Гипноз и спецслужбы

НСНБР: Наркотики. Легальные. Нелегальные. Цифровые. Обман. Ложь. Оцепенение. Артисты порой находятся на грани невроза. Их творческая деятельность нередко служит им запасным выходом для преодоления внутренних противоречий и получения душевного равновесия... Нажать здесь

ЦРУ и контроль за разумом Джон Маркс

Как-то в середине 60-х врач, работавший на ЦРУ, заявил, выступая перед группой новобранцев: «Нашей путеводной звездой является не клятва Гиппократа, а победа свободы». Пораженный злобным рвением этого фанатика, один из слушателей спросил, что он имеет в виду.

Однако ответа не последовало в течение 12 лет, пока в 1977 г. не появилась книга «В поисках “маньчжурского кандидата”». После ее переиздания выяснилось, что книга является классикой в своей области, ибо в ней глубоко, ясно и сдержанно описывается, как ЦРУ «флиртовало» с безумной наукой, проводя устрашающие медицинские эксперименты, которые, как полагали в ЦРУ, дадут ему абсолютное господство над тайными агентами.

История этого печального эпизода доказывает, что секретность сопряжена с опасными соблазнами и что любой идеал, даже «победу свободы», можно исказить, прибегая к негодным средствам. Как сама книга, так и история ее написания доказывают, что у американцев двойственное отношение к практике тайных действий: они охотно признают их необходимость и одновременно осуждают способы, которые при этом используются.

Как и все большие разочарования, программа секретных испытаний наркотиков, предпринятая ЦРУ, началась весьма прозаически — с блестящей идеи, что науку можно использовать для решения некоторых проблем в деятельности разведки. Основная проблема разведки состоит в ответе на вопрос, как заставить человека выполнять приказы. Здесь работают всевозможные факторы: деньги, секс, страх, желание мстить, но полной надежности и уверенности они не дают. Возможно, что самым сильным, хотя и самым редким фактором является идеологическая убежденность. Надежность завербованных шпионов также сопряжена с сомнениями: они могут струсить, оскорбиться, ими может овладеть жадность или у них могут появиться другие мнения. Тем или иным путем они могут ускользнуть. Когда ветераны-разведчики говорят о проблемах своей профессии, то затрагивают две излюбленные темы: как незаметно провести операцию и как завербовать агента и управлять им.

Вербовка шпионов — одно из древнейших искусств. Сун Цзу, китайский военный писатель V в. до н.э., посвятил отдельную главу своей большой книги «Искусство воевать» секретным агентам — проблеме, которую один из древнейших комментаторов книги назвал «предметом тайных переговоров». Сун Цзу полностью понимал роль агентов в деле дезинформации при дублировании вражеских агентов и в определении информации, знание которой необходимо. Он подчеркнул также важность умелого обращения с агентом, замечая, что «тот, кто не обладает тактом и тонкостью, не сможет узнать у него правду».

В этом-то и состоит проблема. Такт и тонкость срабатывают не всегда, нелегко им и научиться. В середине 70-х гг. Ричард Хелмс, бывший директор ЦРУ (1966-1973 гг.), рассказал на сенатских слушаниях, что «разведчик-оперативник воспитан таким образом, чтобы не рассчитывать на честность агента, на то, что он точно выполнит ваше требование или сообщит точные сведения, если он не принадлежит вам душой и телом». Но такое «обладание» агентом не является нормой; даже величайшая проницательность, такт и чуткость могут потерпеть поражение в трудных случаях. Когда оперативник мечтает о «волшебной палочке», он представляет ее себе в виде несгораемого, безотказного, неприметного устройства, контролирующего мысли агента, это та «волшебная палочка», которая делает агента покорным исполнителем.

Разумеется, такого устройства в природе не существует. Однако с самого своего возникновения ЦРУ не просто мечтало о «волшебной палочке». Оно истратило миллионы долларов на обширную исследовательскую программу, чтобы найти наркотики или иные эзотерические средства и полностью заставить подчиняться обычных людей независимо от их желания: заставить их действовать, говорить, раскрывать самые важные секреты, даже, по приказу, забывать. Для проведения различных экспериментов были завербованы ведущие врачи и ученые, крупные организации соглашались их финансировать, и при этом были получены некоторые важные результаты. Возможно, ЦРУ играло в разработке и изучении психоактивных препаратов столь же значительную роль, какую взломщики кодов (code breakers) в Национальном управлении безопасности сыграли в разработке компьютеров.

