Бурно Антон Маркович - Когда клиенты переживают слишком сильно

Психотерапия - 2011, N 11, с.21-27 .

Когда клиенты переживают «слишком сильно».

Бурно А.М. к.м.н., врач-психотерапевт, доцент кафедры психиатрии, психотерапии и психосоматической патологии РУДН

Е-mail: drburnoml@mail.ru

Исследуется особый вид эмоционального реагирования – субъективно-избыточные эмоциональные реакции. Определяется главный когнитивный элемент таких переживаний: стремление управлять собственными душевными движениями исключительно с помощью усилий воли. Обсуждаются возможность и результаты когнитивной реорганизации

Ключевые слова: субъективно избыточные эмоциональные реакции, естественные негативные эмоциональные реакции, управление собственными душевными движениями, усилия воли.

Уважаемые коллеги! В этом сообщении речь пойдет именно о клиентах, то есть о психотерапии здоровых. Здоровых в тесном психиатрическом смысле этого слова. То есть о людях, страдание которых не обусловлено какими-либо эндогенными факторами. И, хотя им зачастую можно поставить диагноз расстройства личности и (или) расстройства адаптации, переживания их становятся нам психологически понятными, если мы внимательно изучили их личностные особенности и характер жизненных обстоятельств, в которых они находятся или находились ранее. Рисунок их душевных движений исчерпывающе объясняется этими двумя факторами – конституцией с одной стороны и определенной психотравмой (в широком смысле) с другой. В структуре их психических реакций мы не находим разрывов или белых пятен, которые нужно было бы объяснять гипотетическими биологическими поломками.

Здоровые клиенты нередко обращаются к психотерапевту с различными тревожно-депрессивными реакциями (и развитиями). Мы хотели бы поговорить здесь об особом типе переживаний, нередко встречающихся в структуре таких состояний и часто играющим здесь главную роль. То, что испытывают люди в этих случаях, мы называем субъективно-избыточными эмоциональными реакциями (СИЭР).

Субъективно-избыточные эмоциональные реакции – это негативные эмоциональные реакции, которые субъективно ощущаются как излишне сильные (или как возможно излишне сильные) в самый момент их существования.

Иными словами, переживая такой эмоциональный ответ на неприятные обстоятельства, сам переживающий человек ощущает свои собственные чувства избыточными, чрезмерными, недолжными существовать в такой силе и, потому, мешающими. Или, во всяком случае, подозревает их в этом. Так, например, человек может тревожиться по какой-то причине и в то же время понимать (или допускать), что тревожится он слишком сильно. Может гневаться и тут же, гневаясь, считать свой гнев чрезмерным. Тосковать по чему-то и одновременно ругать себя за то, что принимает все слишком близко к сердцу (или думать, что его потеря, возможно, не стоит такого эмоционального дискомфорта). Винить себя за что-то и при этом чувствовать, что скорее «саморазрушается», чем раскаивается. Такая чрезмерность собственной эмоциональной реакции, конечно, не всегда четко рефлексируется клиентом, но легко может быть осознана при наводящих вопросах. Она также не всегда внутренне однозначна, иногда клиент может сомневаться, избыточна его эмоция или нет, но, достаточно того, что он допускает такую возможность. Так, клиент, жалующийся, например, на тревогу, спонтанно может не говорить о ее избыточности. Но при расспросе согласится с тем, что обстоятельства, на которые он реагирует, («точно» или «возможно») не стоят такого сильного переживания. Или, что он в этих обстоятельствах «хотел бы переживать меньше». СИЭР можно было бы назвать двойственными переживаниями в том смысле, что человек испытывает двоякое, нецелостное, конфликтное, неоднозначное отношение к собственным чувствам, не отдается своим чувствам всей душой и в этом смысле «не конгруэнтен» самому себе.

