­счет об­ви­не­ния, ко­то­рое те­перь вам предъ­яв­ле­но?

— Даже мысли такой не было, сэр, — от­ве­тил Эм­б­ро­уз. — Как мы могли пред­ви­деть, что со­се­ди обы­щут печь и рас­ска­жут про нас то, что рас­ска­за­ли? Чего мы бо­я­лись, так это что отец узна­ет о ссоре и еще силь­ней на нас разо­злит­ся. Я даже боль­ше Сай­ла­са хотел дер­жать все в тайне, по­то­му что, кроме отца, мне при­хо­ди­лось ду­мать еще и о Ней­о­ми. По­ставь­те себя на мое место, сэр, и вы со­гла­си­тесь: меня дома ждало ох, какое неве­се­лое бу­ду­щее, если бы Джон Джаго и вправ­ду не вер­нул­ся на ферму и если б стало из­вест­но, что это моих рук дело.

Ра­зу­ме­ет­ся, этим во мно­гом можно было объ­яс­нить его стран­ное по­ве­де­ние, но, на мой взгляд, не пол­но­стью.

— Зна­чит, вы по­ла­га­е­те, — про­дол­жил я, — что Джон сдер­жал свою угро­зу не воз­вра­щать­ся на ферму? Зна­чит, по-ва­ше­му, он сей­час жив и где-то скры­ва­ет­ся?

— Несо­мнен­но! — ска­зал Эм­б­ро­уз.

— Несо­мнен­но! — по­вто­ри­ла за ним Ней­о­ми.

— Ве­ри­те ли вы со­об­ще­нию, будто его ви­де­ли пу­те­ше­ству­ю­щим по же­лез­ной до­ро­ге в на­прав­ле­нии Нью-Йор­ка?

— Да, твер­до верю, сэр. И, скажу боль­ше, уве­рен в том, что шел по его следу. Я нашел бы его, если б мне поз­во­ли­ли остать­ся в Нью-Йор­ке.

Я взгля­нул на Ней­о­ми.

— Я тоже в этом уве­ре­на, — ска­за­ла она.

— Джон Джаго скры­ва­ет­ся.

— Вы по­ла­га­е­те, он опа­са­ет­ся Эм­б­ро­уза и Сай­ла­са?

Она по­мол­ча­ла.

— Он может их опа­сать­ся, — про­из­нес­ла она, под­черк­нув слово «может».

— Но вы не ду­ма­е­те, что это воз­мож­но?

Она снова по­мед­ли­ла с от­ве­том. Я на­ста­и­вал.

— Вы счи­та­е­те, что его от­сут­ствию есть дру­гие объ­яс­не­ния?

Она опу­сти­ла глаза и про­из­нес­ла неохот­но, почти угрю­мо:

— Не знаю.

Я об­ра­тил­ся к Эм­б­ро­у­зу:

— Что еще вы име­е­те рас­ска­зать нам?

— Боль­ше ни­че­го, — ска­зал он. — Я вы­ло­жил вам все, что знаю.

Я под­нял­ся и ото­шел, чтобы пе­ре­го­во­рить с юри­стом, услу­га­ми ко­то­ро­го поль­зо­вал­ся. В свое время он помог нам по­лу­чить про­пуск в тюрь­му и сей­час при­сут­ство­вал при сви­да­нии. Сидя по­одаль, он ни разу не вме­шал­ся в раз­го­вор, вни­ма­тель­но на­блю­дая за впе­чат­ле­ни­ем, ко­то­рое рас­сказ Эм­б­ро­уза Ми­до­ук­роф­та про­из­во­дит на тю­рем­ных слу­жа­щих и на меня.

— На этом вы и стро­и­те за­щи­ту? — осве­до­мил­ся я ше­по­том.

— Да, имен­но так, ми­стер Ле­фр­энк. И что вы, между нами, об этом ду­ма­е­те?

— Если между нами, то я думаю, что ми­ро­вой судья на­зна­чит су­деб­ный про­цесс.

— По об­ви­не­нию в убий­стве?

— Да.

Глава 8

ПРИ­ЗНА­НИЕ

То, что я ска­зал ад­во­ка­ту, вполне со­от­вет­ство­ва­ло сло­жив­ше­му­ся у меня убеж­де­нию. На мой взгляд, рас­сказ Эм­б­ро­уза вы­гля­дел как под­дел­ка, сфаб­ри­ко­ван­ная — при­чем сфаб­ри­ко­ван­ная неуме­ло — для того, чтобы из­вра­тить оче­вид­ный смысл предъ­яв­лен­ных об­ви­не­ни­ем кос­вен­ных улик. Вывод этот я сде­лал неохот­но и, из со­чув­ствия к Ней­о­ми, с боль­шим со­жа­ле­ни­ем. С осто­рож­но­стью пе­ре­го­во­рил с де­вуш­кой и сде­лал все, что мог, чтобы сму­тить ее неко­ле­би­мую уве­рен­ность в счаст­ли­вом ис­хо­де сле­ду­ю­ще­го слу­ша­ния дела.

И вот на­сту­пил день, на ко­то­рый от­ло­жи­ли за­се­да­ние ми­ро­во­го суда.

Мы с Ней­о­ми снова яви­лись туда вме­сте. Ми­стер Ми­до­ук­рофт ока­зал­ся не в со­сто­я­нии по­ки­нуть свою спаль­ню. Его сест­ра, од­на­ко, при­сут­ство­ва­ла. В город она при­ш­ла сама, и место в зале за­ня­ла по­одаль от нас.

На сей раз Сай­лас по­явил­ся па по­мо­сте для под­су­ди­мых более со­бран­ным и по­ве­де­ни­ем на­по­ми­нал брата. Об­ви­не­ние вы­зва­ло новых сви­де­те­лей. На­ча­лась битва за ме­ди­цин­ское за­клю­че­ние о при­над­леж­но­сти обуг­лен­ных ко­стей, и, в неко­то­ром смыс­ле, тут мы одер­жа­ли по­бе­ду. Иначе го­во­ря, экс­пер­тов за­ста­ви­ли при­знать, что их мне­ния по этому во­про­су силь­но рас­хо­дят­ся. Трое со­гла­си­лись, что не ис­пы­ты­ва­ют уве­рен­но­сти в своих вы­во­дах. Двое пошли еще даль­ше и за­яви­ли с опре­де­лен­но­стью, что кости при­над­ле­жа­ли жи­вот­но­му, а не че­ло­ве­ку. За­щит­ник по­пы­тал­ся вы­жать из этого все, что мог, а затем вы­сту­пил с речью, ос­но­ван­ной па по­ка­за­ни­ях Эм­б­ро­уза Ми­до­ук­роф­та.

К со­жа­ле­нию, у нас не было сви­де­те­лей, чтобы эти по­ка­за­ния под­твер­дить. То ли это об­сто­я­тель­ство обес­ку­ра­жи­ло ад­во­ка­та, то ли он сам втайне раз­де­лял мое мне­ние о за­яв­ле­нии сво­е­го кли­ен­та, ска­зать не могу, но, во вся­ком слу­чае, го­во­рил он невы­ра­зи­тель­но и хотя, без со­мне­ния, сде­лал все, что можно, сло­вам его недо­ста­ва­ло ис­крен­но­сти и убеж­ден­но­сти. Когда, за­кон­чив, он занял свое место, Ней­о­ми взгля­ну­ла на меня с тре­во­гой. То, как дер­жал себя об­ви­ни­тель, без­оши­боч­но ука­за­ло ей на неуспех за­щи­ты, но она не под­да­ва­лась от­ча­я­нию и му­же­ствен­но ждала ре­ше­ния ми­ро­во­го судьи. Я не ошиб­ся в своем пред­ви­де­нии того, что про­дик­ту­ет ему долг. Когда он про­из­нес ужас­ные слова, обя­зы­ва­ю­щие Эм­б­ро­уза и Сай­ла­са пред­стать перед судом при­сяж­ных по об­ви­не­нию в убий­стве, Ней­о­ми уро­ни­ла го­ло­ву мне на плечо.

Я вывел ее на воз­дух. Про­хо­дя мимо по­мо­ста для об­ви­ня­е­мых, я за­ме­тил, что блед­ный, как смерть, Эм­б­ро­уз про­во­жа­ет нас взгля­дом: ре­ше­ние ми­ро­во­го судьи, по всей оче­вид­но­сти, под­ко­си­ло его. Сай­лас в ма­ло­душ­ном ужасе опу­стил­ся на стул тю­рем­но­го над­зи­ра­те­ля. Не из­да­вая ни звука, он тряс­ся, как за­гнан­ный зверь.

Мисс Ми­до­ук­рофт воз­вра­ща­лась на ферму вме­сте с нами и всю до­ро­гу неру­ши­мо хра­ни­ла мол­ча­ние. Ничто в ее по­ве­де­нии, на мой взгляд, не сви­де­тель­ство­ва­ло о том, что эта скрыт­ная и су­ро­вая дама хоть сколь­ко-ни­будь со­чув­ству­ет уз­ни­кам. Од­на­ко когда, по при­хо­де домой, Ней­о­ми уда­ли­лась в свою ком­на­ту, мы на несколь­ко минут оста­лись с мисс Ми­до­ук­рофт на­едине, и тут, к моему изум­ле­нию, эта столь без­жа­лост­ная жен­щи­на, об­на­ру­жи­ла, что и она, бу­дучи дще­рью Евы, спо­соб­на чув­ство­вать и стра­дать, как любой из нас, но в своей осо­бен­ной, черст­вой ма­не­ре. Вне­зап­но она при­бли­зи­лась и по­ло­жи­ла руку мне на рукав.

— Вы ведь юрист, не так ли? — спро­си­ла она.

— Да.

— И име­е­те ка­кой-то опыт в своей про­фес­сии?

— Де­сять лет прак­ти­ки.