Однако «волшебная палочка» не была найдена. Наркотики могут смутить, напугать, расслабить, возбудить, убить или просто усыпить, но ни один из них не может вызвать зомбированный транс или рабское послушание. Надежда на выборочную амнезию была не только беспочвенна, но и основана на фундаментальном непонимании нейрохимии. Вербовщики шпионов хотели получить наркотик, который уберет все воспоминания о кодовых словах, адресах, личности связников и даже о целых операциях. Сотрудники ЦРУ говорят, что не только устарелая мораль удерживает их от проведения опасных операций, таких, как, например, убийство, а тот факт, что ЦРУ окажется в дальнейшем подвержено такой опасности, как угрызения совести убийцы. Таблетка, лишающая человека памяти, прекрасно решила бы эту проблему.

Как было установлено исследователями, сильный наркотик может стереть воспоминания, но он стирает их начисто. Если вы забудете о годе, прожитом в Берлине, то одновременно забудете и о жене и детях. В течение десяти лет эта программа перемещалась из одной службы ЦРУ в другую, из Отдела безопасности в Отдел научной разведки и обратно. Затем в 1954 г. она переместилась в Техническую службу (TSS). Рассматривались самые невероятные предложения. Постепенно пришлось сделать вывод, что научные исследования не позволяют совершить ошеломляющие открытия, хотя и удалось вывести несколько полезных закономерностей в оценке характера человека, и со временем программа была закрыта. Сведения о проводившихся экспериментах держались в строгой тайне. Перед уходом в отставку в январе 1973 г. Ричард Хелмс приказал уничтожить все записи о проводившихся в ЦРУ испытаниях с наркотиками. Он наивно надеялся на исчезновение памяти об этих экспериментах и их жертвах.

Но удача изменила ему. Бог, ведающий секретами в сообществе американских разведывательных служб, неведомыми путями осуществляет свои чудеса. Прошло менее двух лет с тех пор, как Хелмс уничтожил в ЦРУ все документальные свидетельства о программе испытаний с использованием наркотиков (так он, по крайней мере, надеялся), как благодаря целой цепи невероятных обстоятельств эти сведения, подобно телу утопленника, всплыли на поверхность. Первым звеном в роковой цепи событий явилось открытие, сделанное репортером газеты «Нью-Йорк таймс» Сеймуром Хершем: ему стало известно, что ЦРУ проводило эксперименты над американскими гражданами внутри страны, что строго запрещено хартией ЦРУ от 1947 г. Буря в печати, последовавшая за публикацией Херша в декабре 1974 г., заставила президента Джералда Форда назначить для расследования этого и ряда других обвинений комиссию под председательством вице-президента Нельсона Рокфеллера. Комиссия Рокфеллера истолковала поручение в строгом соответствии с полученным заданием, надеясь быстро сдать успокаивающий отчет, который умиротворил бы общественное мнение, действуя в соответствии с многолетним опытом поведения правительства, попавшего в скандальную ситуацию.

Но все сложилось иначе. Комиссия обратила внимание на факты, о которых ей неожиданно сообщили. Джеймс Шлезингер, преемник Хелмса на должности директора ЦРУ, решил, что покончить с вереницей скандалов, будоражащих Америку со времен «Уотергейта» (июнь 1972 г.), можно только одним способом. По подсказке своего заместителя, Уильяма Колби, он приказал всем сотрудникам ЦРУ сообщать Генеральному инспектору управления обо всех незаконных или «неподобающих» действиях, которые могли быть приписаны ЦРУ. В объемистом докладе Генерального инспектора, который в управлении назвали «фамильными ценностями», содержалось упоминание о программе испытаний наркотиков. В начале 1975 г. Колби, будучи в это время директором ЦРУ, передал данные, полученные Генеральным инспектором, в комиссию Рокфеллера. После официальной передачи новый пакет секретов уже нельзя было спокойно похоронить, и комиссия вынуждена была упомянуть в своем заключительном докладе (июнь 1975 г.) о программе испытаний с применением наркотиков. На двух страницах были изложены факты, а затем последовали уверения в том, что все сомнительные действия были прекращены в середине 60-х гг. В сообщениях по этому докладу внимание было сосредоточено на наихудшем «случае» этой программы испытаний — самоубийстве одного из испытуемых, на котором, без его ведома и согласия, было проведено испытание ЛСД. Даже в это время рассматриваемая программа могла остаться тайной, если бы не еще одна случайность — любопытство бывшего сотрудника Министерства иностранных дел Джона Маркса, ставшего свободным писателем. Именно Маркс оживил сухие факты доклада комиссии Рокфеллера.

