Соколенок

Нынешняя весна была бы 98-й в жизни Владимира Никифоровича Дубинина. Могли быть у него свои дети, внуки, правнуки. Но...

Время навечно оставило его нам совсем юным, 14-летним подростком, просто Володей. Впрочем, нет. Однажды его имя звучало совсем по-взрослому. 15 марта1942 года в опубликованном в «Керченском рабочем» Указе Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденом Красного Знамени среди других имен значилось: Дубинин Владимир Никифорович. А орденом Ленина бы награжден командир партизанского отряда Старокарантинских каменоломен Александр Федорович Зябрев. Судьба до конца свела этих людей. Похоронены в одной братской могиле, что недалеко от места базирования их партизанского отряда. И награды достались им с одинаковой пометкой: «посмертно», как указывалось, «За образцовое выполнение боевого задания командования в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками».

Чаще других бывает здесь Валентина Никифоровна Дубинина-Щербакова. И потому, что постоянно зовет сюда голос памяти, и потому, что так выпало в жизни: вот - ее дом, вот - парк культуры и отдыха железорудного комбината, где установлен  этот памятник партизанам. Теперь она давно сама мать, бабушка, живет на бульваре Пионеров, любит свой Орджоникидзевский район. И в добрых, зримых переменах сегодняшней жизни становятся отчетливее, выпуклее те грозные события, как бы далеко от нас они не отодвигались.

- Папа у нас, надо сказать, был нрава крутого, — рассказывает Валентина Никифоровна, единственная теперь из семьи Дубининых.

-Чуть что - бежим к маме: она поймет. Папы часто не было дома, все время был связан с морем. Но зато, сколько было счастливых минут! Все мы любили петь, устраивали семейные концерты. До сих пор помню, как пели: «Нас не трогай, мы не тронем, а затронешь — спуску не дадим. И в воде мы не утонем. И в огне мы не сгорим. Папа еще с гражданской привез эту песню. А Володя, бывало, заведет тенорком: «Капитан, улыбнитесь...» Любил рисовать. Но больше мастерил что-нибудь.

- Кем бы он был сейчас?

- Трудно сказать. Увлечений было много. Не знаю, чему он больше времени отдавал - урокам или занятиям в авиамодельном кружке. Дома все углы были забиты заготовками к его новым моделям. И попробуй тронь — шуму будет. Учеба давалась ему легко, особенно математика, Усидчивостью особой не отличался. Но память была хорошая, на ходу мог схватывать. Иногда и мне помогал, хотя и младше был, да еще подтрунивал: вот, мол, сообразить-то пара пустяков.

Бегали мы, ребятня, как-то по тому парку, где стоит теперь памятник ему и всем партизанам отряда. Вдруг Володя наклонился и поднял какой-то знак трудового отличия, возможно, потерянный при первой эвакуации.

- Ну, как, Валендра? - пристегнув его к своей рубашке, спросил он и с горделивым видом сделал несколько шагов...

Да, заслужил позже высокую правительственную награду. Правда, некогда было ему о наградах думать в ту пору. Война... 

Она свела на нет все планы, мечты мальчишек и девчонок. Непривычное слово — бомбоубежище. Настороженные улицы, короткие разговоры. Еще немного — враг ступит на твою землю, он уже совсем рядом. Зловещий вой сирен. Хлопанье зениток, потом неожиданный страшный взрыв, нанесенный вражеской авиацией по пароходу с людьми, готовящимися к эвакуации. Потом снова вражеские самолеты в небе и снова взрыв, теперь бомба попала в твою родную школу. Так начиналась война. А люди продолжали работать с удвоенной, утроенной энергией за тех, кто уже ушел добровольцем на фронт, и своим долгом считали дать фронту побольше мин, гранат, авиабомб.

Под руководством городского комитета обороны делалось все необходимое для эвакуации населения, оборудования заводов в тыловые районы страны. Создавались истребительные батальоны по разоблачению вражеских диверсантов. Вопрос с организацией партизанских отрядов был уже решен. Местом их базирования, как в годы гражданской войны, стали каменоломни.

Раненый под Севастополем Никифор Семенович был в это время уже на кавказском берегу.

- Смотри, Володя, — вспоминал он минуты прощания перед уходом на фронт, — теперь тебе отвечать за мать и за сестренку... Но где они?

Не смог отец заскочить домой перед отправкой на Кавказ, война торопила...

— Да и возможно, они уже перебрались, - думал он, - к моим родственникам в Старый Карантин.

