Воспоминания земляков о Великой Отечественной войне

День Победы – праздник великий и вечный.

На этой страничке сайта предлагаем Вашему вниманию

воспоминания наших земляков-солонешенцев о Великой Отечественной войне.

Найден пропавший без вести солдат: слайд-презентация о без вести пропавших бойцах, уроженцах Солонешенского района

Письма с фронта земляков-солонешенцев: слайд-презентация

Живые свидетели вспоминают: воспоминания ветеранов, дайджест

Бессмертный подвиг земляков-солонешенцев в годы Великой Отечественной войны: день информации

Из книги текст: Шайков Г. Н. Огненный батальон.-Владивосток, 2016.-С. 277, 248-249, 265-270. Карзанов Г. В., пулеметчик, уроженец Солонешенского района.

Новиков Виктор Федорович, житель села Солонешное Солонешенского района Алтайского края - фронтовик, 1924 года рождения, уроженец села Туманово Солонешенского района Алтайского края.

В армию был призван 15 августа 1942 г. После окончания полковой школы в звании сержанта в конце июля 1943 г. был отправлен на фронт. С августа 1943 г. начался его боевой путь: сначала в стрелковых войсках, после тяжелого ранения в инженерно-строительных частях 2 и 4 Украинского фронтов. Принимал участие во множестве военных операций, приближающих победу над врагом. Прошел Воронежскую область, Украину, Молдавию, Румынию, Венгрию, Чехословакию, Австрию. После войны продолжил службу. Награжден орденом Великой Отечественной войны I степени, медалями «За взятие Вены» «За взятие Будапешта», «За боевые заслуги», «За победу над Германией». В 1949 г. вернулся в Солонешное, стал работать в райвоенкомате. Потом был на различных хозяйственных и партийных должностях. В 2017 г. семья В. Ф. Новикова признана победителем в эстафете родительского подвига «Согрей теплом родительского сердца» в номинации «Семья ветерана». Виктор Федорович, несмотря на свой преклонный возраст, занимается творчеством: пишет стихи, рисует.

Новиков В. Ф., фронтовик: воспоминания, стихи о войне.

Новиков В. Ф. Не забывается такое никогда: стихи/ Сост. Н. Ермакова, Н. Максимова

"Дети войны о войне": воспоминания по публикациям из газеты "Горные Зори".

Принято считать, что детство-самое счастливое и беззаботное время жизни человека. Но поколение, рожденное в 30–40-е годы 20 столетия так и не насладилось детскими играми и забавами, сразу шагнуло в большую взрослую жизнь, где были бомбежки, гибель близких людей, тяжелый недетский труд и раннее сиротство-шла Великая Отечественная война.

Детей, разделивших со взрослыми все ужасы военного лихолетья, мы называем детьми войны. Сегодня на Алтае проживают более 250 тысяч детей войны, это почти каждый второй гражданин пенсионного возраста.

В Солонешенском районе также много проживает детей войны. И воспоминания многих печатались и печатаются в районной газете "Горные Зори". Пережив страдания и боль, большинство из них выстояли, крепко встали на ноги и своим трудом, порядочностью, добротой, активной жизненной позицией заслужили признание, уважение в семье, коллективе, обществе. Их молодыми руками восстанавливалось разрушенное войной народное хозяйство. Многие из них за свой самоотверженный труд имеют правительственные награды и звания.

Сегодня возрастает роль детей войны в сохранении исторической правды о войне и передаче ее молодому поколению. Вот некоторые воспоминания наших земляков, детей войны.

Малявко Владимир Григорьевич, житель села Медведевка Солонешенского района Алтайского края.

Согласно теории Ч. Дарвина каждый человек имеет одну дату рождения. Мне в этом отношении повезло: у меня две даты рождения, что документально подтверждается: 25.07.30 и 07.10.30. А было время, когда у меня не было и одной даты рождения, тем более и документа. Документ потребовался в 1947 г. Заведующая загсом и школа ничего не нашли и мне велели хлопотать эти «метрики». Соседка Агафья Павловна заявила: «Я Маньку родила 22 июля, а тебя мать родила через три дня. Значит 25 июля». Тут и мама вспомнила, что я родился близко от князя Владимира, т. е. 28 июля. В свидетельстве об окончании начальной школы записано, что я с 29 года рождения. Но у нас в семейном ящичке хранились документы брата и сестер, и даже рано умершей Анны Григорьевны, а та родилась 22 июня 1928 года. Брат Алексей с 1929 года, сестра Анна с 1928 года, а я с 1930 года. С этой датой я и живу всю жизнь. Здорово помогла Н. И. Мусиенко: «Я в Барнаул позвоню». Через месяц пришел ответ из Барнаула. Оказывается, 10 октября 1930 года мой отец Григорий Андреевич Малявко заявил, что у него родился сын 7 октября 1930 года.

А теперь вспомним то время. Ребятишек в каждой семье было помногу. Приносили детей каждый год, ребятишки рождались «не вовремя»: то в покос, то в хлебоуборку. Помню, мама говорила: «не бросать же хлебоуборку и не идти же в сельсовет записывать ребенка. Я вон свою Зойку родила где-то в сентябре, а записала 1 января». И мне тогда было странно, что у многих детей дни рождения подтасовывали к знаменательным датам. У старшей сестры Ирины день рождения был 1 мая. Закон не разрешает иметь два паспорта, я не настаиваю, но вся родня знает, что у меня два дня рождения. День Ангела дважды, а «метрику» мою мой папаша возможно, не донес до дома, потерял, так как все документы сохранились, а моего нет.

