Этот раздел в разработке! В будущем он будет наполнен иллюстрациями к тексту! 

Тихое шарканье метлы по полу отдавалось эхом в величественном просторном коридоре. Солнечный свет заливал всё вокруг сквозь витражи, запечатлевшие легендарные моменты прошлого. Позолоченные плитки пола со сказочными узорами в виде солнц и их лучей были усыпаны настоящими солнечными зайчиками, танцующими вальс со старой метлой служанки. Стены красных и бордовых красок, будто небо на закате, украшены бордюром с узором из рельефных колосьев золотой пшеницы, а также яркими гобеленами с ликами сказочных существ, подобных святым.

Впереди - главный витраж, в котором читается человекообразная, но причудливая фигура, не то мужчина, не то женщина, с золотым рогом во лбу и длинными алыми волосами, заплетёнными в развевающуюся косу. На затылке ещё одна пара рогов, завивающихся вперёд, похожих на крылья. Уши чудные, на месте человеческих, бархатные бордовые ушки единорога. А хвост, да, у фигуры был хвост, протяжённый, велюровый, но больше похож на драконий, с алой кисточкой на конце, похожей на пляшущий огонёк. Поза сказочного существа увековечена в широком жесте раскинутых рук, за которыми словно тянутся ростки молодой пшеницы.

По коридору раздаётся тёплый и мягкий женский голос, рассказывающий какую-то историю прошлого.

— Времена тогда были другими, время — тяжёлым, но подарив нам своё подобие, Их Величество... — рассказ женщины с кошачьими белыми ушками средь белоснежных волос, собранных в аккуратную шишку на затылке, оборвался, когда она осознала, что её слушательница уже давно сбежала — Ах, вот же шустрая!

Раздался тихий вздох, за которым последовал лёгкий смешок, перерастающий в мелодичное напевание ей под нос. В голосе женщины не слышалось гнева, она лишь расправила плечи, продолжив прибираться в Доме Постоянства.

Где-то в стенах Дневного Крыла Дома быстро цокали беспокойные шажки юной леди, чьи голубые глаза сияли любопытством. Её рыжие волнистые волосы развевались на бегу, хоть и не так сильно, как длинные локоны матери. Руна уже давно перестала слушать старую, избитую легенду о Их Величестве, Императоре Энн Рэкхастоун. Куда более интересным она нашла изучение Дома Постоянства, культурного центра, значимого не только своей архитектурной ценностью, но и тем, что в этих стенах можно было воочию увидеть Их Величеств. Не только многоуважаемых Энн, но и их верного товарища Миста Сиястоун. Хотя такая вероятность была выше в Ночном Крыле здания. Волновало ли это Руну? Нет, для молодой девушки, это было лишь вопросом времени, когда её ножки в розовых сапожках доберутся до другого Крыла. А пока она наслаждалась изучением сказочных узоров, полных злата и оттенков заката.

Наконец, девушка угнездилась на одном месте, напротив бордюра у стены, с теми самыми узорами из лепнины в виде пшеницы и теперь мы можем рассмотреть героиню внимательнее.

Это была рыжеволосая леди с белыми кошачьими ушками на макушке, как у служанки. Её волосы волнистые, едва касающиеся плеч, были распущены — девушка не утруждает себя заплетанием их в косы. Глаза ярко-голубые, точно ясное небо без единого облачка. Лицо в форме сердечка, а сейчас она высунула кончик языка, сосредоточившись на зёрнах пшеницы, сидя в позе лотоса на полу. В её руках голубой блокнот. На ней надета свободная кофта с длинным рукавом и V-образным вырезом, из-под которого виднеется воротник розового свитера. На ногах простые брюки, подходящие куда больше для прогулок, чем серьёзных мероприятий.

Звук шагов сменился новым шарканьем, но вместо метлы, её руки двигали карандашом по бумаге.

Девушка потеряла счёт времени за рисованием, перебегая из одной части Дома Постоянства в другую. Тона стен темнели, как будто настоящий закат. Позолота полов сменилась серебром, а узоры из Солнц уступили место Месяцам и Звёздам. Сами коридоры становились уже, не для широкого круга посетителей. Руна даже замедлила темп, навострив ушки. Её глаза расширились по-кошачьи от приглушённого света, в котором созвездия на стенах начинали мерцать. С любопытством она оглядывалась по сторонам, избегая прямой встречи с местными Чудотворцами, охраной сия места. Пока её миссия не увенчалась провалом.