Важно отметить, что субъективно-избыточные эмоциональные реакции редко ведут к продуктивной, адаптивной деятельности, к поступкам, редко выливаются в полезное поведение. А, если все же это случается, действия сопровождаются психологическим торможением (ощущениями «зажима») или бессмысленной суетливостью, что мешает их продуктивности. Как будет видно из дальнейшего изложения, переход СИЭР в конкретное ментальное или физическое действие полностью, без остатка попросту невозможен. То есть сила переживания резко контрастирует с невозможностью до конца растворить это напряжение в какой-либо конкретной активности, в каком-либо определенном свершении. С этим обстоятельством, собственно, и связано субъективное ощущение избыточности. Напряжение не способное реализоваться в действии (физическом или ментальном - неважно) ощущается как бы застойным, тупиковым, неоправданным, особенно тягостным. Поэтому клиенты часто называют свои субъективно-избыточные эмоции деструктивными и говорят, что они их «разрушают», «изматывают», «блокируют», «изводят». Для человека с СИЭР проблемой является не только жизненная ситуация, но и его собственная нецелостная, внутренне конфликтная реакция на эту ситуацию. Он вынужден, таким образом, воевать «на два фронта».

Нам представляется очевидным, что СИЭР можно и нужно рассматривать как отдельный психологический и психотерапевтический феномен, который следует отграничивать от других душевных движений. Такое отграничение видится важным, прежде всего, по прагматическим соображениям: СИЭР имеют особое когнитивное содержание и, соответственно, поддаются конкретному психотерапевтическому приему. Об этом чуть позже, а пока уделим несколько слов дифференциальной диагностике.

Субъективно-избыточные эмоциональные реакции следует отличать от таких похожих на них явлений здоровой и больной душевной жизни, как навязчивые переживания, мнительность и тревожные сомнения, от некоторых состояний временной охваченности аффектом.

Клиент с СИЭР никогда не скажет, что переживает зря как клиент с классическими навязчивыми явлениями. Он не допустит этого даже на уровне возможности как может допустить клиент с мнительностью или тревожными сомнениями. Клиент с СИЭР убежден в том, что переживает не зря, что вектор его эмоционального дискомфорта (тревога, тоска, гнев или стыд) закономерен в текущей ситуации, то есть, имеет смысл. Не имеет смысла его чрезмерность, не естественна его избыточность. Должно переживать в этих обстоятельствах, но не должно переживать так сильно.

Конечно, если СИЭР возникают у человека от природы склонного к сомнениям, он может сомневаться и в избыточности своей реакции, но, только в этом. Здесь могут быть колебания между полюсами «чрезмерно – адекватно», а не «напрасно – не напрасно», как при мнительности. При мнительности и тревожных сомнениях человек двойственно относится к обстоятельствам, ему не хватает информации о том, реальна опасность или нет, и неуверен он именно в этом. При СИЭР нет двойственности в отношении ситуации, напротив, негатив, по мнению клиента, в ней однозначно присутствует. И поэтому само наличие отрицательных эмоций здесь абсолютно естественно и оправдано. Под вопросом в этом случае может быть только выраженность реакции. Если я не уверен, обидел ли я человека или нет, и переживаю по этому поводу «а, вдруг, обидел!», - это мнительность, тревожное сомнение. Если я уверен, что обидел, переживаю это, но допускаю, что расстраиваюсь слишком сильно, - это субъективно избыточная эмоциональная реакция.

Когда человек освобождается от охваченности сильными чувствами и перестает мыслить аффективно [1], когда проходит аффективное состояние, он как бы «трезвеет» и оценивает свои реакции, как «слишком или неоправданно сильные». Так бывает, например, при астенической раздражительности, в некоторых случаях возбудимой агрессивности, при депрессивном наплыве кататимных сверхценностей в виде «автоматических мыслей» и т.д. Во всех этих случаях человек относится к своим переживаниям как к чрезмерным, но только после того, как они отзвучали, отошли в прошлое. Клиент с СИЭР воспринимает свои переживания как излишние в момент их существования.

Итак, понятно, что описываемый психологический феномен, имея общие грани и с тревожными сомнениями, и с навязчивостями и с некоторыми аффективными состояниями, имеет и четкие отличия от всех этих явлений, и в этом смысле стоит особняком от них.

И, конечно же, субъективно-избыточные эмоциональные реакции нужно отличать от обычных, естественных негативных эмоциональных реакций или «уместных» эмоций по А.Эллису [5].