Читать и писать я научился от сестер Ирины и Зои. Со слезами просил, чтобы меня отпустили в школу. Это было к радости бабушки, которой я порядком надоел. Поступил в школу 15 марта, а год учебный кончался тогда 20 мая. Зачем перевели во 2 класс, не знаю. Но что 2 класс не по мне – это я понял. Учительница, поговорив с мамой, снова посадила меня в 1 класс. Долго меня дразнили второгодником. А потом надоело. Нельзя принимать детей в школу с 6 лет. Мой горький опыт говорит так. Первый год меня все торопили писать быстрее, откуда тут хороший почерк! Труднее давалась арифметика, да и с отдельными словами выходили казусы. Дай Бог здоровья Вале Сухановой (В. А. Студеникина). Как старшая пионервожатая учила: «говори за мной – Вениаминовна»,- а мы твердили: Фаина Фаиновна. Вот парадокс. Зрительные диктанты писал хорошо и даже любил. Но никто не догадался на бумаге написать слово: «Вениаминовна». На утренниках к праздникам ставили пьески, читали стихи. Я в них не участвовал (мешало «Р»).

В самостоятельность я вошел с 5 класса. Долгими зимними вечерами у лампы, порою без стекла, читали «Кавказский пленник», «Пионер Павел Морозов», по газете «Тимур и его команда». Это было дома. В школе проводили военизированные игры. Руководил нами бывший красный партизан – Григорий Степанович Беляев. Об этом мог бы рассказать Павел Черников, он еще бодр в свои 79 лет. Так как мама работала дояркой, то я летом жил на заимке. В сухую погоду я возил копны, но «ездок» из меня был неважный, конь меня не слушался. В сырую погоду закладывали в ямы травяной силос. Копновозы подвозили копны, скотник сваливал траву в яму. Потом в яму загоняли коней, и вот так мне приходилось кружить на конях, утаптывая силос. У других мальчишек головы кружились, у меня этого не наблюдалось. Видно, время головных "кружений" было еще впереди.

Чем занимались в свободное время? Добывали корм для себя. Зазеленели сопки, появились съедобные растения – уж их то никто не забывает! Перечисляю: "вшивик", репка, слизун, медуница, примула (барашки), саранки, пучки разных сортов и др. Река кормила нас рыбой. А где крючки брать? Это сейчас у меня в шкафу чего только нет для рыбалки! А тогда из швейной иголки, накалив ее на пламени керосиновой лампы, загнешь ее у пояска, но бородки нет. Из трех рыбок срывались две. Подрастала кислица, ели ее еще зеленую, набивая оскомину. В августе бурела черемуха, успевай рви, да ешь! В чем ходили, что обували – не помню, но змей и боярки страшно боялись. Воткнется игла от куста боярышника в ногу, жди, когда выболит. Наверное в детстве не обязательно упиваться природой. Это приходит с возрастом, но все это где-то внутри накапливается, а в нужный момент выливается в стихи. Но до стихов еще очень, очень долго. Я начал писать стихи в 46 лет.

22 июня 1941 года день был сухой и теплый. На небе ни облачка. По нему пролетел самолет в сторону Солонешного. Вечером оттуда вернулся молокан (молоко возили во флягах на бричке) и сообщил, что началась война с Германией. Братья Черданцевы, Колька Шипунов и я наломали прутьев, свили бичи, сделали сабли, оседлали «коней» (палочки) и запели грозные песни. Мать Кольки плакала. Сергея Шипунова еще в мае забрали в лагеря. Через месяц стали приходить похоронки. Надолго перестали люди смеяться в деревне. Мужиков забирали в армию. Вся работа свалилась на плечи женщин. Сейчас уже можно сказать, что с началом войны окончилось наше детство.

С начальной школой расстался. Но до сих пор помню учителей:

1 класс: Кирилкова (Квасова) Нина Филипповна. Ей в Москве сам Калинин вручал орден.

2 класс: Дробышева Фаина Вениаминовна, Ряскова Елена Алексеевна.

3 класс: Зорина Фаина Семеновна.

4 класс: Коваленко Зинаида Яковлевна.

1 сентября 1941 года. Средняя школа. Линейку проводил директор школы, он же учил нас в 5 классе арифметике. Вот его слова: «Все для фронта, все для победы! Идем убирать урожай!» Учиться начинали в конце октября. И так до Победы. Появились эвакуированные из Москвы, Ленинграда, беженцы. Москвичи и ленинградцы учились лучше нас, и нас это подтягивало. В 6 классе помню Савицкую. Средняя школа была одна на весь район. Стране было не до нас: не хватало учебников, тетрадей, карандашей, чернил. Не было и билетов на экзаменах. Не было такого натаскивания, как сейчас на ЕГЭ. Люди учились великовозрастные и их отправляли учиться в ФЗО, ФЗУ. Не все там оставались, многие дезертировали, но в школу не возвращались. Жаль было, что эту школу оставляли способные девчата. Нам, пацанам, не впервой было сверкать пятками и коленками, а каково девушкам? Шла война, а мы взрослели.

Кончилась война, вернулась с фронта сестра и я стал доучиваться последние два года в ее шинели и гимнастерке. Шапка ее мне не подошла, это я помню точно. Учиться было легко. Учебники были написаны понятным языком, т. к. жили по 50-70 лет. Сейчас, после 43 летней работы в школе, я прихожу в ужас от современных учебников. Об учителях рассказывать долго. Скажу лишь, что в районной газете, и частично в школьном музее есть мои статьи об учителях.