Разоблачение «секретов, связанных с национальной безопасностью» США, рассматривается либо как скандал, либо как славная страница в истории страны, в зависимости от взглядов говорящего. Разведчики-профессионалы однозначно в ужасе от того, что не были найдены законные способы сохранения секретности, что является рутинной практикой в других демократических странах. В Великобритании, гордящейся своими давно завоеванными свободами, строго соблюдается Закон об охране государственной тайны (Official Secrets Act), дающий правительству почти неограниченное право решать, что считать тайной и кому о ней следует знать. Американские разведчики, в том числе и те «старые ребята», которых готовила английская секретная служба в годы Второй мировой войны, мечтают о принятии аналогичного закона в США о закрытии секретных служб для посторонних. В прошлом это почти удалось, и, возможно, в конечном итоге такой закон будет принят, поскольку неприязнь среднего американца к «писакам-журналистам» превышает его недоверие к хранителям официальных секретов.

Однако в данное время американская пресса открыта и может быть опубликовано все, что репортеры способны обнаружить. Результатом являются публичные обсуждения невиданной силы и откровенности, совершенно не похожие на мир волшебной сказки 1950-х гг., когда официальные лица излагали, а пресса повторяла за ними измышления о международном коммунистическом заговоре, направленном на уничтожение веры в Бога и четырех свобод (это вовсе не измышление; в СССР проводились не менее, а возможно и более чудовищные эксперименты, нарушающие, подписанный его же представителями «Нюрнбергский кодекс по научным исследованиям», о котором речь будет далее. — И.И.). Ушло в прошлое черно-белое представление о холодной войне. Новые реалии часто затрудняют жизнь секретных правительственных служб, которые предпочли бы помогать друзьям и вредить неприятелю, не объясняя каждый шаг своему народу. Но у внимательных наблюдателей появилась возможность взвешенно относиться к тому, что их просят поддержать, иногда это нечто крайне нежелательное: вспомним, например, начало 60-х гг., когда администрация президента Линдона Джонсона наращивала тайные военные операции против Северного Вьетнама, в результате которых Америка была втянута в войну. В то же время необычная свобода американской прессы зависит от горстки журналистов, согласных докапываться до тех фактов, которые власти желали бы оставить нераскрытыми. В итоге свобода американской прессы является одновременно случайностью американской демократии, поскольку невозможно предвидеть, что именно вздумается расследовать журналистам. Так, Джон Маркс, ни у кого не спрашивая разрешения, решил узнать, по какой причине «военнослужащему» (так в докладе Рокфеллера был назван пострадавший) дали без его ведома дозу ЛСД, а затем обращались с ним столь небрежно, что он смог выброситься из окна 10-го этажа отеля в Нью-Йорке (1953 г.).

Прежде чем поступить на службу в Министерство иностранных дел, Маркс закончил Корнельский университет. Затем его ожидала одиссея, во многом типичная для последнего поколения американских студентов, для которых некогда Вьетнам был всего лишь названием на географической карте. Через два года локальная призывная комиссия присвоила ему класс 1A, и он отправился добровольцем во Вьетнам в системе Государственного департамента, где провел 18 месяцев, работая по программе умиротворения. Он причисляет себя в тот период к «уравновешивающей школе» — к государственным служащим либерального толка, полагавшим, что войну можно было бы выиграть, если бы удалось убедить правительство Сайгона таким образом изменить политику, чтобы завоевать сердца и умы людей. Похвальная мечта либералов потерпела крушение, налетев на неспособность понять их, и вера Маркса в «уравновешивание» растаяла в январе 1968 г., когда с крыши пятиэтажного дома в Сайгоне он наблюдал за операцией Тета, следя за медленным подъемом и падением трассирующих снарядов в ходе сражения.