Душевное напряжение, которую испытывают люди при естественных негативных эмоциональных реакциях, связано подчас с тяжелым страданием, но сами они характеризуют эту боль как «саму собой разумеющуюся» в данной ситуации и в этом смысле вполне закономерную. В отличии от клиента с СИЭР такую эмоцию, несмотря на, быть может, сильный дискомфорт, человек переживает целостно, всей душой, не пытаясь сопротивляться собственному сердцу. Клиент с СИЭР может сомневаться в избыточности собственной реакции. Здесь же никогда не бывает каких-либо сомнений в уместности именно такой эмоции, она однозначно внутренне оправданна и нужна и по вектору, и по силе. В отличии от СИЭР, естественные негативные эмоциональные реакции спонтанно, легко переходят в конкретную деятельность, по преодолению обстоятельств, в активность, рассасывающую напряжение, залечивающую боль (по крайней мере, со временем). Поэтому естественная тревога выражается в конкретных поступках, предотвращающих или снижающих опасность. Естественный стыд выливается в просьбы о прощении и искупающие вину поступки. Естественная тоска постепенно уменьшается благодаря внутренней когнитивной перестройке, находящей замену (хотя бы более ли менее адекватную) тому, что утрачено. И всем этим действиям и этой работе не мешают внутренние блоки, зажимы или бесполезная суетливость. Если у человека с СИЭР две проблемы (ситуация плюс собственное реагирование на ситуацию), то при естественной негативной эмоциональной реакции проблема одна, и это исключительно ситуация.

У реального психотерапевтического клиента с субъективно-избыточными эмоциональными реакциями мы видим обычно, что СИЭР перемешаны в переживаниях с естественными негативными эмоциональными реакциями. Тем более необходимо их тщательно различать. Мы неоднократно убеждались в том, что выбор СИЭР в качестве первой мишени воздействия очень часто позволяет добиться чрезвычайно быстрого и яркого терапевтического результата.

Так, например, клиентка в бракоразводной ситуации может испытывать множество негативных эмоциональных реакций, перемешанных между собой. Она может переживать и тоску, и гнев, и обиду, и вину, и тревогу и т.д. И среди этих дискомфортных душевных движений мы найдем и естественные и субъективно-избыточные переживания. Она, например, может ощущать, что ее тоска, несмотря на остроту, вполне естественна в этой ситуации. А, гнев, может быть, даже недостаточно силен. И свою обиду она может чувствовать как совершенно справедливую. И про тревогу за будущее скажет, что она уместна и обоснована. А, например, про вину согласится, что она чрезмерна, что она «могла бы быть и меньше», и даже скажет, насколько она должна быть меньше – вдвое, втрое или впятеро…

В такой ситуации мы предлагаем клиентке отложить «пока» в сторону работу с тоской, гневом, обидой и тревогой. Мы сосредоточимся на той эмоции, которою она считает чрезмерной, неуместно-сильной, даже если другие переживания и кажутся ей в данный момент более актуальными. Мы обещаем ей, что если мы справимся с ее субъективно-избыточной эмоцией, вернее с избыточностью этой реакции, ей станет глобально легче, и вполне возможно, работы с другими темами не понадобится. Я предсказываю ей, опираясь на опыт, что с естественными негативными эмоциями, с эмоциями которые она переживает всей душой, без двойственности, она будет в силе справиться самостоятельно. Более того, она не увидит в них проблемы. И такие прогнозы, как правило, сбываются. Когда человек избавляется от СИЭР, несмотря на то, что «на ее месте» остается сильное негативное переживание, но без двойственности, и вокруг тоже существует много негативных чувств, но опять же воспринимаемых как естественные, конгруэнтные, он начинает принимать свою ситуацию как «крест, который по силам», как «бремя, которое легко». Открывается дорога плодотворной работе страдания, открывающей выход из создавшейся ситуации и обнаруживающую новые возможности, в том числе и возможность принятия. В подавляющем большинстве случае, если не всегда, освобождения клиента от СИЭР вполне достаточно для эффективной помощи ему. Создается впечатление, что очень часто именно «субъективно-избыточные», а не обычные негативные эмоциональные реакции заставляют здорового человека обращаться за психотерапией. И, что именно люди с такого рода переживаниями составляют львиную долю здоровых психотерапевтических клиентов.

Когда же люди переживают «слишком сильно» в указанном выше смысле? Что же формирует субъективно-избыточную реакцию?