Начиная с 5 класса, я со сцены читал стихи на заданную учителем тему. Нравились стихи Пушкина, Лермонтова, Суркова, Симонова, Исаковского, Маяковского. Есенин тогда был запрещен. Запомнились самодеятельность и демонстрации в центре села. Ставили пьесу: «Далеко от Москвы». Мне поручили роль председателя колхоза. Вале Сухановой – роль счетовода. Петру Белозерцеву – уполномоченного по яйцезаготовкам. Анне Добрыгиной – Героя Советского Союза. Замахивались и на классику: А. Н. Островского.

Учение мое закончилось в 1947 году. Выдали аттестат и кто куда. Вечером по солонешенскому радио передали: «В аттестате Малявко Владимира нет ни одной тройки». Сей драгоценный моей памяти документ, я сдал на хранение в архив. Через четыре года поступил в институт, сдал все экзамены на 5. Я закончил Бийское педучилище, педагогический институт. Самостоятельно освоил авто-мото-вело-дело. По возрасту, по зрению это все отходит от меня. Чаще стал наведываться в больницу. Обещали, что к бриллиантовой свадьбе (январь 2008 г.) я буду сверкать, как царский полтинник! Пусть будет так!

с. Солонешное. Малявко Владимир Григорьевич. 4.05.2007 г.

Малявко В. Г. местный поэт, учитель Медведевской малокомплектной школы Солонешенского района Алтайского края

Фёдорова Валентина Петровна, жительницы села Топольное Солонешенского района Алтайского края.

Родилась я в 1926 году в селе Солонешное. Родители были крестьянами. Когда мне исполнилось 4 года, умер мой отец. Позднее мама вышла замуж. Отчим не имел постоянного места жительства. Меня сначала возили с собой. Потом я отказалась ездить, осталась с бабушкой, прабабушкой и прадедушкой в Елиново. В школу пошла неподготовленной, но первую четверть в 1-ом классе закончила на «хорошо» и «отлично» и мне дали премию: тетрадь и карандаш. На тетради был красивый цветок, а карандаш был твёрдый. Я любила ходить с прабабушкой за ягодами. В первом классе учил нас молодой парень. Мы много занимались творчеством, готовили концерты. Я любила танцевать, а плясать заставляла бабушка, говорила, что если не буду плясать, то она не будет кормить меня мёдом.

Когда я училась в первом классе, мамы со мной не было. Дома меня учил писать и читать дедушка. Летом приехала мама с Кавказа, ей там был не климат, и она заболела малярией, бабушка лечила её разными травами, отварами из мёртвых пчёл с мёдом. Отчим так и не вернулся к маме с Кавказа. Мы с мамой остались жить в Елиново у бабушки Варвары Григорьевны. Прабабушка была очень добрая. Она шила мне куклы, учила играть в разные игры: «базар», «пьяница», «в пять листиков» и другие. Мама моя хорошо пекла хлеб и работала на пекарне, а я уже училась во втором классе. Учительница была А. С. Тарунина. Училась я на «хорошо» и «отлично» и в работе маме помогала: носила дрова, сеяла муку и разную работу по дому выполняла. Спали с мамой в пекарне. Иногда вечером мама уходила по делам, а меня оставляла одну. Учителя у меня были очень хорошие, много занимались с детьми индивидуально, часто с нами готовили концерты, с которыми мы выступали перед разными коллективами. Я всегда принимала самое активное участие в любой самодеятельности.

В седьмой класс я пошла в 1941–1942 учебном году. 22 июня на площади в Солонешном собрался народ и объявили о начале войны. Мужчин призывали на фронт со всего района. Повозки съезжались от бывшего аэропорта до современной автозаправочной станции.Первого сентября в школе все классы распределили на работу, наш 7-й класс отправили в Барсуково, скирдовать снопы. Шли в Барсуково пешком, разместили нас в сельском Совете. Картофеля было много, ели досыта. Вскоре заболела мама, её положили в больницу, дома осталась прабабушка. В Барсуково сообщили об этом и меня отправили домой. Пока мама болела, мы с прабабушкой занимались хозяйством. Дрова для школы заготавливали все дети. На реке Язёвка была построена электростанция, которая давала свет для клуба и райкома КПСС. От Ануя к электростанции была прокопана канава, которая зимой замерзала, поэтому всё население и ученики после школы продалбливали лёд в этой канаве.На пекарне пекли картофельные пироги (из тёртой картошки со свеклой). Один пирог делили на куски по 300 грамм и продавали.

Воронин Александр Александрович, учитель физики, астрономии, информатики. Его мама Заборская Елизавета Ивановна с 37–41 гг. обучалась в пединституте им. Герцена на географическом факультете, получила направление на Алтай в Солонешенский район. Начала работать в Сибирячихинской средней школе. А отец его Воронин Александр Петрович из Барнаула приехал в Сибирячихинскую среднюю школу преподавателем физкультуры. В 1941 г. они поженились, в 1942 г. отца забрали на фронт, а в 1943 г. он погиб под Сталинградом. Он так и не увидел своего единственного сына. Сын знает отца только по фотографиям. Александр Александрович родился в 1942 г., в 1943 его маме дали место завуча в Солонешенской средней школе и она там проработала до 1960 г. Александру запомнилась еда под названием "гоголь-моголь": разбить в чашку сырое яйцо, размешать, посолить и макать в содержимое кусочком хлеба. Помнит, что в Новый год на нем были штаны с заплатками и кирзовые сапоги.

Источник: Воронин, А. А. "Отца знаю только по фотографии"/ А. А. Воронин //Горные Зори. - Солонешное, 2010. - 11 дек. - С. 8-9: фото.