К середине этого года Маркс вернулся в Вашингтон, где получил должность помощника директора Отдела разведки и научных исследований Рея Клайна. Каждый четверг он сопровождал Клайна на собрания Совета разведок США, проводившиеся в конференц-зале директора ЦРУ на седьмом этаже штаба ЦРУ в Лэнгли. штат Виргиния, под Вашингтоном. Там Маркс слушал последние сводки о войне. Как он вспоминает, «ястребы» говорили: «Если бы вы только могли видеть то, что видит президент!». И продолжает далее: «Ну что же, я видел все». Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, была Камбоджа. За посланием NODIS (не подлежит распространению — «no distribution»), в котором сообщалось о военной помощи, оказываемой правительству Лон Нола, последовало военное вторжение Америки в страну. Это убедило Маркса в том, что он больше не может оставаться в правительстве; он ушел из правительства и пошел работать помощником сенатора Клиффорда Кейса. В 1971 г. Маркса заинтриговало сообщение, опубликованное в вашингтонской газете «Пост», о диссиденте — сотруднике ЦРУ Викторе Марчетти. Маркс встретился с ним, и они проговорили до трех часов ночи. Маркс уже знал кое-что о политике американской разведки. Марчетти, который собирался написать разоблачительную книгу о ЦРУ, познакомил его с миром шпионов-оперативников внутри этой организации. Он связался с литературным агентом, которого ему порекомендовал Маркс, и предложил написать книгу ряду издательств в Нью-Йорке. Один издатель передал примерный план книги в ЦРУ, откуда после этого к Марчетти поступило распоряжение сдать туда рукопись на рецензирование. Через год Марчетти сказал Марксу, что не может один написать книгу, и попросил его о помощи. Маркс охотно принял предложение. Сеймур Херш посоветовал ему делать записи, печатая их на машинке, и вскоре Маркс стал брать интервью, записывая по 25 страниц за 3-4 часа беседы. Будучи строгим приверженцем конституции и «честным бойскаутом», Маркс считал, что секретная деятельность ЦРУ представляет собой злоупотребления американской власти, является предательством американских идеалов и проявлением всего дурного в американской политике в отношении остального мира.

Изначально Маркс и Марчетти намеревались опубликовать все об известных им секретах, а затем или бежать из страны, или оказаться в тюрьме. По завершении работы над рукописью в августе 1973 г. Маркс почувствовал внутреннее облегчение, когда Марчетти решил отдать свою книгу на рецензию в ЦРУ. Вначале ЦРУ потребовало от авторов снять текст в 339 случаях. Некоторые требования к изъятию текста вызвали возражения авторов. Споры и юридические аргументы позволили снизить число купюр до 170. Маркс предложил напечатать жирным шрифтом те места, которые ЦРУ пыталось исключить, но затем согласилось оставить, и оставить пробелы в тех местах, в которых были сделаны изъятия. Это оказалось прекрасным рекламным трюком. Все американские газеты напечатали портрет редактора Дэниела Окрента в издательстве Кнопфа, держащего в руках порванные страницы рукописи с просветами в тех местах, которые были изъяты. В конечном счете книга Марчетти и Маркса была опубликована. Эта книга, названная авторами «ЦРУ и культ разведки», была первой значительной работой, посвященной американскому разведывательному сообществу со времен выхода в свет книги Дэвида Уайза и Томаса Б.Росса «Невидимое правительство», опубликованной в 1965 г. Книга Маркса и Марчетти позволила впервые увидеть изнутри деятельность американской разведки. Она оказалась бестселлером и позволила Марксу начать новую карьеру — карьеру писателя.