- Зря я не с папкой, вместе бы били этих фашистов. Какой  маленький? 14 лет.

В горкоме комсомола ему и товаришам предложили собирать пустые бутылки. Заполненные потом горючей жидкостью КС,, которую изготавливали на металлургическом зaводе имени Войкова, они были грозным противотанковым оружием.

Впереди была длинная и жестокая война. С тяжелыми боями советские войска отступали на Таманский берег. Враг рассчитывал на скорый и окончательный захват Крыма, в том числе и Керченского полуострова, который был важным стратегическим плацдармом в гитлеровских планах военных действий на Кавказе.

Так у партизан появилось пионерское звено, о чем впоследствии никто не пожалел.

Разговор с командиром был недолгим. А Зябрев дал мальчишкам понять - война не шутка, может случиться все.

Но раз ты стал бойцом партизанского отряда - на тебе лежит равная со всеми мера ответственности.

Мальчишки дали присягу на верность Родине. Они становились взрослыми.

Сейчас по пути в поселок горняков и судостроителей Аршинцево водитель автобуса на одной из остановок объявит: «Партизанская», а памятник молодым бойцам напомнит о тех горячих схватах с врагом.

Володе Дубинину хотелось сделать что-то такое, чтоб командир отряда А. Ф. Зябрев до конца поверил в них, но вскоре в одном из боев вражеская пуля оборвала жизнь этого доброго, умного человека.

Фашисты объявили территорию Старокарантинсних каменоломен, запретной зоной, все население из этого района угнали на сооружение оборонительных линий. Но наменоломни жили и боролись.

А на верху, в оккупированном фашистами городе, люди стонали от зверств и бесчинств фашистов. Клуб завода им. Войкова был превращен в казарму для военнопленных, Дом культуры железорудного комбината — в немецкую конюшню.

На центральных улицах были установлены виселицы. Специальным приказом комендатуры гестапо было взято на учет все продовольствие жителей, в том числе домашние животные и птица. Багеровский ров - кровавый ров, стал местом массового истребления 7 тысяч мирных жителей. Но, казалось, даже мертвые восставали против этой жестокости. Среди гор трупов и луж крови раздавались голоса: «Эй, кто живой, поднимайся». И презирая смерть, превозмогая боль, люди уходили, накапливая силы для отмщения.

Евдокия Тимофеевна встретилась с сыном совсем неожиданно за несколько дней до освобождения города советскими войсками, в декабре 1941 года. Протягивая ему свертон, подумала про себя: «Как ты вырос, сынок, повзрослел»; а вслух сказала: - Какой-то ты серьезный...

Партизаны, находящиеся под землей, знали, что город освобожден десантниками, можно было вздохнуть с облегчением, увидеть свет. Но как выйти, если каменоломни заминированы. Помочь минерам вызвался Володя. Подошел к главному входу. Но в какое-то мгновенье сотряслись лабиринты: гулкое эхо катилось все дальше и дальше по извилистым штольням. Все услышали взрыв, не поняв еще, что произошло.

- Проходите, братцы, — торопили друг друга партизаны. И шли к свету. Там, у самого входа, беспомощно вытянулось тело их младшего бойца. А губы будто шептали:

- Проходите, братцы, проходите... Случилось это 4 января 1942 года. Одним из первых юных героев страны, отдавших за нее жизнь, стал Володя Дубинин.

Письмо от родных с горьким известием к отцу опоздало: Никифор Семенович узнал об этом раньше, из сводки Совинформбюро:

«Я верил, — писал он жене, — что в решительную минуту Володя должен проявить твердость духа. Он участвовал в защите своей Родины и погиб смертью храбрых на боевом посту. Его героизм вызывает у меня восхищение и гордость. Я вечно буду ненавидеть разбойничью фашистскую сволочь и отомщу за гибель сына...».

Но не успел отец сделать это сполна. Через 8 месяцев после гибели сына война отняла у Евдокии Тимофеевны и мужа.

Потом, много лет спустя после войны, Евдокии Тимофеевне доведется встретиться с матерями Александра Матросова, Вали Котик, Вити Коробкова... Сколько могло бы встать в одном ряду совсем юных, не дрогнувших перед смертельной опасностью во имя Великой Победы над фашизмом. Вот почему их имена принадлежат не только матерям: своей первой матерью они считали Родину... Их имена — в названиях улиц, школ, дворцов пионеров, они живут в делах и мыслях сегодняшней детворы.