— Как вы ду­ма­е­те… — на­ча­ла она было, но сразу оста­но­ви­лась; ее лицо смяг­чи­ло свое вы­ра­же­ние, глаза опу­сти­лись долу. — Впро­чем, неваж­но, — про­го­во­ри­ла она сму­щен­но. — Я так рас­стро­е­на всем этим несча­стьем, хотя, быть может, со сто­ро­ны этого и не видно. Не об­ра­щай­те вни­ма­ния.

Она от­вер­ну­лась. Твер­до убеж­ден­ный в том, что невы­ска­зан­ный во­прос рано или позд­но за­ста­вит ее разо­мкнуть уста, я ждал про­дол­же­ния и не ошиб­ся. Она вновь, неохот­но, как бы под­чи­ня­ясь неко­е­му вли­я­нию, ко­то­ро­му бес­силь­но про­ти­во­сто­ять даже мо­гу­чее на­пря­же­ние воли, по­до­шла ко мне.

— Вот вы сами — ве­ри­те, что Джон Джаго еще жив? — спро­си­ла она так страст­но, так от­ча­ян­но, слов­но слова со­рва­лись с языка по­ми­мо ее воли.

— Я не верю этому, — чест­но при­знал­ся я.

— Вспом­ни­те о том, сколь­ко вы­стра­дал Джон от моих пле­мян­ни­ков, — на­стой­чи­во про­дол­жа­ла она. — Разве в вашей прак­ти­ке не встре­ча­лось слу­ча­ев, когда в по­доб­ных об­сто­я­тель­ствах че­ло­век мог вне­зап­но ре­шить­ся оста­вить ферму?

Я от­ве­тил по-преж­не­му прямо:

— В моей прак­ти­ке таких слу­ча­ев не встре­ча­лось.

Она по­сто­я­ла с мгно­ве­нье, глядя на меня с вы­ра­же­ни­ем пол­ной безыс­ход­но­сти, потом молча по­ник­ла седой го­ло­вой и пошла вон из ком­на­ты. Я за­ме­тил еще, как она воз­ве­ла очи, и услы­шал тихое, сквозь зубы: «Мне от­мще­ние, и аз воз­дам, рек Гос­подь».

Это была эпи­та­фия Джону Джаго, про­из­не­сен­ная жен­щи­ной, лю­бив­шей его.

Когда мы встре­ти­лись в сле­ду­ю­щий раз, она уже на­де­ла свою обыч­ную маску. Мисс Ми­до­ук­рофт снова сде­ла­лась той мисс Ми­до­ук­рофт, ко­то­рая могла с неру­ши­мым спо­кой­стви­ем на­блю­дать, как юри­сты об­суж­да­ют ужа­са­ю­щее по­ло­же­ние ее пле­мян­ни­ков, при­чем одним из воз­мож­ных след­ствий «дела» была — плаха.

В тот же вечер, остав­шись один, я, обес­по­ко­ен­ный са­мо­чув­стви­ем Ней­о­ми, под­нял­ся по лест­ни­це и, ле­гонь­ко по­сту­чав­шись, осве­до­мил­ся, через дверь, как она. Чи­стый мо­ло­дой голос пе­чаль­но ото­звал­ся: «Я ста­ра­юсь спра­вить­ся с этим и не стану огор­чать вас при встре­че». Спус­ка­ясь вниз, я ощу­тил пер­вый укол по­до­зре­ния в ис­тин­ном ха­рак­те­ре моего от­но­ше­ния к пре­лест­ной аме­ри­кан­ке. От­че­го ее слова тро­ну­ли меня до слез? Я вышел, чтобы прой­тись и без помех по­раз­мыс­лить. От­че­го ее голос зву­чал у меня в ушах на про­тя­же­нии всей про­гул­ки? От­че­го моя ла­донь еще пом­ни­ла сла­бое, ле­дя­ное при­кос­но­ве­ние ее паль­цев, когда я вывел ее из зала суда и она по­жа­ла мне руку?

И когда ответ явил­ся мне, я при­нял ре­ше­ние немед­лен­но уехать в Ан­глию.

Вер­нул­ся я уже за­тем­но. Лампу в холле еще не за­жи­га­ли. По­мед­лив у входа, чтобы глаза при­вык­ли к по­лу­мра­ку, я услы­шал голос юри­ста, на­ня­то­го нами в за­щит­ни­ки.

— Это не моя вина, — до­ка­зы­вал он ко­му-то с боль­шой го­ряч­но­стью. — Она вы­хва­ти­ла до­ку­мент у меня из рук пре­жде, чем я ее за­ме­тил!

— Вам необ­хо­ди­мо его вер­нуть? — спро­си­ла мисс Ми­до­ук­рофт.

— Нет, это всего лишь копия. Если ей спо­кой­ней иметь его при себе, я не воз­ра­жаю. Всего доб­ро­го.

С этими сло­ва­ми юрист на­пра­вил­ся к вы­хо­ду. Я за­сту­пил ему до­ро­гу безо вся­ких це­ре­мо­ний. Я чув­ство­вал неодо­ли­мую по­треб­ность узнать, в чем дело.

— Кто вы­хва­тил до­ку­мент из ваших рук? — резко спро­сил я.

Юрист замер. Я за­стал его врас­плох. Од­на­ко ин­стинк­тив­ная скрыт­ность про­фес­си­о­на­ла за­ста­ви­ла его за­дер­жать­ся с от­ве­том. После ко­рот­ко­го мол­ча­ния с дру­го­го конца холла раз­дал­ся голос мисс Ми­до­ук­рофт:

— Ней­о­ми Ко­ул­б­рук вы­хва­ти­ла до­ку­мент из его рук.

— Какой до­ку­мент?

Дверь за моей спи­ной ти­хонь­ко от­кры­лась, и Ней­о­ми, по­явив­шись на по­ро­ге, сама от­ве­ти­ла на во­прос.

— Я рас­ска­жу вам, — про­шеп­та­ла она. — По­ди­те сюда.

Толь­ко одна свеча осве­ща­ла ком­на­ту. В ее невер­ном свете я по­смот­рел на де­вуш­ку. Мое ре­ше­ние вер­нуть­ся в Ан­глию немед­лен­но ис­па­ри­лось.

— Гос­по­ди! — вос­клик­нул я. — Что еще слу­чи­лось?

Она по­да­ла мне бу­ма­гу, до­бы­тую ею столь стран­ным об­ра­зом.

«До­ку­мент», о ко­то­ром шла речь, пред­став­лял собой копию пись­мен­но­го при­зна­ния, под­пи­сан­но­го Сай­ла­сом Ми­до­ук­роф­том по воз­вра­ще­нии в тюрь­му. Об­ви­няя брата в убий­стве Джона, он под­твер­дил под при­ся­гой, что видел, как Эм­б­ро­уз со­вер­шил это пре­ступ­ле­ние.

Вы­ра­жа­ясь рас­хо­жей фра­зой, я «не мог по­ве­рить своим гла­зам» и еще раз пе­ре­чел за­клю­чи­тель­ные слова при­зна­ния:

«… я услы­шал их го­ло­са около печи для об­жи­га из­ве­сти. Они го­во­ри­ли о ку­зине Ней­о­ми. Я по­бе­жал туда, чтобы рас­та­щить их, но не по­спел во­вре­мя. Я уви­дел, как Эм­б­ро­уз изо всей силы уда­рил Джона по го­ло­ве своей тя­же­лой тро­стью. По­кой­ный упал без крика. Я по­ло­жил руку ему па серд­це. Он был мертв. Я страш­но ис­пу­гал­ся. Эм­б­ро­уз при­гро­зил убить и меня, если я про­бол­та­юсь хоть одной живой душе. Он под­нял тело и швыр­нул его в печь для обжит из­ве­сти, а потом бро­сил туда и трость. Мы вме­сте пошли к лесу. На опуш­ке мы сели на упав­шее де­ре­во. Эм­б­ро­уз со­чи­нил ис­то­рию, ко­то­рую мы долж­ны были рас­ска­зать, если об­на­ру­жит­ся, что он сде­лал. Он за­ста­вил меня вы­учить ее, как урок. Этим мы и за­ни­ма­лись, когда к нам по­до­шли ку­зи­на Ней­о­ми и ми­стер Ле­фр­энк. Осталь­ное им из­вест­но. Это мое ис­тин­ное при­зна­ние, дан­ное под при­ся­гой. Я сде­лал его по соб­ствен­ной воле и горь­ко рас­ка­и­ва­юсь, что не сде­лал его рань­ше.

Под­пи­са­но: Сай­лас Ми­до­ук­рофт».

Я по­ло­жил бу­ма­гу на стол и снова по­смот­рел на Ней­о­ми. Она за­го­во­ри­ла — с уди­ви­тель­ным са­мо­об­ла­да­ни­ем, с непре­клон­ной ре­ши­мо­стью в го­ло­се и во взоре.

— Сай­лас обо­лгал брата, чтобы спа­сти свою жизнь. В каж­дой строч­ке я вижу ложь, трус­ли­вую и же­сто­кую. Эм­б­ро­уз неви­но­вен, и нам надо это до­ка­зать.

— Вы за­бы­ва­е­те, — за­ме­тил я, — что мы толь­ко что по­тер­пе­ли по­ра­же­ние, пы­та­ясь имен­но этого до­бить­ся.

— Джон жив. Он скры­ва­ет­ся от нас и от всех, кто его знает, — про­дол­жа­ла Ней­о­ми уве­рен­но. — По­мо­ги­те мне, друг Ле­фр­энк. Нужно дать в га­зе­ты объ­яв­ле­ние о ро­зыс­ке.

Я от­шат­нул­ся в без­молв­ном со­стра­да­нии. Дол­жен при­знать­ся, мне в тот мо­мент по­ка­за­лось, будто новая беда, сва­лив­ша­я­ся на нас, по­вре­ди­ла ее рас­су­док.

— Вы не ве­ри­те мне. — ска­за­ла она. — За­крой­те дверь.

Я под­чи­нил­ся. Она села па стул и же­стом ука­за­ла мне на дру­гой.