В течение некоторого времени подстегиваемый реформаторским пылом Маркс преследовал ЦРУ как ангел мести. Книгу, написанную им совместно с Марчетти, там рассматривали как серьезную угрозу безопасности. Полностью Маркс осознал это только позднее, читая документы, полученные им по Закону о свободе информации*. В тот момент Маркс считал, что ЦРУ порождает только неприятности в международных делах, и он смело взялся за то, чтобы еще больше усложнить работу этой организации. В ЦРУ были в ярости, но вскоре там смогли взять реванш.

* Согласно закону США о свободе информации, принятому конгрессом 20 июня 1966 г., гарантируется и осуществляется на практике полная открытость для граждан США всех документов федеральных органов власти за исключением некоторых специально оговоренных случаев. Закон поставил под контроль судебной власти вопросы засекречивания документов и фактически запретил издание тайных решений правительства. — Науч.ред.

В декабре 1974 г. Маркс был направлен в Сайгон от журнала «Роллинг стоун». Он нелегально въехал в страну по визе, полученной в Бангкоке, и с помощью друга, в совершенстве говорившего по-вьетнамски. ЦРУ узнало о его поездке, и из Лэнгли была послана телеграмма с предупреждением о том, что он не заслуживает доверия и его не следует впускать в страну. Имя Маркса было внесено в черный список лиц, въезд которых нежелателен; список находился на таможне, однако капитан, поставивший печать в паспорт, не обратил внимание на имя его владельца. Итальянский журналист Тициано Терзани рассказал позднее Марксу, что за этот промах капитану пришлось отсидеть в тюрьме. Накануне Рождества Маркс пришел в американское посольство, чтобы договориться об интервью с американскими должностными лицами, сообщив, что намеревается писать для издательства «Харпер», что соответствовало действительности, и не упоминал о журнале «Роллинг стоун». В местном центре ЦРУ немедленно узнали, что Маркс находится в Сайгоне, и на второй день Рождества вооруженные вьетнамцы в полосатой солдатской форме ночью ворвались в помещение, где находился Маркс, и арестовали его. По признанию Маркса, последовавшие за этим полчаса были самыми страшными в его жизни. Он чувствовал себя совершенно беспомощным. Но вьетнамцы, выполняя указания ЦРУ, удовлетворились тем, что просто выдворили его из страны.

Спустя 12 лет, в апреле 1986 г., Маркс встретился с отставным сотрудником ЦРУ Уильямом Джонсоном, который в свое время лично организовал арест и выдворение Маркса. Весьма образованный ветеран из Отдела стратегических служб (ОСС), Джонсон десять лет вел борьбу с русской разведкой и имел несколько длительных командировок во Вьетнам. В книге Фрэнка Снеппа о падении Сайгона в 1975 г. («Пристойный перерыв») имена Билла Джонсона и его жены Пэт упоминаются неоднократно; представляется, что Джонсон был одним из немногих героев проигранной войны, отчаянно пытавшихся спасти работавших на них вьетнамцев. В 1986 г., на конференции в Боулдере, штат Колорадо, Джонсон сказал Марксу, что ему повезло, что тот остался жив; вьетнамцы могли посадить его в Сайгоне в тюрьму Чи-Хоа, где американцы не выживали. Но Марксу хватило и получаса ужаса. Он больше не предпринимал поездок в страны «третьего мира», где ЦРУ распоряжалось местными секретными службами. Маркс понял, что его желание вести тайную войну с ЦРУ имеет предел.

Но Маркс продолжал писать о разведке. Он собрал материал о поддержке ЦРУ тайной войны в Анголе, а затем передал его Сеймуру Хершу, когда сам не смог найти издателя. В середине 1975 г. Маркс полагал, что из документов, представленных в ЦРУ в комиссию Рокфеллера, можно будет получить полезные сведения. Поэтому он в соответствии с Законом о свободе информации запросил эти документы. Вначале в ЦРУ сказали, что документы по испытаниям с применением наркотиков были уничтожены по распоряжению Хелмса в 1973 г. Но затем, весной 1977 г., когда интересы Маркса постепенно сместились в сторону психологии человека и он научился различать оттенки в политической жизни, перестав видеть только черное даже в деятельности ЦРУ, ему сообщили оттуда, что найдено несколько ящиков с документами. Его интерес пробудили уже первая порция документов и обещание дальнейших поступлений.