Карзанова Екатерина Ивановна: когда началась война, ей было неполных 15 лет. Но она не была беззаботной девчонкой, как многие нынешние девчонки этого возраста. Мама ее умерла в 36 году, отец расстрелян в 37. Ее отдали на воспитание в чужую семью на Комсомольскую ферму. У Екатерины были еще младшие брат и сестра, с которыми ей пришлось расстаться на долгие годы. Началась ее взрослая жизнь: была в "няньках", пасла коров, где платой за труд была лишь еда. Работу совмещала с учебой. В школе 7 класс стал для нее выпускным. Зимой 1941 г. ее повезли в Бийск учиться в ФЗО (фабрично-заводское обучение). Жила в общежитии с такими же 15-16 летними мальчишками и девчонками, питались в столовой, где и на первое и на второе были похлебка из лебеды да огурцов. Есть хотелось постоянно.

Через год после обучения их повезли г. Томск работать на эвакуированном из Ленинграда военном заводе имени Вахрушева. Там она работала за револьверным станком на котором изготавливались детали для снарядов. Работали по 12 часов. Перерыв только на обед в рабочей столовой. Здесь давали хлеб и чашку супа, которую выпивали через край. Вспоминает Екатерина Ивановна: "Выпьем похлебку и бросим чашку, а она потом долго катится через всю столовую да гремит", – были еще дети и хотелось пошутить.

Раз в сутки по карточкам давали 900 гр. хлеба, пока идут до общежития, весь съедят. Хранить хлеб в общежитии смысла не было, хоть как спрячь! На ногах носили тряпичные ботинки с деревянной подошвой, очень скользкой. Труд на заводе был тяжелым, особенно для подростков, которые и до станков не доставали, и им приходилось вставать на ящики. Недосыпали, недоедали. Однажды Катя спряталась в тумбочку, чтобы спокойно выспаться, но мальчишки нашли ее там и налили воды в карманы фуфайки. Она жила и трудилась с воспитанниками Тополинского детского дома. Они опекали друг друга, помогали пережить трудное время. Ребята владели навыками шитья и в знак дружбы сшили ей из рабочего халата сарафан. Вместе они и Победу встретили, о которой услышали по радио. Громкий голос Левитана разбудил их после тяжелой смены. Крепкий сон как рукой сняло: девочки прыгали на кроватях, рыдали, смеялись, обнимались. До 47 года Катя работала на этом заводе, а потом вернулась на Родину.

Источник: Карзанова, А. Взрослое детство: к 65-летию Великой Победы/ А. Карзанова //Горные Зори. - Солонешное, 2010. - 30 марта. - С. 2-3: фото.

Берляков Семен (проживает в Барнауле). В 1941 г. он пошел в 1 класс. В далеком от города селе Тальменка Солонешенского района не было ни радио, ни телефона, ни автомашин. Бывало, заедет какая-нибудь чужая машина, а ватага ребятишек бежит за этой диковинкой, пока не покинут силы. Когда забрали мужчин, в деревне остались дети не старше 10 лет. Закончились озорные, беззаботные детские игры. 1 сентября открылась школа, учитель рассказывала об оборонительных боях, читала стихи о войне, о русском характере, доблести, геройстве бойцов. Семен Берляков помнит, как пошли письма с фронта, примерно через месяц. А когда их не было, почтальона спрашивали, не забыла, не обронила ли она письма. Женщины бегали к тем, кто получал письма, чтобы узнать, не видели ли написавшие их братьев, мужей или сынов. Все письма с фронта шли треугольниками, а в многодетную семью Токаревых пришло первое прямоугольное письмо. Через некоторое время послышался плач-горестный, безутешный, многоголосый. На него со всего села побежали женщины. Это была первая похоронка в селе.

В феврале 1943 года дети подготовили концерт, в который входили песни, стихи, короткий спектакль. Один из номеров вечера был никому неизвестен. В день представления в школу пришли все, кто мог ходить. Заиграл патефон, музыка радовала слух. С этого и начался "секретный номер". Значительно позже Семен Берляков узнал, что это был фрагмент балета Чайковского "Лебединое озеро", танец умирающего лебедя исполняла девочка Инна, которую он запомнил на всю жизнь. Детям, никогда не видевшим балета, это казалось сказочным, притягательным, волшебным деянием, они сидели, как завороженные, затаив дыхание. В движениях девочки угадывалась отчаянная борьба между жизнью и смертью. Всем хотелось, чтобы лебедь не умер. Однако в последних движениях была роковая обреченность, каждое последующее действие-слабее, трагичнее предыдущего. На всю жизнь запомнил Семен Берляков этот чарующий балет в исполнении одноклассницы в феврале 43 года в честь победы по Сталинградом, переломном сражении за Победу.

Источник: Берляков, С. "Лебединое озеро" 1943г.: приехавшие в Мульчиху дети из Ленинграда изменили жизнь деревни./ С. Берляков //Горные Зори. - Солонешное, 2005. - 6 мая.-С. 9.

Берляков С. Извоз : [текст].

Районная газета уже рассказывала об условиях труда людей, работавших на Мульчихинском руднике в годы Великой Отечественной войны. Кроме добычи вольфрама не менее трудоёмкой и рискованной была его доставка в город Бийск. По полному бездорожью это можно было сделать только на конной тяге, летом на те­легах, зимой на санях. Автомобиль на руднике появился в конце военного лета 43-го года. Для работы в «транспортную службу» отбирали физически сильных, крепких здоровьем женщин. В деревянные ящики укладывали по 16-20 килограммов вольфрама. На подводу нагружали до 30 ящиков, примерно 500-600 кг. на лошадь. Обоз состоял из 5-6 подвод. Одна подвода была свободна от груза. Когда лошади с грузом не могли одолеть участок дороги, извозчицы переводили подводу через про­блемное место на твёрдую дорогу и вручную перетаскивали ящики в пус­тую повозку. Переносили все 100-150 ящиков, Вес этого груза составлял около двух тонн. Часто приходилось по снегу по колено или по грязи. Сколько таких мест было на дорогах Солонешенского района, земляки помнят. Каково было ямщикам-грузчикам, представить сейчас не так-то просто.