— При­сядь­те. Я сей­час со­гре­шу, но тут уж ни­че­го не по­де­ла­ешь. Мне при­дет­ся на­ру­шить клят­вен­ное обе­ща­ние. Пом­ни­те ту лун­ную ночь, когда я встре­ча­лась с ним в цвет­ни­ке?

— С Джо­ном?

— Да. Пом­ни­те? А те­перь слу­шай­те. Я хочу рас­ска­зать вам, что про­изо­шло тогда.

Глава 9

ОБЪ­ЯВ­ЛЕ­НИЕ

Я молча ждал про­дол­же­ния. Но Ней­о­ми снова на­ча­ла с во­про­са:

— Пом­ни­те, мы хо­ди­ли на­ве­щать Эм­б­ро­уза в тюрь­му?

— От­лич­но помню.

— Эм­б­ро­уз при­знал­ся, что его бра­тец рас­ска­зал ему о моей встре­че с Джо­ном. Пом­ни­те слова Сай­ла­са?

Я очень хо­ро­шо их пом­нил. Сай­лас ска­зал: «Джону Джаго слиш­ком мила Ней­о­ми, чтобы он не вер­нул­ся».

— Имен­но, — под­твер­ди­ла Ней­о­ми, когда я по­вто­рил ей это. — Я не могла не вздрог­нуть, когда услы­ша­ла, что ска­зал Сай­лас. Мне ка­за­лось, вы это за­ме­ти­ли.

— Очень даже за­ме­тил.

— А вы за­да­ва­лись во­про­сом, от­че­го?

— За­да­вал­ся.

— Объ­яс­ню вам, в чем дело. Ви­ди­те ли, то что Сай­лас Ми­до­ук­рофт ска­зал сво­е­му брату, сов­па­ло с тем, что я сама ду­ма­ла о Джоне как раз в тот мо­мент. Я вздрог­ну­ла от­то­го, что об­на­ру­жи­ла: мою соб­ствен­ную мысль раз­де­ля­ет еще один муж­чи­на, и пе­ре­ска­зы­ва­ет дру­гой. Я тот че­ло­век, ми­стер Ле­фр­энк, из-за ко­то­ро­го Джон Джаго по­ки­нул Мо­рвик-фарм; и тот че­ло­век, ко­то­рый может вер­нуть его на ферму, и я это сде­лаю.

В том, как она это про­из­нес­ла, а не в самих сло­вах, кры­лась при­чи­на сни­зо­шед­ше­го на меня оза­ре­ния.

— Так вот в чем дело, — про­тя­нул я. — Джон Джаго влюб­лен в вас!

— Безум­но! — под­хва­ти­ла она, по­ни­зив голос до ше­по­та. — Как су­ма­сшед­ший — каков он и есть на самом деле! Сна­ча­ла мы сде­ла­ли несколь­ко кру­гов по цвет­ни­ку, и все было ни­че­го, как вдруг он повел себя так, слов­но рас­су­док вне­зап­но по­ки­нул его. Оп упал на ко­ле­ни, стал це­ло­вать мое пла­тье, мои ноги; он, рыдая, при­знал­ся, что уми­ра­ет от любви ко мне. Надо ска­зать вам, сэр, что я жен­щи­на не из пуг­ли­вых. Сколь­ко помню, еще ни один муж­чи­на не мог ис­пу­гать меня по-на­сто­я­ще­му. Но, долж­на при­знать­ся, Джону это уда­лось! О, Гос­по­ди, как мне было страш­но! Душа ушла в пятки! Я про­си­ла, я умо­ля­ла его под­нять­ся с колен и оста­вить меня. Куда там! Он так и стоял на ко­ле­нях, вце­пив­шись в подол пла­тья! Слова из­ли­ва­лись из него, как… как… ну, я ни с чем не могу это срав­нить, кроме как с по­то­ком воды из са­до­во­го на­со­са. Его сча­стье, его жизнь, все его упо­ва­ния на земле и на небе и Бог знает, что еще, — все за­ви­сит, ска­зал он, от еди­но­го моего слова. На­ко­нец у меня хва­ти­ло духу на­пом­нить ему, что я об­ру­че­на. «По-мо­е­му, вам долж­но быть стыд­но, — ска­за­ла я, — при­зна­вать­ся в любви к де­вуш­ке, когда она, и вы это зна­е­те, обе­ща­на дру­го­му!» Тут раз­го­вор при­нял новый по­во­рот: он при­нял­ся ху­лить Эм­б­ро­уза. Это при­да­ло мне сил! Я вы­рва­ла свой подол у него из рук и вы­ска­за­ла ему все, что думаю. «Я вас тер­петь не могу! — ска­за­ла я. — Даже если б я не была по­молв­ле­на с Эм­б­ро­узом, и тогда б я за вас не вышла! О нет! Даже если б ни­ко­го на свете не оста­лось боль­ше, чтоб вы­брать себе в мужья! Я не вы­но­шу вас, ми­стер Джаго!» На­ко­нец-то он понял, что я го­во­рю все­рьез. Он под­нял­ся с колеи и как-то сразу успо­ко­ил­ся. «Вы ска­за­ли до­воль­но, — так он мне от­ве­тил. — Вы раз­би­ли мне жизнь. Те­перь у меня не оста­лось ни­че­го — ни­ка­ких на­дежд на бу­ду­щее. Я гор­дил­ся этой фер­мой, мисс, я гор­дил­ся своей ра­бо­той; я ми­рил­ся со злоб­ной нена­ви­стью, ко­то­рую пи­та­ют ко мне ваши ку­зе­ны; я был пре­дан ин­те­ре­сам ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та — и все это ради вас, Ней­о­ми Ко­ул­б­рук, толь­ко ради вас! Те­перь с этим по­кон­че­но, по­кон­че­но с моей жиз­нью на ферме. Я боль­ше не при­чи­ню вам тре­вог. Я уйду прочь, как де­ла­ют бес­сло­вес­ные твари, когда они боль­ны, — ухо­дят, чтобы за­бить­ся в тем­ный угол и уме­реть! Но сде­лай­те мне одну по­след­нюю ми­лость: не вы­став­ляй­те меня на по­сме­ши­ще перед всей окру­гой. Я этого не вы­не­су, я теряю разум при одной мысли об этом. Дайте мне обе­ща­ние ни одной душе не рас­ска­зы­вать о том, в чем я при­знал­ся се­год­ня; Богом кля­ни­тесь в этом че­ло­ве­ку, жизнь ко­то­ро­го вы раз­би­ли!» И я сде­ла­ла то, о чем он про­сил меня. Со сле­за­ми на гла­зах я дала ему свя­щен­ную клят­ву. Да, это так. После того, как я при­зна­лась, что нена­ви­жу его — и я на самом деле ис­пы­ты­ваю к нему это чув­ство! — я пла­ка­ла над его несча­стьем, кля­нусь вам! Гос­по­ди, что за неле­пое со­зда­ние жен­щи­на! С какой ужас­ной непо­сле­до­ва­тель­но­стью мы, чуть что, уже го­то­вы жа­леть муж­чин! Он про­тя­нул мне руку, ска­зал: «Про­щай­те навек!» — и меня уже пе­ре­пол­ня­ла жа­лость к нему! Я ска­за­ла: «Я подам вам руку, если вы, в обмен на мое обе­ща­ние, также да­ди­те слово не по­ки­дать фермы. Что ста­нет­ся с моим дядей, если вы уй­де­те? Оста­вай­тесь и будем дру­зья­ми! За­бу­дем все и про­стим друг другу, хо­ро­шо, ми­стер Джон?» Он дал мне такое обе­ща­ние — он ни в чем не может от­ка­зать мне, — и по­вто­рил его, когда на­ут­ро сле­ду­ю­ще­го дня мы опять встре­ти­лись. Право слово, не могу не от­дать ему долж­но­го, хотя и тер­петь не могу его! Я думаю, что, пока я была у него перед гла­за­ми, он ис­кренне со­би­рал­ся сдер­жать свое обе­ща­ние. Но когда он остал­ся на­едине с собой, Дья­вол ис­ку­сил его из­ме­нить сво­е­му слову и уйти с фермы! Я с дет­ства при­уче­на ве­рить в дья­воль­ские козни, ми­стер Ле­фр­энк, и на­хо­жу, что ими мно­гое объ­яс­ня­ет­ся! Ими объ­яс­ня­ет­ся по­ве­де­ние Джона, уве­ряю вас! Дайте мне толь­ко вы­яс­нить, куда он уехал, и я обе­щаю: он вер­нет­ся и сни­мет с Эм­б­ро­уза об­ви­не­ния, вы­дви­ну­тые его бес­со­вест­ным бра­том! Вот перо, вот бу­ма­га, все го­то­во: на­пи­ши­те объ­яв­ле­ние в га­зе­ту, друг Ле­фр­энк, и, ради меня, сей­час же!

Я поз­во­лил ей вы­го­во­рить­ся и, когда она вло­жи­ла мне в руку перо, при­нял­ся со­став­лять объ­яв­ле­ние так без­ро­пот­но, слов­но и сам верил, что Джон жив.

Но, чтобы пре­ду­пре­дить воз­мож­ные недо­уме­ния, при­зна­юсь сразу, что мои соб­ствен­ные убеж­де­ния оста­лись без из­ме­не­ний. Если бы у печи для об­жи­га из­ве­сти не про­изо­шло ни­ка­кой ссоры, я бы с го­тов­но­стью при­знал воз­мож­ность того, что ис­чез­но­ве­ние Джона яви­лось след­стви­ем его разо­ча­ро­ва­ния в чув­ствах Ней­о­ми. Тот же смер­тель­ный страх перед на­смеш­кой, ко­то­рый за­ста­вил его за­явить, во время ссоры с Сай­ла­сом у меня под окном, что он рав­но­ду­шен к Ней­о­ми, тот же страх мог по­бу­дить его тайно и вне­зап­но скрыть­ся со сцены, где он играл уни­зи­тель­ную роль. Но уве­рять меня в том, что он жив, после того, что слу­чи­лось у печи, озна­ча­ло для меня за­быть о своем жиз­нен­ном опыте и де­ся­ти­лет­ней прак­ти­ке.