В августе в Белом доме (президентом в это время был Картер) объявили о том, что обнаружены новые материалы, всего около 16 тыс. страниц, которые хранились среди документов, относящихся к финансовой истории ЦРУ и поэтому не уничтоженных. Однако Белый дом описал программу экспериментов с наркотиками как оборонительную по своему характеру, вызванную страхом перед русскими. Маркс уже знал, что исследования ЦРУ зашли значительно дальше обозначенных пределов и были направлены на получение США широких возможностей для манипулирования поведением человека с целью сохранения секретов. Рассерженный попыткой Белого дома скрыть правду, Маркс провел свою первую пресс-конференцию, цитируя на ней те документы, которые у него уже были, и рассказывая о планах ЦРУ при проведении программы испытаний с применением наркотиков. Об этом сообщили все три основные программы новостей; сообщение было также опубликовано на первой странице газеты «Нью-Йорк таймс»; Вскоре Марксу позвонили из филиала книжного издательства «Таймс» и предложили написать книгу об испытаниях наркотиков в ЦРУ. Одолеваемый обычной для писателей нехваткой денег и начинавший серьезно интересоваться психологией человека и возможностями ее развития, Маркс согласился.

На написание книги «В поисках “маньчжурского кандидата”» Марксу потребовался год. В основу книги легли 16 тыс. страниц документов, однако историю дополнили интервью, взятые у психологов и руководителей ЦРУ, в том числе у одного из ветеранов Управления, называемого далее Глубокий Транс. К этому времени Маркс научился понимать руководителей ЦРУ, даже доверять им. Например, после поездки на Кубу, предпринятую им в исследовательских целях, Маркс сообщил Уильяму Худу, старому опытному контрразведчику, о своем общении с работником кубинской разведывательной службы DGI (Главное разведывательное управление Министерства внутренних дел Кубы, созданное в 1961 г. — Науч.ред.). Однажды ночью этот разведчик принес экземпляр книги Фрэнка Снеппа и потребовал, чтобы Маркс сообщил ему настоящие имена всех агентов, которых Снепп вывел под псевдонимами. Маркс отказался, а на следующий день чиновник кубинского Министерства иностранных дел принес ему свои извинения. Маркс сообщил об этом эпизоде Худу, поскольку не хотел участвовать в интригах и, помимо того, опасался, что ЦРУ может узнать о его контактах с кубинскими секретными службами из других источников.

Чтобы проработать огромную массу материала, поступившего из ЦРУ, Маркс нанял четырех научных работников, которые должны были разобрать материал по темам и хронологически. Очень немногие документы были приведены полностью. Почти все имена были зачеркнуты, за исключением имени Сида Готлиба. Маркс так никогда и не узнал, по какой причине именно для Готлиба было сделано исключение. Готлиб возглавлял Техническую службу в то время, когда ЦРУ пыталось убить Фиделя Кастро. Готлиб часто фигурирует в докладе комитета Черча «О планах политических убийств» под псевдонимом Виктор Шейдер. Некоторые из зачеркнутых имен можно было прочесть, держа листы против света; другие поддавались идентификации из контекста. Например, д-р Джеймс Мур, эксперт по грибам, был только одним из 200 человек в списке американских микологов. Чтобы его выявить, хватило нескольких справок о его работе. Когда Маркс дозвонился ему по телефону, у него создалось впечатление, что Мур в течение 15 лет ожидал этого звонка.

Но некоторые имена удалось расшифровать с неимоверным трудом. Какое имя из семи букв начинается на «Б» и оканчивается на «Н»? Маркс, догадавшись, позвонил Глубокому Трансу и спросил у него, слышал ли он когда-либо о Мейтланде Болдуине. Тот ответил: «Я думал, что вы никогда не обнаружите его!». Болдуин был научным работником в Национальном институте здравоохранения в 1955 г. Он стремился проводить окончательные эксперименты, связанные с лишением подопытных сенсорных впечатлений, что означало помещение человека в свето- и звуконепроницаемую камеру на неопределенный срок. Затем Болдуин предполагал получить результаты таких экспериментов, «посмотреть, что произойдет».