До Бийска в зимнее время добирались за 8-10 дней, а летом этот путь сокращался до 5-6 дней. В такой бригаде извозчиков работала моя мать, Бурыкина Варвара Кириллов­на (в то время-Соурчакова). Война требовала брони и бронебойных снарядов, а без вольфрама их производство было невозможно. Вся на­дежда была на конную тягу и женщин-извозчиц, которые доставляли стратегический груз до железнодорожной станции. Кроме названных трудностей была ещё одна, практически, детективная. Во время войны в разных уголках района прятались дезертиры. Хотя их было немного, ужас на женщин-извозчиц они наво­дили изрядный. Слухи о бандитах множились. Дезертиры, по мнению извозчиц, были в полном смысле «голодные мужики». Разобравшись, что продуктов на подводах почти нет, бандиты забирали тулупы и шубы ямщиков и уходили. После одного из нападений бригадиру ямщиков наконец-то выдали ружьё. Бывали и необычные обстоятельства. Помнится, случай, когда мать не возвращалась домой из поездки с середины зимы до лета. Я поду­мал тогда, что она меня оставила совсем. Однако на следующий месяц работница транспортного цеха остановила подводу около дома, где я жил у деда, и принесла мне продовольственную кар­точку. Она сказала, что я могу получать продукты или ходить в столовую рудника, питаться там. При этом добавила, что моя мать задержится в городе, возможно, до лета. Когда вернется домой, сама всё расскажет. Мать приехала в начале лета 1944 года. К ней пришли две работницы с рудника, и я услышал историю, которая до сих пор в моей памяти. В тот год зима была очень снежной и буранной. Сено, что было запасено на Бийской базе рудника, было съедено лошадьми. Несколько суток им давали всего по одному кило­грамму овса в день. Денег на покупку сена у ямщиков не было. Моя мать, как бригадир, взяла с собой спутницу, и они отправилась на поиски сена. На двух санях женщины выехали за город. Недалеко от дороги нашли стог сено, сложили на сани и привезли на базу. Не успели лошади насладиться кормом, как на базу нагрянули два мужика. Как они узнали, куда увезли сено, трудно сказать. Прибывшие подняли шум, требуя возврата сена и наказания «воров». Все, кто был на базе, вышли на шум, и стали уговаривать разгневанных мужиков. Но те требовали своё. Один из них, без руки, потребовал, чтобы ему показали, кто ездил за сеном. Моя мать вышла вперед. Вдруг однорукий схватил вилы и, как, наверное, колол на фронте врага, бро­сился на похитительницу. Невероятная реакция матери спасла ей жизнь. Вилы глубоко во­шли в сено, едва прихватив полу шубы. В ужасе все ахнули. На счастье, из дома вышел заведующий базой. Он, молча выдернул вилы из сена и суро­во взглянув на нападавшего, показывая на пустой рукав, спросил: «На фронте потерял?», Тот кивнул. Диалог был недолгим. Заведующий базой, показывая на женщин с обветренными лицами и грубыми, потрескавшимися руками, сказал: «У этих людей «боевое задание поставлять для фронта материал для брони, а ты бросаешься на них как на врага». Разговор принял примирительный тон. Подошла спутни­ца матери с тяжёлой сумкой, и беседа была перенесена в одну из комнат базы. Прие­хавшие, поев, попросили заведующего базой написать письмо-просьбу о продаже сена и благодарствен­ное письмо в колхоз за оказание помощи военному предприятию. Страна тогда жила под лозунгом «Всё для фронта, всё для победы», а оказание помощи предприятию, выполнявшему фронтовой заказ, всячески поощрялось. Как потом рассказывала мать, рудник оплатил за сено, и, так называемый «четырёхмесячный ее прогул». В течение этого времени она находилась под арестом. Да! Суровое было время, и решительные поступки люди совершали не ради личных благ, а ради Победы. Моя детская память фотографически хранит то нелегкое время. Время неизгладимых детских впечатлений.

Источник: Берляков, С. В. Извоз: к 70-летию Победы/ С.В. Берляков //Горные Зори. - Солонешное, 2011. - 12 апр. - С. 8.

Установка мемориальной доски на месте бывшего Мульчихинского рудника, июль 2012 года: видео.

Шулакова Мария Яковлевна родилась в Гомельской области Белорусской ССР, кроме нее в семье было еще трое детей…Село, где они жили, Будо-Софиевка, оккупировали немцы. Начались расстрелы, в селе появились виселицы. Первым делом оккупанты уничтожали стариков, непригодных для работы. Разделили кто помладше и кто постарше. Кто помладше с матерями отправили в Варшаву в лагерь. Недалеко еще был один лагерь для военнопленных. Дороги от каждого лагеря соединялись в одну, которая вела к крематорию. Каждый день на их глазах складывали десятки трупов, которые потом увозили в крематорий. "Днем и ночью из его труб шел дым" - вспоминает Мария Яковлевна.