По­про­си меня кто-ни­будь рас­су­дить, чья ис­то­рия более прав­до­по­доб­на — та, ко­то­рую рас­ска­зал Эм­б­ро­уз в свою за­щи­ту, или опи­сан­ная в при­зна­нии Сай­ла­са, — я дол­жен был бы от­ве­тить — неваж­но, сколь неохот­но, — что, на мой взгляд, Сай­лас жи­во­пи­су­ет об­сто­я­тель­ства менее неве­ро­ят­ные.

Но разве я мог при­знать­ся в этом Ней­о­ми? Мне было легче со­чи­нить пять­де­сят объ­яв­ле­ний о ро­зыс­ке Джона Джаго! И вы, чи­та­тель, сде­ла­ли бы то же самое, если бы от­но­си­лись к пей так, как я.

Для пуб­ли­ка­ции в «Вест­ни­ке Мо­рви­ка» я на­бро­сал сле­ду­ю­щее:

«Убий­ство. — Из­да­те­лей всех газет в стране про­сят на­пе­ча­тать, что Эм­б­ро­уз Ми­до­ук­рофт и Сай­лас Ми­до­ук­рофт, про­жи­ва­ю­щие на Мо­рвик-фарм, округ Мо­рвик, по при­го­во­ру ми­ро­во­го судьи пред­ста­нут перед судом при­сяж­ных по об­ви­не­нию в убий­стве Джона Джаго, в на­сто­я­щее время чис­ля­ще­го­ся без вести про­пав­шим. Вся­кий, име­ю­щий ка­кие-ли­бо све­де­ния о ме­сто­пре­бы­ва­нии вы­ше­на­зван­но­го Джона Джаго, спа­сет жизнь двум по недо­ра­зу­ме­нию об­ви­нен­ным людям, немед­лен­но со­об­щив об этом. Рост Джаго около пяти футов че­ты­рех дюй­мов, те­ло­сло­же­ние сухое и жи­ли­стое, цвет лица чрез­вы­чай­но блед­ный, глаза тем­ные, очень яркие, бес­по­кой­ные. Ниж­няя часть лица скры­та чер­ной гу­стой бо­ро­дой и усами. В целом про­из­во­дит впе­чат­ле­ние че­ло­ве­ка чрез­вы­чай­но неурав­но­ве­шен­но­го».

Я при­ба­вил под­пись, дату, и в Нар­ра­би тот час по­сла­ли вер­хо­во­го с по­ру­че­ни­ем сдать это объ­яв­ле­ние в ре­дак­цию с тем, чтобы оно было на­пе­ча­та­но в бли­жай­шем же но­ме­ре га­зе­ты.

В этот вечер Ней­о­ми ка­за­лась почти такой же ве­се­лой и счаст­ли­вой, как рань­ше. Те­перь, когда объ­яв­ле­ние оста­ва­лось толь­ко опуб­ли­ко­вать, она была убеж­де­на в успе­хе.

— Вы не пред­став­ля­е­те, как вы меня уте­ши­ли, — ска­за­ла она так ис­кренне и доб­ро­сер­деч­но, как толь­ко она умела, когда мы про­ща­лись на ночь. — Все га­зе­ты пе­ре­пе­ча­та­ют наше объ­яв­ле­ние, и мы услы­шим о Джоне еще до ис­хо­да этой неде­ли. — Она сде­ла­ла было шаг, чтобы уйти, но тут же вер­ну­лась.

— Я ни­ко­гда не прощу Сай­ла­су это при­зна­ние, — про­шеп­та­ла она. — И если он ко­гда-ни­будь снова по­се­лит­ся с Эм­б­ро­узом под одной кры­шей, я… я тогда про­сто не выйду за Эм­б­ро­уза! Вот!

Я остал­ся один, и в бес­сон­ные ноч­ные часы так и эдак об­ду­мы­вал ее по­след­ние слова. Одна толь­ко мысль о том, что она до­пус­ка­ет, в тех или иных об­сто­я­тель­ствах, необя­за­тель­ность брака с Эм­б­ро­узом, одна толь­ко мысль об этом была, дол­жен, к стыду сво­е­му, при­знать­ся, пря­мым по­ощ­ре­ни­ем тех на­дежд кои я втайне уже начал пи­тать.

На сле­ду­ю­щий день почта при­нес­ла мне пись­мо. Мой клерк справ­лял­ся, может ли стать­ся, что я вер­нусь в Ан­глию к на­ча­лу от­кры­ва­ю­щей­ся су­деб­ной сес­сии. Не раз­ду­мы­вая, я от­ве­чал так: «Дату сво­е­го воз­вра­ще­ния опре­де­лить пока не могу». Когда я писал это, Ней­о­ми была рядом, в той же ком­на­те. Что бы она ска­за­ла, по­ду­мал я, если бы я при­ба­вил устно: «Это — из-за тебя!»?

Глава 10

ШЕРИФ И НА­ЧАЛЬ­НИК ТЮРЬ­МЫ

Во­прос вре­ме­ни те­перь при­об­рел огром­ную важ­ность для оби­та­те­лей Мо­рвик-фарм. Через шесть недель в Нар­ра­би дол­жен был на­чать за­се­да­ния уго­лов­ный суд.

Од­на­ко за все это время не про­изо­шло ровно ни­че­го зна­чи­тель­но­го.

В ответ на наше объ­яв­ле­ние о ро­зыс­ке Джона Джаго мы по­лу­чи­ли мно­же­ство бес­по­лез­ных писем; но ни­ка­кой ин­фор­ма­ции, под­твер­жда­ю­щей, что он жив, не по­сту­пи­ло. Не об­на­ру­жи­лось ни еди­но­го следа, ко­то­рый мог бы при­ве­сти нас к про­пав­ше­му, ни тени со­мне­ния нель­зя было бро­сить на вывод об­ви­не­ния о том, что тело его бро­ше­но в го­ря­щую из­весть. Сай­лас Ми­до­ук­рофт твер­до стоял на своем ужас­ном при­зна­нии. Его брат Эм­б­ро­уз с рав­ным упор­ством утвер­ждал, что неви­но­вен, вновь и вновь по­вто­ряя то, что рас­ска­зал нам во время на­ше­го пер­во­го по­се­ще­ния тюрь­мы. Ней­о­ми ре­гу­ляр­но на­ве­ща­ла его; я неиз­мен­но со­про­вож­дал ее при этом.

Од­на­ко с те­че­ни­ем вре­ме­ни ре­ши­мость Эм­б­ро­уза несколь­ко увяла, он сде­лал­ся бес­по­ко­ен и по­до­зри­те­лен и раз­дра­жал­ся по пу­стя­кам Такую пе­ре­ме­ну в по­ве­де­нии нель­зя было на­звать без­услов­ной при­ме­той сне­да­ю­ще­го его чув­ства вины — она могла ука­зы­вав всего лишь на есте­ствен­ное в таких об­сто­я­тель­ствах нерв­ное пе­ре­на­пря­же­ние, на­рас­тав­шее с при­бли­же­ни­ем дня, на ко­то­рый на­зна­че­но было от­кры­тие су­деб­но­го раз­би­ра­тель­ства. Ней­о­ми за­ме­ти­ла, как из­ме­нил­ся воз­люб­лен­ный; ее ду­шев­ная тре­во­га на­рас­та­ла, но ни на ми­ну­ту она не усо­мни­лась в неви­нов­но­сти Эм­б­ро­уза.

По пре­иму­ще­ству все опи­сы­ва­е­мое сей­час время — за ис­клю­че­ни­ем тра­пез, на ко­то­рые со­би­ра­лись остат­ки се­мей­ства, — я оста­вал­ся на­едине с пре­крас­ной аме­ри­кан­кой. Мисс Ми­до­ук­рофт в уеди­не­нии своей ком­на­ты пе­ре­смат­ри­ва­ла га­зе­ты в по­ис­ках из­ве­стий о здрав­ству­ю­щем ми­сте­ре Джаго. Ми­стер Ми­до­ук­рофт не при­ни­мал ни­ко­го, кроме сест­ры, врача и од­но­го-двух ста­рых дру­зей. С тех пор у меня по­яви­лись ос­но­ва­ния по­ла­гать, что имен­но тогда, в дни на­ше­го тес­но­го об­ще­ния, Ней­о­ми стала до­га­ды­вать­ся об ис­тин­ной при­ро­де чувств, ко­то­рые во мне про­бу­ди­ла. Но свое от­кры­тие она хра­ни­ли в тайне. Ее от­но­ше­ние ко мне неиз­мен­но оста­ва­лось дру­же­ским; ни на во­ло­сок не пре­сту­па­ла она без­опас­ных гра­ниц, уста­нов­лен­ных ею.

На­ча­лись за­се­да­ния суда. Вы­слу­шав сви­де­те­лей и об­су­див при­зна­ние Сай­ла­са Ми­до­ук­роф­та, боль­шое жюри утвер­ди­ло об­ви­ни­тель­ный акт про­тив обоих под­су­ди­мых. Суд был на­зна­чен на по­не­дель­ник бу­ду­щей неде­ли.

Перед этим я осто­рож­но под­го­то­вил Ней­о­ми к тому, что ре­ше­ние имен­но таким и будет. Она му­же­ствен­но встре­ти­ла новый удар.

— Если вам еще не на­ску­чи­ло, — ска­за­ла она, — пой­дем­те со мной зав­тра к Эм­б­ро­у­зу. Ему нужна под­держ­ка. — Она по­мол­ча­ла, глядя на се­го­дняш­нюю почту, — груду писем, ле­жа­щую на столе. — Ни слова о Джоне Джаго! А ведь объ­яв­ле­ние пе­ре­пе­ча­та­ли все га­зе­ты! Я так ве­ри­ла, что мы по­лу­чим из­ве­стие о нем за­дол­го до этого дня!