Столкновение.

Руна ойкнула, отпрянула и потёрла лоб рукой. А её взгляд поднялся, упёршись в кипу бумаг. Заглянув за неё, девушка расслабилась, увидев знакомое лицо, которое поморщилось от внезапной преграды.

— Дядя Ермий! — воскликнула девушка, бросившись ловить разлетевшиеся листы.

Мужчина лет пятидесяти не был столь рад встрече. Он поправил очки тонкими пальцами в тёмных перчатках. В отличие от Руны и служанки, ушки на его голове не кошачьи, средь тёмно-синих, длинных волос с благородной сединой, собранных лентой в низкий хвост, были оленьи уши! Его олений образ дополняется характерными рогами с деликатными изгибами и коротким хвостом, виднеющимся из-под безрукавки и рубашки. Вид у него не суровый, фигура изящная, а плечи узкие, но от этого другие не переставали побаиваться главного Архивариуса.

— Руна, — заметил он, — Что ты здесь делаешь? — спросил строго, но сдержанно.

— Выпросилась пойти на работу к маме сегодня, — невинно моргая, ответила рыжеволосая девушка, возвращая бумаги на место, — Нужна помощь?

Не дожидаясь ответа, Руна взяла в руки верхнюю половину документов, на что мужчина не успел возразить, хотя и вздыхает недовольно. Но девушку это не смущает и уж тем более не останавливает.

— Это... Ох, спасибо, — слегка теряя равновесие и будучи перебитым, говорит он, — С мамой значит? И где она сейчас?

Молодая егоза неловко дует губы, не спеша с ответом.

— В... Дневном Крыле... где-то...

— Верно, потому что там она работает, не так ли? — давит мужчина, — А ты сейчас где?

После неловкой паузы Руна сдаётся: — Не в Дневном Крыле...

— Именно! Уму непостижимо! Ох, Рэкха, — вздыхает Архивариус, — Ты - копия своего отца, кошмар, — качает он головой, на что Руна хихикает, широко улыбаясь, она всегда гордилась этой схожестью.

— Я немедленно сопровожу тебя прямиком до Госпожи Цианерокк, — угрожающе говорит он, на что девушка протяжно стонет.

— Ну, не-е-е-ет, дядя Еря, мне ведь теперь надо помочь тебе донести эти бумаги! — замечает она, меняя интонацию прямо посреди предложения, отчего в её глазах сверкает игривый огонёк.

Еремей вздыхает, закатывая глаза, такие же голубые, как и у самой Руны.

— Ладно, но потом я за руку провожу тебя до Рейн, пока ты не забрела ещё куда-нибудь, знаю я Вас, Цианерокков, сам вырастил на свою голову.

Рыжеволосая леди вновь хихикает, прикрывая розовые губы свободной рукой. Дядя Ермий всегда такой, внешне суровый, но Руна-то знает, что ей его боятся не стоит. Судя по рассказам папы, Еремей и не такое позволял ему вытворять. Голубоглазка поправила кипу бумаг в руках и охотно поплелась за благородным оленем, с внимательным любопытством рассматривая убранство Ночного Крыла Дома Постоянства.

— И почему такая красота спрятана от публики! — вновь дуется она, рассматривая очередное созвездие на стене, не отводя взгляд.

Архивариус вновь вздохнул: — Ничего не спрятано, в Архиве всё ещё есть посетители, просто не так много, — терпеливо объясняет он.

— Незаслуженно мало! — спорит Руна, но тут же переводит тему, — а бумаги эти? В них что-то важное? — с любопытством и надеждой спрашивает она.

Мужчина загадочно приподнимает уголок рта в еле заметной ухмылке: — Нет, просто копии некоторых журналов о реликвиях, хотя... — протягивает он, и глаза рыжей девчушки сияют в надежде на что-то невероятное, ушки вновь навостряются, — они почти твои ровесники! Это поистине ценные экземпляры. Завершает он и лицо девушки тут же меняется от скуки, а кошачьи ушки падают от потери интереса.