В таких нечеловеческих условиях трудно было выжить без взаимовыручки. Люди старались помочь друг другу. Женщины чистили картошку, а кожуру прятали, потом варили ее и делили между всеми. Весной 1944 года немцам нужно было перебросить военную технику к Минску. Они боялись, что дорога может быть заминирована партизанами и впереди себя пускали эшелон с узниками. Пока они ехали, эшелон бомбили самолеты, но видно было Богу угодно, что поезд с немцами и техникой разбомбили, а они остались живы. До Минска доехало несколько десятков узников, многие погибли. Немцам было не до уцелевших. И они, находясь на оккупированной территории, стали разбредаться по деревням. В начале 1944 г. Мария Яковлевна пешком отправилась в родное село. Приходилось идти по минным полям, но все обошлось. Послевоенная жизнь мари Яковлевны мало чем отличалась от жизни большинства советских детей, на долю которых выпало несчастье пережить страшные годы войны.

Источник: Пронько, М. Детство, сгоревшее в войне: воспоминания Шулаковой Марии Яковлевны/ М. Пронько //Горные Зори. - Солонешное, 2005.-С.10.

Каткова Раиса Максимовна тоже жила на оккупированной территории, будучи ребенком. В одной кубанской станице. В их доме поселился какой то важный чин. В станице воздвигли виселицу и начались расправы. Раисе было 6 лет, но до сих пор память хранит те жуткие картины. Немцы не щадили никого. По доносам местных жителей, которые шли служить фашистам, арестовывали комсомольцев, передовых колхозников, активистов. Их загоняли в огромную машину и она со страшным воем носилась по улицам. Немцы угоняли женщин за станицу, там они рыли могилы и хоронили тех односельчан, которых фашисты убивали в машинах-душегубках и вешали на площади. Перед отходом немцы минировали все въезды в станицу, но им было невдомек, что за ними наблюдают пытливые мальчишечьи глаза. Потом они сообщали нашим солдатам, где безопаснее пройти.

Сорокина Раиса Гавриловна (в девичестве Горбачева) родилась в с. Тальменка Солонешенского района в 1930 году. В школу пошла поздно, болела. Когда началась война, она закончила 1-й класс. И учиться стало некогда, нужно было работать, помогать матери, которая одна воспитывала 3-х детей. О начале войны в Тальменке узнали из листовок, которые разбрасывали с самолета. Людей охватил страх – что теперь будет? Заплакали женщины, глядя на них, заплакали дети, посуровели лица мужчин. Вскоре всех мужчин из села забрали на войну. Остались лишь женщины да старики. Раисе Григорьевне шел 12-й год, а она уже работала наравне со взрослыми: боронила пашню на коровах, сеяла, жала, доила коров. Зимой во время дойки руки замерзали так, что стучали о ведро как колотушки. Питались мороженой картошкой, овсянкой, а если норму не выполнишь, то и этой баланды дадут не полную чашку.

В 1943 году чуть не умерли с голоду. Мать Раисы говорила: "Давайте, ребятишки, закроем трубу и угорим, все равно с голоду умрем". Закрыли, но почему то не угорели, остались живы. А утром под окном увидели падшую лошадь. Это монголы гнали через село косяки коней для фронта и одна лошадь пала. "Пропастина" была в годы войны лакомым кусочком. Еще Раиса Гавриловна рассказала случай, когда ночью они пошли на скотомогильник за мясом (днем начальство не разрешало). Нащупали тушу и потащили, но чувствуют, кто-то держит ее, тянет к себе. Подумали, что это собаки, а оказалось, волк. Он тоже пришел за добычей.

Сорокин Григорий Иванович родился в Мордовии и его детство тоже пришлось на войну. В семье было 5 детей, отца взяли на фронт Григорию было 7 лет, но он трудился на полях наравне со взрослыми. Приходилось пахать на быках, они его плохо слушались. За то, что пацан не мог справиться с быками, один раз уполномоченный сильно, до рубцов на спине, избил его. В Мордовии люди тоже голодали, ели даже сухую солому. После службы в армии, Григорий по путевке комсомола поехал на целину и попал в с. Тальменка, женился на Раисе Григорьевне.

Копылов Федор, бывший житель с. Березовка Солонешенского района. Когда началась война, ему было 7 лет. Жизнь в многодетной семье без отца (его в 37 г. забрали по "линии НКВД), была трудной, как у большинства односельчан. Не хватало пищи, даже самой простой деревенской. Все, что выращивали на полях, получали на животноводческих фермах, отправляли на фронт. Не было необходимой одежды и обуви, и в школу ходили до первого снега. Окончить он смог только начальные классы. Но без дела не сидел, помогал взрослым в колхозе "Бойцы Ворошилова". 9 мая 1945 помнит очень хорошо. В то раннее утро его разбудил громкий крик. Когда он выскочил на улицу, увидел свою мать и соседку, которые обнимались и плакали. В центре села собрался народ, на крыльцо выставили батарейный радиоприемник и оттуда доносился голос Левитана, говоривший торжественные слова о победе над фашистами. Многие из собравшихся на площади плакали. Мальчишек отправили за цветами. Добежав до Ануя, они разделись, переплыли на другой берег, где на скалах вовсю цвели марьины коренья. Быстро набрали охапки цветов и принесли на площадь. Начался митинг. Говорили о Победе, а дети всех осыпали цветами. И еще одно событие запомнилось Федору – в тот день на пахоте одна из кобыл ожеребилась и жеребенка, не долго думая, назвали Победой.