— Вы до сих пор ве­ри­те, что он жив? — осме­лил­ся спро­сить я.

— Верю! — твер­до от­ве­ти­ла она. — Он где-то скры­ва­ет­ся; воз­мож­но, из­ме­нив внеш­ность. Вдруг мы так и не успе­ем найти его к на­ча­лу суда? Вдруг жюри… — вздрог­нув, она умолк­ла. Смерть, по­зор­ная смерть на плахе — вот чем может за­кон­чить­ся суд — Мы до­ста­точ­но долго ожи­да­ли из­ве­стий, — за­клю­чи­ла Ней­о­ми. — Нам сле­ду­ет по­пы­тать­ся самим отыс­кать след Джона Джаго. Еще неде­ля до того, как нач­нет­ся суд. Кто по­мо­жет мне в ро­зыс­ках? Я могу рас­счи­ты­вать на вас, друг Ле­фр­энк?

Нет нужды го­во­рить, — хотя я был уве­рен, на­сколь­ко это бес­смыс­лен­ное за­ня­тие, — что она могла пол­но­стью по­ла­гать­ся на меня.

Мы до­го­во­ри­лись, что на сле­ду­ю­щий день по­лу­чим про­пуск в тюрь­му, на­ве­стим Эм­б­ро­уза, а затем при­сту­пим непо­сред­ствен­но к по­ис­кам. Од­на­ко, каким об­ра­зом эти по­ис­ки будут осу­ществ­ле­ны, — не имели пред­став­ле­ния ни я, ни Ней­о­ми. Для на­ча­ла мы со­би­ра­лись об­ра­тить­ся в по­ли­цию с прось­бой по­мочь нам, а уж затем дей­ство­вать по об­сто­я­тель­ствам. Слы­шал ли кто о более без­на­деж­ной про­грам­ме?

«Об­сто­я­тель­ства» сразу же вы­ка­за­ли нам свою враж­деб­ность. Как обыч­но, я подал про­ше­ние о предо­став­ле­нии про­пус­ка в тюрь­му, и впер­вые за все время по­лу­чил отказ. При­чем ни­ка­ких при­чин, обос­но­вы­ва­ю­щих такое ре­ше­ние, офи­ци­аль­ные лица мне не дали. Сколь­ко я ни во­про­шал, мы по­лу­ча­ли один и тот же ответ: «Не се­год­ня».

По пред­ло­же­нию Ней­о­ми мы на­пра­ви­лись в тюрь­му, чтобы там по­лу­чить объ­яс­не­ние, в ко­то­ром от­ка­за­ла нам су­деб­ная кан­це­ля­рия. У тю­рем­ных ворот в этот день стоял на посту зна­ко­мый нам тю­рем­щик, один из мно­го­чис­лен­ных по­клон­ни­ков Ней­о­ми. Он ше­по­том от­ве­тил на му­чив­ший нас во­прос. Ока­зы­ва­ет­ся, как раз сей­час в тю­рем­ной ка­ме­ре Эм­б­ро­уза Ми­до­ук­роф­та на­хо­ди­лись для бе­се­ды с ним шериф и на­чаль­ник тюрь­мы; они на­стро­го при­ка­за­ли, чтобы никто, кроме них, нынче не по­се­щал Эм­б­ро­уза.

Что бы это зна­чи­ло? Недо­уме­вая, мы вер­ну­лись на ферму. Там Ней­о­ми, слу­чай­но раз­го­во­рив­шись с одной из слу­жа­нок, кое-что раз­уз­на­ла.

Вы­яс­ни­лось, что ран­ним утром этого дня один из ста­рых дру­зей ми­сте­ра Ми­до­ук­роф­та при­вез в Мо­рвик ше­ри­фа. Между ми­сте­ром Ми­до­ук­роф­том, его сест­рой и ше­ри­фом в при­сут­ствии этого че­ло­ве­ка про­изо­шел длин­ный раз­го­вор. По­ки­нув ферму, шериф на­пра­вил­ся прямо в тюрь­му, где в со­про­вож­де­нии ее на­чаль­ни­ка про­сле­до­вал в ка­ме­ру Эм­б­ро­уза Ми­до­ук­роф­та. Под­верг­ся ли Эм­б­ро­уз в ходе по­сле­ду­ю­щей бе­се­ды ка­ко­му-ли­бо дав­ле­нию? Об­сто­я­тель­ства вы­нуж­да­ли за­дать­ся этим во­про­сом. И, если пред­по­ло­жить, что такое дав­ле­ние дей­стви­тель­но было ока­за­но, сле­до­вал еще один во­прос: с какой целью? Чтобы по­лу­чить ответ на него, нам оста­ва­лось толь­ко ждать.

Наше тер­пе­ние ис­пы­ты­ва­лось не слиш­ком долго. Со­бы­тия сле­ду­ю­ще­го дня про­све­ти­ли нас самым неожи­дан­ным об­ра­зом. Еще до по­лу­дня со­се­ди до­ста­ви­ли на ферму но­вость, нас по­ра­зив­шую.

Эм­б­ро­уз Ми­до­ук­рофт со­знал­ся в убий­стве Джона! В тот самый день, в при­сут­ствии ше­ри­фа и на­чаль­ни­ка тюрь­мы, он под­пи­сал при­зна­ние!

Я видел этот до­ку­мент. Нет необ­хо­ди­мо­сти при­во­дить его здесь. В сущ­но­сти го­во­ря, Эм­б­ро­уз при­знал­ся в том, в чем уже при­знал­ся Сай­лас, со­слав­шись, впро­чем, что уда­рил Джона Джаго в ре­зуль­та­те под­стре­ка­тель­ства, — это было сде­ла­но для того, чтобы в опре­де­ле­нии ха­рак­те­ра пре­ступ­ле­ния вме­сто «тяж­ко­го убий­ства» (убий­ство, со­вер­шен­ное с за­ра­нее об­ду­ман­ным злым умыс­лом) было за­пи­са­но «про­стое убий­ство». Со­от­вет­ство­ва­ло ли это при­зна­ние тому, что было со­вер­ше­но в дей­стви­тель­но­сти? Или же шериф и на­чаль­ник тюрь­мы, за­бо­тясь о доб­ром имени Ми­до­ук­роф­тов, убе­ди­ли Эм­б­ро­уза, что таким от­ча­ян­ным спо­со­бом он из­бег­нет смер­ти на плахе? Оба, и шериф, и на­чаль­ник тюрь­мы, хра­ни­ли ка­мен­ное мол­ча­ние, пока дав­ле­ние, ока­зан­ное на них в про­цес­се су­деб­но­го раз­би­ра­тель­ства, не при­ну­ди­ло их за­го­во­рить.

Кто дол­жен был объ­явить Ней­о­ми об этом по­след­нем и ужас­ней­шем из всех вы­пав­ших на ее долю несча­стий? Зная, что тайно люблю ее, я чув­ство­вал необо­ри­мое неже­ла­ние быть тем вест­ни­ком, ко­то­рый со­об­щит на­ре­чен­ной Эм­б­ро­уза Ми­до­ук­роф­та о его па­де­нии. Может стать­ся, дру­гие члены семьи уже по­ве­да­ли Ней­о­ми о том, что слу­чи­лось? За­щит­ник сумел от­ве­тить мне на во­прос: да, мисс Ми­до­ук­рофт уже из­ве­сти­ла Ней­о­ми.

Я был по­тря­сен, когда узнал об этом. Менее всех про­чих мисс Ми­до­ук­рофт была спо­соб­на по­ща­дить бед­ную де­вуш­ку. Услы­шать столь чу­до­вищ­ную весть из этих уст зна­чи­ло ощу­тить вдвойне бо­лез­нен­ный удар. Я по­пы­тал­ся отыс­кать Ней­о­ми — без­успеш­но. Между тем обыч­но найти ее не со­став­ля­ло труда. Неуже­ли сей­час она пря­чет­ся от меня? Эта мысль при­ш­ла мне в го­ло­ву, когда я спус­кал­ся по лест­ни­це после тщет­ных по­пы­ток до­сту­чать­ся в ее дверь. И по­сколь­ку я стре­мил­ся во что бы то ни стало уви­деть­ся с ней, то, пе­ре­ждав неко­то­рое время, я затем взбе­жал на­верх и пе­ре­хва­тил ее вы­хо­дя­щей из ком­на­ты.

Она по­про­бо­ва­ла спря­тать­ся, но я пой­мал ее за руку и удер­жал. Сво­бод­ной рукой она при­жи­ма­ла к лицу но­со­вой пла­ток, слов­но не хо­те­ла, чтобы я ее видел.

— Од­на­ж­ды вы ска­за­ли мне, — мягко про­го­во­рил я, — что я смог уте­шить вас. От­че­го вы не поз­во­ли­те мне сде­лать это сей­час?

Она все еще по­ры­ва­лась вы­сво­бо­дить­ся и от­во­ра­чи­ва­ла лицо.

— Разве вы не ви­ди­те, что мне стыд­но смот­реть вам в глаза? — спро­си­ла она низ­ким, пре­ры­ва­ю­щим­ся го­ло­сом. — От­пу­сти­те меня.

Я увлек ее к ди­ва­ну в про­еме окна и ска­зал, что по­до­жду, когда она будет в со­сто­я­нии го­во­рить со мной.

Она опу­сти­лась на си­де­нье и стис­ну­ла руки на ко­ле­нях. Опу­стив глаза, она по-преж­не­му ста­ра­тель­но из­бе­га­ла моего взгля­да.

— Ах, — тихо про­мол­ви­ла она, — что за безу­мие овла­де­ло мною? Неужто воз­мож­но, чтобы я обес­че­сти­ла себя лю­бо­вью к Эм­б­ро­у­зу Ми­до­ук­роф­ту? — этот му­чи­тель­ный во­прос за­ста­вил ее со­дрог­нуть­ся. Слезы мед­лен­но ка­ти­лись по щекам. — Не пре­зи­рай­те меня, ми­стер Ле­фр­энк!