Предложение Болдуина по гуманным соображениям было отклонено сотрудниками ЦРУ. Однако Болдуин проводил лоботомию у шимпанзе и даже пытался пересадить голову одной обезьяны на тело другой. Поэтому не приходится удивляться тому, что ЦРУ зачеркнуло его имя в документах и надеялось, что никто не узнает о подобных намерениях.

Каким образом ЦРУ оказалось вовлечено в эти эксперименты, что предполагалось достигнуть? Все официальные ответы на эти вопросы являлись вариантами обычных детских отговорок — не я первый начал. В ЦРУ приводились в качестве примера невероятные признания кардинала Миндсенти* (Венгрия, 1949 г.), которые трудно объяснить, если не предположить, что советская разведка изобрела способ гипнотизировать жертву или вводить ей специальный наркотик. В дальнейшем американцы были поражены и напуганы результатами «промывания мозгов»** военнопленных, проводившейся китайцами во время корейской войны. Некоторые из них признавались в ужасных преступлениях, например в применении бактериологического оружия, а после войны даже отказались вернуться домой.

* Миндсенти Йозеф (1896-1975) — кардинал, примас (первосвященник католической церкви) Венгрии. Преследовался при коммунистическом режиме. После подавления восстания 1956 г. нашел убежище в американском посольстве, где провел 15 лет. В 1971 г. покинул страну. — Науч.ред.

** Термин «промывание мозгов» (англ. «brainwashing») появился после корейской войны. Он обозначает воздействие на психику комбинацией различных методов, результатом которого становится кардинальное изменение личности. Впервые в систематизированном виде «промывание мозгов» было описано Эдвардом Хантером: Hunter E. Brainwashing in Red China: The Calculated Destruction of Men's Mineds. New York: The Vanguard Press, Inc., 1953; Hunter E. Brainwashing: The Story of the Men Defied It. New York: Farrar, Straus and Cudahy, 1956. — Науч.ред.

В 1954 г. Николай Хохлов* признался ЦРУ в совершении «исполнительных действий», включая совершение убийств для 13-го отдела Третьего главного управления КГБ**. Согласно секретному документу, подготовленному ЦРУ для комиссии Уоррена, расследовавшей убийство президента Кеннеди, Хохлов «описал две лаборатории, связанные с отделом исполнительных действий... Хохлов не мог предоставить о ней какой-либо информации. Однако другие источники сообщали о существовании лаборатории такого типа еще в конце 30-х гг. В сообщении одного источника в 1954 г. описывалась экспериментальная лаборатория в Спецбюро №1, известная как «Камера»***. В этой лаборатории проводились эксперименты на заключенных, приговоренных к смертной казни; на них испытывались различные порошки, напитки, в том числе алкогольные, различные типы инъекций и проводились также исследования по применению гипноза с целью заставить заключенных признаваться в преступлениях».

* Н.Е.Хохлов, капитан КГБ, нелегал-боевик, бежал в Западную Германию в феврале 1954 г. Впоследствии был вывезен в США. — Науч.ред.

** Актами индивидуального террора и диверсиями занимался 13-й отдел при I-м Главном управлении КГБ (внешняя разведка). III Главное управление отвечало за направление военной контрразведки. — Науч.ред.

*** Точнее, Бюро №1 (заграничная работа) МГБ. Структура, после 18 марта 1954 г. вместе с Бюро №2 (работа в СССР) преобразованная в упомянутый выше 13-й отдел. — Науч.ред.

Легко вообразить, что такое пугающее сообщение, как и многие другие, побуждало ЦРУ удваивать усилия при проведении секретных исследований. Однако истина состоит в том, что экспериментаторам не требовались побудительные стимулы и что страх перед русскими чудодейственными наркотиками не имел ничего общего с источником собственной программы ЦРУ. Ее проведение началось в годы Второй мировой войны, когда в 1943 г. комитет «наркотика правды» ОСС под руководством д-ра Уинфред Оверхолстер начал проводить эксперименты с марихуаной и мескалином, а другая группа ОСС исследовала «успокаивающее лечение» (иными словами, смертельные яды) с возможным применением против Гитлера. Несмотря на суровое осуждение на Нюрнбергских процессах нацистских «научных» экспериментов, ученые из США, изучавшие описания исследований в Дахау, полагали, что в случае подтверждения полученных результатов некоторые данные явятся «важным дополнением к имеющимся знаниям». Оперативники американских секретных служб были заинтригованы сведениями об экзотических препаратах и «сыворотках правды». Защищенные завесой секретности, соблазненные мечтой о «волшебной палочке», они проводили эксперименты на грани медицинских знаний.