Капустина Анастасия Ивановна (Булыгина по мужу) не по книгам знает о войне. Детство ее прошло под Курском. Помнит события, развернувшиеся на Курской Дуге: "Как только начинали грохотать орудия недалеко от нашего села, рваться бомбы, бежали прятаться в погреб. Стихнет бомбежка, выглядываем, кто в деревне-немцы или русские. И так несколько раз в течение суток". Тринадцатилетние девчонки пахали на коровах землю: одна за веревку ведет животное, другая пашет, кое как удерживая плуг. Война отняла у детей детство, искалечила их судьбы.

Кулыгина Мария Ивановна (Бурыкина) ДОРОГА, ДЛИННОЮ В ЖИЗНЬ… : воспоминания / Беседу вела В. Ветчинкина.

«Мне было 13 лет, когда началась война…» Так начала свои воспоминания труженица тыла Мария Ивановна Кулыгина (в девичестве Бурыкина). Родилась она 1 марта 1928 года в селе Сибирячиха в простой крестьянской семье. Отец её-Иван Ферапонтович 1874 года рождения и мама-Васса Константиновна 1893 года рождения, всю жизнь отдали работе на земле и воспитанию своих детей. А их было 5: дочери - Поля 1913, Шура-1916, Валя-1923 и Мария-1928 годов рождения. Большая семья требовала и большого мужского труда в поле, по хозяйству, а вот помощников-то особых и не было. Сын Фома родился только в 1931 году.

Хозяин семейства по тем временам, был грамотным человеком, имел Часовник, где указывались праздники, были напечатаны молитвы, перечислены имена для детей, родившихся в тот или иной день. Крестьяне придерживались этих рекомендаций. Это сейчас родители дают то имя, которое захотят. «Часовник-это толстая книга с обложкой из дерева, покрытая кожей или тканью. Напечатан текст был на церковно-славянском языке с красивыми фонариками в начале страниц», - рассказывает Мария Ивановна. «Отец открывал Часовник, читал, пел молитвы, а мы слушали. Папа был церковнослужителем-пел на клиросе вместе с попом и другими церковнослужителями. За это его при Советской власти несколько раз сажали в КПЗ».

Она помнит всё до мельчайших подробностей, несмотря на свой солидный возраст-ей уже 87 лет. И с особой любовью, благодарностью вспоминает родителей, маму, которой просто не хватало дня, чтобы обиходить всю свою большую семью. Жили тем, что производили своими руками. Отец работал в поле один-пахал, сеял, убирал урожай, молотил, так как помощников у него не было.

У мамы работы было не меньше: накормить, одеть семью стоило больших трудов, так как прежде чем сшить одежду (а одевались в то время в холщовую одежду), надо было посеять лен, убрать, обработать: лён мяли, чесали специальными гребнями, а потом пряли, ткали-всё вручную. Так вот на Вассе Константиновне и подрастающих дочерях лежала эта обязанность. «Помню, как я помогала маме собирать кросна-ткацкий станок, вдевала ниченки, сучила цевки, делала всё, чему учила мама. На всё это надо уйма времени. Дня не хватало, приходилось длинными зимними вечерами или ночью при свете лучины (ведь света-то не было!), которую зажигали на шестке. При таком вот освещении и работали. Позднее уж появились свечи.

Как только с ткацкими работами было закончено и холст был готов, мама садилась за шитьё. А одежды требовалось очень много, семья-то была большая. Кроме нас, детей, в семье жила и сестра папы-Мария Деревнина, инвалид. За ней некому было ходить, она была больна, и ухаживала за ней 8 её последних лет наша добрая и работящая мама…»

«А когда в нашу жизнь ворвалась война, жить стало физически очень трудно. Помогали старшим даже 8-летние дети, ну а нас, 13-14 летних, считали уже за взрослых. В летнее время мы работали как на колхозных полях, в основном это была прополка, уборка урожая. Хлеб убирали с самого раннего возраста. Все умели работать серпами, жать хлеб, вязать снопы, молотить зерно, для чего подвозили на длинных деревянных повозках снопы. Особенно сложно было работать с подработкой проса. С пшеницей и рожью было легче. Когда стала постарше дали в руки литовку. Мы, дети, всему учились у взрослых и постепенно становились их незаменимыми помощниками. Постоянно болели руки, спина. Было очень тяжело. В военное время всю работу в тылу делали женщины и дети. Иногда работа была просто непосильная. А кроме работы в колхозе дома приходилось работать не меньше-был большой огород, где сажали только картошки сто ведер, а кроме неё другой мелочи с запасом-ведь надеяться можно было только на себя. К слову говоря, наша мама умела из огорода сделать цветник разбрасывала по картошке семена мака, для сего специально отбирала только цветы только красного цвета, завязывая на них красные ленточки-заметки. И все жители, проходя по верхней дороге в Сибирячихе, любовались этим «цветником». Уход за всем огородом лежал на нас, ребятишках. Родители были заняты более серьезным делом».

В 1945 году закончила 8 классов в Сибирячихинской школе, устроилась работать учителем в Малиновскую школу. Родители в это время жили в селе Большая Речка. И вот, каждую неделю после занятий она уходила домой пешком, а это 14 километров в одну сторону. Побыв один денёк дома, повидавшись с родными, на следующее утро рано-рано, по темноте отправлялась в обратный путь, чтобы вовремя успеть к началу занятий. Идти было страшно: в темноте каждый куст казался живым существом с горящими глазами…

Шёл 1945-1946 учебный год. Школ в военное время не было. Выделили здание, где были только стены и крыша, а всё остальное сделали родители учеников сами. Все же понимали, что детям необходимо учиться. И как бы ни были заняты люди, все сообща подготовили здание, чтобы дети могли заниматься. Потом она работала в посёлке Коммунист. И также ходила домой пешком, здесь расстояние было несколько меньше-5 километров. Но что значат эти километры, когда тебе всего 18-19 лет. Её даже в шутку называли «автобусом», потому что попутный транспорт можно было ждать долго.