Я по­пы­тал­ся, че­стью кля­нусь, по­пы­тал­ся пред­ста­вить по­ве­де­ние Эм­б­ро­уза в самом вы­год­ном для него свете.

— Его силы ис­сяк­ли. — ска­зал я. — Он со­вер­шил это, от­ча­яв­шись до­ка­зать свою неви­нов­ность, в ужасе перед пла­хой.

Она вско­чи­ла с места, гнев­но топ­нув нож­кой, и под­ня­ла ко мне лицо — крас­ное от стыда и про­ли­тых слез.

— Ни слова о нем! — су­ро­во про­го­во­ри­ла она. — Кто он, если не убий­ца? Трус и лжец! Ко­то­рая из этих личин уни­зи­тель­на для меня более дру­гой? Все кон­че­но! Я боль­ше ни­ко­гда не за­го­во­рю с ним! — Она ярост­но от­толк­ну­ла меня, сде­ла­ла несколь­ко шагов к своей ком­на­те, но оста­но­ви­лась и вер­ну­лась назад. Все бла­го­род­ство ее на­ту­ры про­яви­ло себя в сло­вах, что были ска­за­ны сле­дом. — Не счи­тай­те меня небла­го­дар­ной, ми­стер Ле­фр­энк. Вам я при­зна­тель­на. Но жен­щи­на, ока­зав­ша­я­ся в моем по­ло­же­нии, — всего лишь жен­щи­на, и, когда она при­сты­же­на так, как я, она ощу­ща­ет это очень бо­лез­нен­но. Дайте мне вашу руку! Бла­го­сло­ви вас Бог!

Пре­жде чем я понял, что про­ис­хо­дит, она под­нес­ла мою руку к губам, по­це­ло­ва­ла ее и скры­лась за две­рью.

Я опу­стил­ся на то место, где за ми­ну­ту до этого си­де­ла она. Целуя мне руку, она на мгно­ве­нье под­ня­ла на меня глаза. Я все забыл — Эм­б­ро­уза, его при­зна­ние, гря­ду­щий суд, свои про­фес­си­о­наль­ные обя­зан­но­сти, своих ан­глий­ских дру­зей. Я сидел, счаст­ли­вый до смеш­но­го, до глу­по­сти, забыв обо всем на свете, и перед гла­за­ми у меня сто­я­ло лицо Ней­о­ми в тот по­след­ний миг, когда она на меня взгля­ну­ла!

Я уже при­знал­ся ранее, что влю­бил­ся в нее, и по­вто­рюсь еще раз, чтобы вер­ней убе­дить вас в том, что ска­зал прав­ду.

Глава 11

КА­МЕ­ШЕК В ОКНО

Из всех оби­та­те­лей Мо­рвик-фарм толь­ко я да мисс Ми­до­ук­рофт при­сут­ство­ва­ли на суде. В Нар­ра­би каж­дый из нас от­пра­вил­ся по­оди­ноч­ке. С тех пор, как я за­явил, что не верю, что Джон Джаго жив, мисс Ми­до­ук­рофт не об­ме­ня­лась со мной ни еди­ным сло­вом по­ми­мо обы­ден­ных, утром и ве­че­ром, при­вет­ствий.

Со­зна­тель­но из­бе­гая пе­ре­гру­жать свое по­вест­во­ва­ние юри­ди­че­ской тер­ми­но­ло­ги­ей, я и сей­час на­ме­ре­ва­юсь самым крат­чай­шим об­ра­зом очер­тить так­ти­ку, из­бран­ную за­щи­той.

Мы на­сто­я­ли на том, чтобы оба под­су­ди­мых за­яви­ли о своей неви­нов­но­сти. До­бив­шись этого, мы опро­те­сто­ва­ли пра­во­моч­ность про­цес­са в целом, ссы­ла­ясь на ста­рый ан­глий­ский закон, уста­нов­ля­ю­щий, что нель­зя осу­дить за убий­ство, пока не най­де­но тело жерт­вы или не по­лу­че­ны бес­спор­ные до­ка­за­тель­ства уни­что­же­ния оно го. Мы утвер­жда­ли, что до­ста­точ­ных до­ка­за­тельств та­ко­го рода об­ви­не­ние суду не пред­ста­ви­ло.

Судьи по­со­ве­ща­лись и ре­ши­ли, что суд про­дол­жит свою ра­бо­ту.

Сле­ду­ю­щий про­тест был за­яв­лен нами, когда в ка­че­стве до­ка­за­тель­ства вины под­су­ди­мых были предъ­яв­ле­ны их при­зна­ния. Мы за­яви­ли, что до­ку­мен­ты эти были по­лу­че­ны по­сред­ством при­ме­не­ния угроз или непра­во­мер­но­го дав­ле­ния; мы ука­за­ли на ряд вто­ро­сте­пен­ных раз­но­чте­ний, ко­то­рые в двух при­зна­ни­ях про­ти­во­ре­чи­ли друг другу. В осталь­ном же линия за­щи­ты при­дер­жи­ва­лась так­ти­ки, ис­пы­тан­ной в ми­ро­вом суде. Судьи еще раз по­со­ве­ща­лись и опять от­кло­ни­ли наш про­тест. При­зна­ния под­су­ди­мых были до­пу­ще­ны в ка­че­стве средств до­ка­за­тель­ства.

Со своей сто­ро­ны, об­ви­не­ние пред­ста­ви­ло но­во­го сви­де­те­ля. Неза­чем те­рять время, по­вто­ряя его по­ка­за­ния. При пе­ре­крест­ном до­про­се он же­сто­ко за­пу­тал­ся, и мы легко до­ка­за­ли, что его при­ся­га до­ве­рия не за­слу­жи­ва­ет.

Глав­ный судья поды­то­жил ре­зуль­та­ты су­деб­но­го след­ствия.

Об­ра­ща­ясь к при­сяж­ным, он за­явил, ка­са­тель­но при­зна­ний, что не сле­ду­ет при­ни­мать во вни­ма­ние при­зна­ния, ис­торг­ну­тые стра­хом или на­деж­дой, и предо­ста­вил при­сяж­ным опре­де­лить, яв­ля­ют­ся ли та­ко­вы­ми при­зна­ния, предъ­яв­лен­ные суду. В про­цес­се даль­ней­ше­го рас­сле­до­ва­ния перед при­сяж­ны­ми пред­ста­ли шериф и на­чаль­ник тюрь­мы. Вы­яс­ни­лось, что они, с ве­до­ма и со­гла­сия отца, за­яви­ли Эм­б­ро­у­зу: об­сто­я­тель­ства от­кры­то сви­де­тель­ству­ют про­тив него и един­ствен­ная воз­мож­ность спа­сти семью от по­зо­ра пуб­лич­ной казни — под­пи­сать при­зна­ние; и, коль скоро он при­зна­ет­ся, они сде­ла­ют все, что в их силах, чтобы при­го­вор огра­ни­чил­ся по­жиз­нен­ным за­клю­че­ни­ем. Что ка­са­ет­ся Сай­ла­са, то было до­ка­за­но, что, вы­дви­гая свои от­вра­ти­тель­ные об­ви­не­ния про­тив брата, он на­хо­дил­ся в невме­ня­е­мом от ужаса со­сто­я­нии. Мы тщет­но на­де­я­лись, что эти факты за­ста­вят при­сяж­ных от­ве­сти при­зна­ния в ка­че­стве ар­гу­мен­тов об­ви­не­ния. Нам суж­де­но было пе­ре­жить еще одно разо­ча­ро­ва­ние, когда рух­ну­ли на­деж­ды на то, что те же самые, неопро­вер­жи­мо до­ка­зан­ные факты по­дей­ству­ют на ми­ло­сер­дие при­сяж­ных. После ча­со­во­го от­сут­ствия они вер­ну­лись в зал с при­го­во­ром «Ви­но­вен!» от­но­си­тель­но обоих под­су­ди­мых.

Когда Эм­б­ро­у­зу и Сай­ла­су в за­кон­ном по­ряд­ке было дано слово для оправ­да­тель­ной речи, оба они тор­же­ствен­но за­яви­ли, что их при­зна­ния ис­торг­ну­ты по­сред­ством обе­ща­ния из­бег­нуть рук па­ла­ча. Это за­яв­ле­ние не про­из­ве­ло впе­чат­ле­ния на при­сяж­ных. Оба под­су­ди­мых были при­го­во­ре­ны к смер­ти.

Вер­нув­шись на ферму, я не встре­тил Ней­о­ми. Мисс Ми­до­ук­рофт сама со­об­щи­ла ей о вер­дик­те. Пол­ча­са спу­стя слу­жан­ка по­да­ла мне кон­верт с моей фа­ми­ли­ей, на­пи­сан­ной по­чер­ком Ней­о­ми.

Внут­ри на­хо­ди­лись пись­мо и кло­чок бу­ма­ги, то­роп­ли­во ис­чер­кан­ный той же рукой: «Ради Бога, про­чти­те пись­мо, ко­то­рое я вам на­прав­ляю, и по­ско­рее ре­ши­те, что де­лать!»