Но не проходит и пятнадцати минут ходьбы в тишине, как голубые глаза Руны вновь за что-то цепляются.

— А там что? — спрашивает она, кивнув в сторону стены, неуклюже зашторенной плотной, тёмно-синей тканью.

Взгляд Ермия скользит к объекту, вызвавшему вопрос: — ... Портреты на реставрации, — просто отвечает он, немного подумав.

— А почему только эти на реставрации? И так много... Раз, два, три... Двенадцать???

— А ты как думала? В Доме Постоянства достаточно лиц, которые можно увековечить.

— Судя по всему, тут увековечена целая династия за лет...четыреста.

— Ак! Твой папаша, на удивление, хорошо обучил тебя арифметике, ты быстро считаешь.

— А ты как хотел! Он же у меня архитектор! Самый уважаемый при чём! — гордо заявляет она с широкой улыбкой.

— Ну, не самый, может быть. Всё же сейчас твой отец больше времени посвящает иллюстрации, нежели архитектуре, — задумчиво произносит брюнет своим глубоким голосом с лёгкой улыбкой на губах.

— Да ну! Кто же по-твоему сделал лучшую реставрацию Дома Постоянства за целый век, хм? — упрекнула девчушка дразнящим голосом, на что Архивариус сдался рассмеявшись почти беззвучно.

— Так ты поэтому пробралась сюда, негодница?

— Возмо-о-ожно, но никто не узнает точно, — игриво промурлыкала она. Её шаг сменился взволнованной припрыжкой.

Их прогулка по пустым коридорам сопровождалась тёплой, семейной беседой с чередой обыденных вопросов от Ермия.

Так они доходят до большого зала, высотой в два, или даже три, этажа. Оттуда, словно лучи, расходятся и другие коридоры, наполненные холодным, тусклым светом. Это придавало месту сакральный, практически потусторонний вид.

— Как работники Архива зрение не портят?... Красиво это всё, но... — мнётся она, с любопытством оглядываясь по сторонам и время от времени подтягивая стопку документов в руках. Её звонкий голос эхом разносится по залу.

— Тш-ш-ш, — упрекнул Архивариус, — поздно уже, знания любят тишину. К тому же, как это не портят? А почему я по-твоему очки тогда ношу?

— Ну так... Ты взрослый очень просто... — ответила с неловкостью, на ходу стараясь переформулировать фразу, не скажет же она своему дяде, что это потому что тому почти шесть десятков лет?

Архивариус поставил бумажную кипу на стол, быстрыми, привычными движениями сортируя листы. Руна, покряхтев немного, тоже взвалила свою ношу на стол рядом. Его руки быстро разложили листы по папкам, а папки по полкам, даже успев прикрепить к каждой папке ярлыки с какими-то примечаниями, понятными только ему и, по-видимому, другим сотрудникам Архива.

— Так, — заключил Еремей, – а теперь к Рейн.

— Уже-е?? Ну, Еря! Разве мы тут уже закончили?

— Определённо, если на переработку останусь — твой отец мне рога открутит.

— А ты к нам не зайдёшь после работы? Папа всегда рад тебя видеть!

— Я тоже всегда рад его видеть, но он настолько рад, что потом меня не отпустит.

Их диалог звучал тихо в коридорах Архива, пока Архивариус возвращал потеряшку её матери. Та лишь с тихой улыбкой стояла, в ожидании, предсказав поведение своей дочери. Старшая служанка, ключница, ровесница Еремея, ну может чуть помладше.

— Вечер добрый, господин Еремей, — поздоровалась она, слегка помахав рукой.

— И Вам, госпожа Рейн, как ваш муж? В добром здравии, я надеюсь?

Служанка тепло усмехнулась: — Ваш брат в порядке со мной, не тревожьтесь.

Покидая Ночное Крыло Дома Постоянства под спокойный разговор взрослых Руна в последний раз оглянулась через плечо на закрытые брезентом портреты. В её глазах разгорелось пламя любопытства, когда она заметила плохо лежащий край ткани.