А в 1947 году в августе вышла замуж за солдата, вернувшегося с фронта Василия Степановича Кулыгина. («Муж воевал на «Катюше», - с гордостью рассказывает Мария Ивановна). Потом работала учителем на Руднике близ села Мульчиха. Вместе с ней работали и ее подруги-Каверзина Анастасия Семеновна и Якунина Екатерина Егоровна (она была из Бащелака). А потом семья переехала в Тальменку. Во время работы заочно училась в педагогическом техникуме в городе Бийске. На сессии, сдачу экзаменов в Бийск приходилось ходить пешком-через Сибирячиху, Березовку, Соловьиху, Паутово, где ночевали, затем Быстрый Исток, и дальше - на пароходе. Кстати, в военное и послевоенное время перед посадкой на пароход обязательно проводили дезинфекцию одежды паром… На весь путь уходило несколько дней.

Большую часть жизни, это около 50 лет, прожила в селе Тальменка, работая учителем начальных классов. Награждена двумя медалями - «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» и «Ветеран труда». «Я думаю, что всем, кто пережил то тяжёлое военное время, работая в тылу и в силу своих возможностей помогая фронту, сейчас нелегко. Ведь годы и болезни берут своё. Но я не жалуюсь. Сейчас живу в Солонешном. Спасибо государству за то, что позаботилось о нас, вдовах ветеранов. Я получила благоустроенную квартиру как вдова участника Великой Отечественной войны, сейчас живу в прекрасных условиях, так как за мной очень хорошо ухаживает дочка Настя и зять Александр. Низкий земной поклон им за их труд, потому что самостоятельно делать ничего не могу, лишь передвигаюсь по комнате».

Кулагина Анастасия Герасимовна (Белянова). "Я, Кулагина Анастасия Герасимовна (Белянова в девичестве) начала свою трудовую деятельность, когда началась война, в 12 лет. Родилась я 29 января 1929 года в селе Ново-Покровка Быстро-Истокского района Алтайского края в простой крестьянской семье. Когда мне было 2 года семья переехала в поселок Первомайский Солонешенского района. Семья у нас была большая. Мои родители - Белянов Герасим Степанович и Мавра Павловна родили и воспитали шестерых детей - 5 сыновей и одну дочку: Илья-1912, Ефим-1917, Михаил-1921, Василий-1925, Иван-1927 годов рождения и я, Анастасия -1929 года. Наш папа до войны работал на строительстве, мама работала дома – ухаживала за детьми, вела хозяйство. В школе я проучилась всего 4 года, но началась война и учеба моя закончилась.

Папу по состоянию здоровья на фронт не взяли, а отправили в труд. армию в город Новосибирск. А старших братьев отправили на фронт, даже не дали попрощаться с родственниками. Позднее призвали и младших братьев. Два брата погибли на фронте, на одного пришла похоронка, что погиб, но потом оказалось, что он жив и находится в госпитале. Мы с мамой остались одни. Маме приходилось много работать, да и за сыновей переживала сильно… Вскоре заболела и не смогла работать, а я работала на тракторе прицепщиком, а трактористом была Шадринцева Татьяна Анкудиновна. Вместе с другими женщинами-трактористками и такими же девчонками-прицепщицами пахали, сеяли не только днём, но и ночи прихватывали. Очень уставали, хотелось спать… А чтобы мы не свалились под колеса приходилось даже привязываться к спинке. Летом работали на сеноуборке, литовками выкашивали сорняки на полях, косили траву-готовили сено на корм скоту. А осенью убирали хлеб, работая серпами, вязали снопы, а ночью на лошадях возили снопы и скирдовали их на току, чтобы зимой вести обмолот зерна. Поздней осенью собирали колоски по полям. Потом работали на току-молотили зерно. Всю основную работу в военное время в деревне выполняли женщины и дети. Работали даже 9-10 летние девчонки и мальчишки. Они выполняли всю тяжелую работу за мужчин, ушедших на фронт и в трудовую армию. Когда закончилась война и стали возвращаться в село мужчины, вернулся домой с трудовой армии и наш отец. Стало немного легче женщинам и детям. Но детство наше уже прошло. Было мне в то время 16 лет.

По возвращении домой отец работал на зерноскладе, маме на пекарне-пекла хлеб. Но работали также много. В 1949 году я вышла замуж за Кулагина Ивана Афанасьевича, с которым мы родили и вырастили 3 детей. В 1961 году переехали в Солонешное, где работала разнорабочей в совхозе «Медведевский». Летом работала на сеноуборке, а зимой возили силос для скота. С 1979 года и до самой пенсии, на которую вышла в 1998 году, работала техничкой в райкоме партии и райисполкоме. Несмотря на тяжелые условия, в которых мы жили в то время, все понимали, что без нашей помощи-помощи детей, женщин, стариков в тылу, на фронте просто не обойтись. Сейчас сложно представить, что такие же дети, как я и мои подруги, наши мамы совершили такой подвиг. Просто удивляюсь, откуда у женщин, наших мам, брались силы работать в голод и холод, на полях и фермах, ухаживать за своими детьми, отправлять письма своим сыновьям на фронт, морально поддерживая их. Сразу же после окончания войны многие труженики на селе были удостоены памятной медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». Такую медаль, а также «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и другие юбилейные медали я берегу у себя. Они напоминают мне о трудном детстве и труде, которым мы приближали Победу. А кроме того я награждена медалью «Ветеран труда»".