Я про­смот­рел пись­мо. Вы­яс­ни­лось, что на­пи­сал его некий джентль­мен, про­жи­ва­ю­щий в Нью-Йор­ке. Всего день тому назад, по чи­стой слу­чай­но­сти, он уви­дел объ­яв­ле­ние о ро­зыс­ке Джона Джаго, вы­ре­зан­ное из га­зе­ты и на­кле­ен­ное в аль­бом с «ку­рье­за­ми» одним его дру­гом. После этого он на­пи­сал на Мо­рвик-фарм, желая со­об­щить, что видел че­ло­ве­ка, точно от­ве­ча­ю­ще­го опи­са­нию Джона Джаго, од­на­ко но­ся­ще­го дру­гое имя, и что че­ло­век этот слу­жит клер­ком в кон­то­ре од­но­го тор­гов­ца в Джер­си-си­ти. Имея сво­бод­ное время перед тем, как от­прав­ля­ет­ся почта, он вер­нул­ся в кон­то­ру, чтобы еще раз взгля­нуть на этого че­ло­ве­ка, пре­жде чем по­слать пись­мо. К сво­е­му изум­ле­нию, он услы­шал, что клерк в этот день на служ­бе не по­явил­ся. Его на­ни­ма­тель по­слал к нему на квар­ти­ру, где узнал, что жилец, про­чи­тав ка­кую-то га­зе­ту за зав­тра­ком, вне­зап­но со­брал свою до­рож­ную сумку, ис­прав­но за­пла­тил за квар­ти­ру и уехал, никто не знает, куда.

Был уже позд­ний вечер, когда я до­чи­тал это пись­мо. У меня было время, чтобы об­ду­мать свои дей­ствия.

До­пу­стив ве­ро­ят­ность того, что пись­мо под­лин­ное, и при­няв вер­сию Ней­о­ми от­но­си­тель­но мо­ти­ва, ко­то­рым ру­ко­вод­ство­вал­ся Джон Джаго, вне­зап­но ис­чез­нув с фермы, я при­шел к вы­во­ду, что по­ис­ки его сле­ду­ет огра­ни­чить Нар­ра­би и бли­жай­ши­ми окрест­но­стя­ми.

В га­зе­те, ко­то­рую он читал за зав­тра­ком, вне вся­ко­го со­мне­ния, со­об­ща­лось о ре­ше­нии боль­шо­го жюри и о том, что дол­жен со­сто­ять­ся суд. На­сколь­ко я по­ни­маю че­ло­ве­че­скую при­ро­ду, в этих об­сто­я­тель­ствах Джаго, учи­ты­вая его страсть к Ней­о­ми, дол­жен был устре­мить­ся назад, в Нар­ра­би. Более того, мой опыт об­ще­ния с лю­дь­ми за­став­лял меня со скор­бью пред­по­ло­жить, что Джон может вос­поль­зо­вать­ся кри­ти­че­ским по­ло­же­ни­ем Эм­б­ро­уза и за­ста­вить Ней­о­ми бла­го­склон­нее взгля­нуть на его уха­жи­ва­ния. То, как он вне­зап­но исчез с фермы, крас­но­ре­чи­во сви­де­тель­ство­ва­ло о же­сто­ком без­раз­ли­чии, с ко­то­рым он от­но­сит­ся к бедам и стра­да­ни­ям людей, вы­зван­ным его по­ступ­ка­ми. То же от­сут­ствие со­стра­да­ния, уко­ре­нив­ше­е­ся еще глуб­же, может по­бу­дить его шан­та­жи­ро­вать Ней­о­ми, пред­ло­жив руку и серд­це за жизнь на­ре­чен­но­го.

Имен­но к таким вы­во­дам при­шел я после ос­но­ва­тель­ных раз­ду­мий. Ради Ней­о­ми я был со­гла­сен за­нять­ся раз­гад­кой этой тайны, но ис­крен­но­сти ради хочу до­ба­вить, что моих со­мне­ний от­но­си­тель­но су­ще­ство­ва­ния Джона не по­ко­ле­ба­ло и это пись­мо. Я счи­тал, что оно — не боль­ше и не мень­ше, как бес­сер­деч­ный и глу­пый розыг­рыш.

Бой часов в холле от­влек меня от моих раз­мыш­ле­ний. Я под­счи­тал удары — две­на­дцать!

Я встал с крес­ла, чтобы на­пра­вить­ся в свою спа­лью. Осталь­ные оби­та­те­ли дома, как обыч­но, разо­шлись по ком­на­там еще час назад. Ти­ши­на сто­я­ла такая, что я слы­шал свое ды­ха­ние. Под­со­зна­тель­но ста­ра­ясь не на­ру­шить ее, я неслыш­ны­ми ша­га­ми пе­ре­сек ком­на­ту, чтобы взгля­нуть на небо. Пре­крас­ная лун­ная ночь от­кры­лась моему взору, такая же, как та, ро­ко­вая, когда Джон на­зна­чил Ней­о­ми сви­да­ние в цвет­ни­ке.

Моя свеча сто­я­ла на ко­мо­де; я едва успел за­жечь ее и по­дой­ти к двери, как та рас­пах­ну­лась, и сама Ней­о­ми пред­ста­ла пре­дом­ной!

Опра­вив­шись от изум­ле­ния, в ко­то­рое по­верг­ло меня ее вне­зап­ное по­яв­ле­ние, я сразу понял — по ис­пу­ган­ным гла­зам, по блед­но­сти лица: слу­чи­лось что-то се­рьез­ное. Ши­ро­кий плащ, во­ло­сы в бес­по­ряд­ке, по­вя­зан­ные белым плат­ком, — все сви­де­тель­ство­ва­ло, что ка­кая-то тре­во­га спеш­но под­ня­ла Ней­о­ми с по­сте­ли.

— Что про­изо­шло? — спро­сил я, шаг­нув к ней.

Тре­пе­ща, она при­льну­ла к моему плечу.

— Джои Джаго! — про­шеп­та­ла она.

Вы со­чте­те, что упрям­ству моему нет пре­де­ла, но даже тогда я не мог ей по­ве­рить!

— Где? — спро­сил я.

— На зад­нем дворе, — от­ве­ти­ла она, — под окном моей спаль­ни!

По­ло­же­ние было слиш­ком се­рьез­но, чтобы при­ни­мать в рас­суж­де­ние услов­но­сти и при­ли­чия обы­ден­ной жизни.

— Поз­воль­те мне взгля­нуть на него! — по­про­сил я.

— Я и при­ш­ла сюда за вами, — ска­за­ла она в своей ис­крен­ней и бес­страш­ной ма­не­ре. — Пой­дем­те!

Ее ком­на­та рас­по­ла­га­лась на вто­ром этаже и един­ствен­ная из спа­лен вы­хо­ди­ла на зад­ний двор. По до­ро­ге она рас­ска­за­ла мне, что про­изо­шло.

— Я ле­жа­ла в по­сте­ли, но не спала, когда услы­ша­ла, как ка­ме­шек уда­рил­ся в окон­ную раму. Я по­до­жда­ла, недо­уме­вая, что бы это могло озна­чать. Еще один ка­ме­шек попал в стек­ло. Я вста­ла и под­бе­жа­ла к окну. Там, осве­щен­ный луной, стоял Джон Джаго и смот­рел на меня!

— Он вас уви­дел?

— Да. Он ска­зал: «Спу­сти­тесь, по­го­во­рим! Я хочу ска­зать вам что-то очень важ­ное!»

— Вы ему от­ве­ти­ли?

— Как толь­ко я смог­ла пе­ре­ве­сти ды­ха­ние, я ска­за­ла: «По­до­жди­те немно­го» — и спу­сти­лась к вам. Что же мне было еще де­лать?

Мы вошли в ком­на­ту. Пря­чась за што­рой, я осто­рож­но вы­гля­нул на­ру­жу.

Это был он! Бо­ро­да и усы сбри­ты, во­ло­сы ко­рот­ко остри­же­ны, но ничем нель­зя было из­ме­нить вы­ра­же­ние его неисто­вых карих глаз или же ха­рак­тер­ных его дви­же­ний, когда, гиб­кий и су­хо­ща­вый, он шагал взад-впе­ред под пол­ной луной, под­жи­дая Ней­о­ми. На мгно­ве­нье меня за­хлест­ну­ло смя­те­ние: ведь я был так твер­до уве­рен, что Джона Джаго в живых нет!

— Что же мне де­лать? — по­вто­ри­ла Ней­о­ми.

— От­кры­та ли дверь ко­ров­ни­ка? — спро­сил я.

— Нет, но кла­до­вая для ин­стру­мен­та, за углом, не за­пер­та.

— От­лич­но. По­дой­ди­те к окну, по­ка­жи­тесь ему и ска­жи­те, что сей­час спу­сти­тесь.

Храб­рая де­вуш­ка под­чи­ни­лась мне, не раз­ду­мы­вая.

Как не могло быть со­мне­ний в том, что это его глаза и по­ход­ка, так без раз­ду­мий я при­знал и его голос, когда он тихо ото­звал­ся снизу:

— Хо­ро­шо!

— Сна­ча­ла по­го­во­ри­те с ним как раз там, где он стоит, — ска­зал я Ней­о­ми, — чтобы у меня было время обой­ти дом и про­брать­ся в кла­до­вую. Потом при­тво­ри­тесь, будто ис­пу­га­лись, что вас могут уви­деть у ко­ров­ни­ка, и от­ве­ди­те его за угол, чтобы я сквозь дверь кла­до­вой мог слы­шать ваш раз­го­вор.

Мы вме­сте вышли из дому и молча разо­шлись в раз­ные сто­ро­ны. Ней­о­ми сле­до­ва­ла моим ука­за­ни­ям с той на­ход­чи­во­стью, ко­то­рая есть у жен­щин, когда дело ка­са­ет­ся хит­ро­стей и уло­вок. Я и ми­ну­ты не про­был в кла­до­вой, как услы­шал их го­ло­са с на­руж­ной сто­ро­ны двери.

Пер­вые слова, ко­то­рые я от­чет­ли­во раз­ли­чил, ка­са­лись при­чин его тай­но­го ухода с фермы. Уни­жен­ная гор­дость, — уязв­лен­ная вдвойне пре­зри­тель­ным от­ка­зом Ней­о­ми и оскорб­ле­ни­я­ми Эм­б­ро­уза, — вот что ле­жа­ло в ос­но­ве его ре­ше­ния. Он при­знал­ся, что видел га­зет­ные объ­яв­ле­ния о ро­зыс­ке, ко­то­рые еще более утвер­ди­ли его в на­ме­ре­нии скры­вать­ся!