На 16 тыс. страниц документов, которые были просмотрены Марксом и его сотрудниками, было описано много ужасов, но в своем большинстве исследования в дальнейшем получили название «гуманистическая психология», т.е. изучение способностей мозга*. Маркс писал книгу о двух предметах — о ЦРУ и человеческом разуме, а к тому времени, когда заканчивал ее, он знал, что разум человека значительно интереснее. В результате книга «В поисках “маньчжурского кандидата”» отражает две доминирующие установки — увлеченность открытиями исследователей-психологов и гнев, направленный против ЦРУ за злоупотребления этими открытиями ради узких и безответственных с точки зрения морали целей.

* Исследования в действительности не имеют никакого отношения к одному из течений в современной психологии — гуманистической психологии, ориентированной на изучение смысловых структур и высших ценностей личности, таких как свобода, ответственность, любовь, самоактуализация и др. — Науч.ред.

Говоря о морали, трудно отнестись с симпатией к сотрудникам разведывательных служб. Им ненавистно слово «мораль». Они живут в мире порой суровых, но всегда целесообразных правил, где конечный результат весит больше, чем награды за хорошее поведение. Разведчики не любят, когда им читают нравоучения о том, что хорошо, а что плохо. Кто может их винить за это? Слову «неправильный» они предпочитают слово «бессмысленный». На вопросы, связанные с политическими убийствами, страшными медицинскими экспериментами и подобными «эксцессами», они единодушно отвечают: такие действия были хуже, чем преступления: они были ошибочными. Если бы на этом можно было поставить точку, но простить все задним числом, это значило бы заранее все разрешить. Некоторые вещи недопустимы при любых условиях, а многие — неверны, когда они совершаются исключительно по соображениям удобства для кого-либо. Если бы программе исследований ЦРУ сопутствовал более значительный успех, то мог бы быть изобретен «надежный» способ убийства Кастро. Сожалели ли бы мы об этом теперь из-за того, что не было сделано нечто полезное? Убийство Кастро было бы неверным поступком не потому, что мы не могли бы сохранить его в тайне, и не потому, что вслед за ним мог бы прийти кто-либо «похуже». Оно было бы неверным, поскольку Соединенные Штаты не вправе подвергать кубинцев травме, связанной с убийством их лидера по простой причине, что это удобно для Вашингтона. Сид Готлиб обеспечил себе место в истории благодаря своим усилиям, направленным на приобретение токсинов для совершения политических убийств, хотя его роль при этом была сведена к роли фармацевта. Более зловещим было финансирование им исследований, направленных на отыскание путей превращения политических убийств в рутину, на превращение обычного человека в автомат, убивающий по команде.

Столкновение с фактом осуществления такой попытки было достаточно мучительным делом. Сердце содрогается при мысли о катастрофе в случае успеха. Что, если бы Готлиб и его коллеги-исследователи добились успеха в своих самых диких мечтаниях, когда ни секреты, ни жизнь противника не были бы в безопасности от ЦРУ? Руководители ЦРУ днем и ночью мечтали о гибели многих противников, среди которых были Кастро, Хо Ши Мин, Сукарно, Лумумба, Каддафи, де Голль, Насер, Чжоу Эньлай, Хомейни. Как могли бы Соединенные Штаты устоять перед соблазном «устранить» эти неудобные фигуры, если бы существовала возможность осуществить это втайне? Привлекательная в теории возможность полного владения агентом сопровождалась бы сожалениями, отрицанием, скрытностью. Однако Провидение милостиво и не позволило нам добиться успеха. По словам одного из консультантов ЦРУ по программе испытаний с применением наркотиков, «мы достаточно неэффективны, поэтому о наших открытиях можно писать».

Томас Пауэрс Январь 1988

Источник нажать здесь