— После того, как надо мной на­сме­ха­лись и из­де­ва­лись, после того, как меня от­верг­ли, — го­во­рил несчаст­ный, — я был рад узнать, что кое-кто здесь имеет се­рьез­ные ос­но­ва­ния же­лать моего воз­вра­ще­ния. От вас за­ви­сит, мисс Ней­о­ми, оста­нусь ли я и со­гла­шусь ли, пред­став перед судом и под­твер­див свое имя, спа­сти Эм­б­ро­уза.

— Что вы име­е­те в виду? — стро­го спро­си­ла Ней­о­ми.

Он по­ни­зил голос, но все-та­ки я мог его слы­шать.

— По­обе­щай­те выйти за меня замуж, — ска­зал он, — и зав­тра же я от­прав­люсь в суд и до­ка­жу им, что со мной ни­че­го не про­изо­шло.

— А если я от­ка­жусь?

— В таком слу­чае я снова ис­чез­ну, и никто не су­ме­ет меня найти, пока Эм­б­ро­уз не взой­дет на плаху.

— Неужто вы такой него­дяй, что все­рьез пред­ла­га­е­те мне пойти на это? — гром­ко вос­клик­ну­ла де­вуш­ка.

— Если вы взду­ма­е­те под­нять тре­во­гу, — ото­звал­ся он, — кля­нусь Все­выш­ним, вы по­жа­ле­е­те об этом! На­стал мой черед, мисс! Боль­ше я не поз­во­лю с собой иг­рать! От­ве­чай­те прямо — пой­де­те вы за меня — да или нет?

— Нет! — от­чет­ли­во, в пол­ный голос про­из­нес­ла Ней­о­ми.

Я рас­пах­нул дверь кла­до­вой и схва­тил Джона за руку. Он не стра­дал от нерв­но­го ис­то­ще­ния, ко­то­рое меня обес­си­ли­ло, и был на­мно­го креп­че меня. Ней­о­ми спас­ла мне жизнь, когда Джон Джаго сво­бод­ной рукой вы­та­щил из кар­ма­на и при­ста­вил к моей го­ло­ве пи­сто­лет. Она вы­би­ла ору­жие из руки Джона Джаго. Пуля по­па­ла в воз­дух. В тот же миг я под­ста­вил ему под­нож­ку. Звук вы­стре­ла пе­ре­по­ло­шил дом. Вдво­ем с Ней­о­ми мы при­жи­ма­ли его к земле, пока не по­до­спе­ла по­мощь.

Глава 12

ЗА­ВЕР­ШЕ­НИЕ ВСЕЙ ИС­ТО­РИИ

Джон Джаго пред­стал перед ми­ро­вым судом. Лич­ность его была уста­нов­ле­на.

Жизнь Эм­б­ро­уза и Сай­ла­са, ра­зу­ме­ет­ся, опас­но­сти боль­ше не под­вер­га­лась, во вся­ком слу­чае, если го­во­рить о люд­ском пра­во­су­дии. Од­на­ко, пре­жде чем бра­тья смог­ли выйти из тюрь­мы вос­ста­нов­лен­ны­ми в пра­вах чест­ных граж­дан, им при­ш­лось пе­ре­ждать, пока будут со­блю­де­ны раз­лич­ные юри­ди­че­ские про­во­лоч­ки и фор­маль­но­сти.

В те­че­ние этого вре­ме­ни про­изо­шли со­бы­тия, о ко­то­рых сле­ду­ет вкрат­це упо­мя­нуть, пока мое по­вест­во­ва­ние еще не за­кон­чи­лось.

Ми­стер Ми­до­ук­рофт, раз­би­тый ис­пы­та­ни­я­ми, ко­то­рые ему при­ш­лось вы­не­сти, ско­ро­по­стиж­но скон­чал­ся вслед­ствие рев­ма­ти­че­ской бо­лез­ни серд­ца. К его за­ве­ща­нию было при­со­во­куп­ле­но до­пол­ни­тель­ное рас­по­ря­же­ние, убе­див­шее меня в том, как права была Ней­о­ми, когда го­во­ри­ла о вли­я­нии мисс Ми­до­ук­рофт на него и о том, чего она до­би­ва­лась, ис­поль­зуя свое вли­я­ние. Ми­стер Ми­до­ук­рофт оста­вил сы­но­вьям лишь по­жиз­нен­ную ренту. Без­услов­ное право соб­ствен­но­сти на ферму он за­ве­щал сест­ре, с ре­ко­мен­да­ци­ей за­ве­ща­те­ля «выйти замуж за его луч­ше­го и дра­жай­ше­го друга, ми­сте­ра Джона Джаго».

Во­ору­жа­ясь за­ве­ща­ни­ем, на­след­ни­ца Мо­рви­ка от­пра­ви­ла Ней­о­ми оскор­би­тель­ную за­пис­ку, в ко­то­рой ука­зы­ва­лось, что по­лу­ча­тель­ни­ца сего может более не рас­счи­ты­вать на кров и стол. Мисс Ми­до­ук­рофт, сле­ду­ет здесь при­ба­вить, упор­но от­ка­зы­ва­лась ве­рить, что Джон ко­гда-ли­бо пред­ла­гал Ней­о­ми свои руку и серд­це и даже угро­жал ей, чему я сам был сви­де­тель, если она не при­мет его пред­ло­же­ния. Мисс Ми­до­ук­рофт об­ви­ни­ла нас — и меня, и Ней­о­ми — в по­пыт­ках из нена­ви­сти к этому «мно­го­стра­даль­но­му че­ло­ве­ку» опо­ро­чить Джона в ее, мисс Ми­до­ук­рофт, гла­зах и по­сла­ла мне, так же, как Ней­о­ми, уве­дом­ле­ние с прось­бой по­ки­нуть дом.

Итак, в один пре­крас­ный день двое из­гнан­ни­ков с че­мо­да­на­ми в руках встре­ти­лись в холле.

— Нас обоих вы­ста­ви­ли, да, друг Ле­фр­энк? — с непе­ре­да­ва­е­мо ко­ми­че­ской улыб­кой ска­за­ла Ней­о­ми. — Вы, я по­ла­гаю, те­перь от­пра­ви­тесь домой, в Ан­глию. Мне же при­дет­ся самой за­ра­ба­ты­вать себе на жизнь здесь, в Шта­тах. Ви­ди­те ли, жен­щи­на в Аме­ри­ке вполне может отыс­кать себе ра­бо­ту, если ей есть у кого по­лу­чить ре­ко­мен­да­цию. Во­прос в том, где мне найти друга, ко­то­рый за­мол­вит за меня сло­веч­ко?

Тут уж я не упу­стил слу­чая!

— Я могу пред­ло­жить вам место.

Она ни­че­го не за­по­до­зри­ла.

— Какая удача, сэр! — толь­ко и ска­за­ла она. — Где же это — на те­ле­гра­фе или в га­лан­те­рее?

В ответ я уди­вил ее тем, что, впер­вые за­клю­чив в объ­я­тья, по­це­ло­вал.

— Ра­бо­чее место — у моего ка­ми­на; жа­ло­ва­нье — любая вещь в пре­де­лах ра­зум­но­го, ко­то­рую вам взду­ма­ет­ся по­же­лать; а долж­ность, Ней­о­ми, если вы, ко­неч­но, не воз­ра­жа­е­те, — моей жены.

Боль­ше мне нече­го было при­ба­вить, за ис­клю­че­ни­ем того, что много лет про­шло с тех пор, как я про­из­нес эти слова, а моя лю­бовь к Ней­о­ми ни­чуть не уба­ви­лась.

Через несколь­ко ме­ся­цев после нашей сва­дьбы мис­сис Ле­фр­энк на­пи­са­ла одной своей при­я­тель­ни­це в Нар­ра­би, чтобы узнать, как идет жизнь на ферме. Та от­ве­ти­ла ей, что Эм­б­ро­уз и Сай­лас уеха­ли в Новую Зе­лан­дию и что мисс Ми­до­ук­рофт живет на Мо­рвик-фарм в оди­но­че­стве. Джон Джаго от­ка­зал­ся же­нить­ся на ней и снова исчез, никто не знает, куда.

• • • • • •

Несколь­ко слов в за­клю­че­ние. Мысль на­пи­сать этот неболь­шой рас­сказ по­се­ти­ла ав­то­ра, когда ему по­пал­ся на глаза отчет о су­деб­ном про­цес­се, в дей­стви­тель­но­сти со­сто­яв­шем­ся в на­ча­ле те­ку­ще­го сто­ле­тия в Со­еди­нен­ных Шта­тах. Отчет был опуб­ли­ко­ван под на­зва­ни­ем «Су­деб­ный про­цесс, при­зна­ния и при­го­вор, вы­не­сен­ный Джес­си и Сте­фе­ну Бурн по об­ви­не­нию в убий­стве Рас­се­ла Кол­ви­на, и по­сле­ду­ю­щее по­яв­ле­ние че­ло­ве­ка, ко­то­ро­го счи­та­ли уби­тым. Из­ло­же­но до­сто­по­чтен­ным Лео­нар­дом Сар­жен­том, быв­шим ви­це-гу­бер­на­то­ром штата Вер­монт (Ман­че­стер, Вер­монт. Ар­хив­ные ма­те­ри­а­лы, 1873.)». Не лиш­ним будет за­ме­тить, в ин­те­ре­сах недо­вер­чи­вых чи­та­те­лей, что все «неве­ро­ят­ные» со­бы­тия этой ис­то­рии дей­стви­тель­но имели место и были по­черп­ну­ты мною из вы­ше­упо­мя­ну­то­го от­че­та, между тем как по­дроб­но­сти, ко­то­рые «вы­гля­дят до­сто­вер­ны­ми», в де­вя­ти слу­ча­ях из де­ся­ти со­чи­не­ны ав­то­ром — У. К.