Работая с СИЭР в когнитивном ключе, мы неизменно обнаруживаем под этими переживаниями весьма похожие друг на друга и, как правило, неосознаваемые, стремления или требования к себе. И дело заключается тут не просто в «тирании долженствования». По нашему мнению суть дела лежит глубже. Обобщая можно сказать, что эти люди стремятся внутренне измениться, стать другими, причем считают, что такая трансформация внутреннего мира, такая перемена мыслей, чувств, желаний, внутренних состояний или личностных особенностей возможна в результате одного только непосредственного волевого усилия.

Иными словами, клиенты с СИЭР считают, что могут управлять своими душевными движениями напрямую, исключительно усилием воли, и пытаются это делать здесь и сейчас.

По сути дела, сознание пытается руководить бессознательными процессами. Произвольно управлять непроизвольной активностью.

Между тем и здравый смысл, и естественнонаучное размышление и опыт психотерапии говорят, что для реального внутреннего изменения кроме волевого усилия необходимы еще и другие условия. Для того, чтобы изменились наши мысли, чувства, желания и способности нужен, по крайней мере, еще один из следующих трех факторов: изменение внешних обстоятельств, изменение наших внутренних когнитивных установок, наконец, научение (например, тренировки по приобретению навыков).

К примеру, я пишу сейчас это статью и не совсем доволен своим текущим душевным состоянием. У меня сейчас не тот уровень вдохновения, который бы хотелось бы иметь. Я бы предпочел, чтобы лучше работала голова, чтобы легко текли мысли, чтобы душа «пела», продуцируя новые и новые идейные повороты, чтобы сознание не отвлекалось на посторонние мысли о приятных, но не имеющих отношение к теме статьи вещах, и т.д. И по опыту я знаю, что мой организм на такое функционирование в принципе способен. И тот же опыт говорит мне, что если попытаться сейчас насильно включить вдохновение неким внутренним усилием, заставить свои душевные процессы работать стройнее, слаженнее и быстрее ничего не выйдет…

А, теперь представим изменение внешних обстоятельств: мне звонят и обещают заплатить за эту работу миллион долларов (или, хотя бы, пол миллиона). Легко предположить: сердце начинает учащенно биться, мотивация возрастает в десятки раз, шквал мыслей, все посторонние искушения разом отпадают – вдохновение пришло!

Или представим изменение внутренних обстоятельств: в этот самый момент у меня почему-то начинается что-то вроде бреда величия и меняется когнитивная оценка своей деятельности – я не просто делюсь с коллегами своим опытом, нет, в этой статье я несу человечеству истину, которая непременно спасет мир. Только представить – и «руки тянутся к перу, перо к бумаге»…

Допустим также, что можно пройти некие курсы «творческой медитации», и, пользуясь этими навыками ввести себя в состояние вдохновения. Но эти навыки нужно еще получить, ими нужно еще овладеть…

Но здесь и сейчас, без этих помогающих обстоятельств, я могу напрягать волю сколько угодно, но от этого «самоподстегивания» уровень моего душевного полета никак не повысится. Сколько в таком случае не «тужься», сколько не пытайся самоприказом повлиять на творческий процесс – все будет тщетно. И если я буду пробовать это делать, всерьез к этому стремиться - я буду испытывать только лишнее и абсолютно бесполезное дополнительное напряжение.

Здесь нелишне заметить, что великие духовные традиции, в русле которых имеется большой опыт достижения внутренних трансформаций тоже недвусмысленно заявляют о том, что одной человеческой воли для изменения человека к лучшему абсолютно не достаточно. Конечно в качестве «помогающих обстоятельств» они часто говорят еще и о совсем других, не светских факторах, например о помощи свыше, но они знают эту психологическую правду – самоприказом грешить себе не запретишь, страсти не выведешь, к спасению или самореализации не подвинешься, - усилия воли, сами по себе, для личностного роста бесполезны.

Не верит в возможность командовать чувствами и народная мудрость, утверждая, что «сердцу не прикажешь».

Но, несмотря на данные науки, опыт духовных практик, здравый смысл и, в конце концов, самоочевидность сказанного выше, в нашем обыденном сознании представления о том, что можно управлять своим душевным состоянием напрямую, по своему хотению продолжают существовать и неплохо себя чувствовать.

Вот, конечно, неполный список требований, содержащих в себе эти представления, которые клиенты с субъективно-избыточными эмоциональными реакциями и люди вообще предъявляют себе и другим:

поверить (например, в успех)
простить (например, обидчика)
найти нужные слова в любой ситуации
полюбить (например, того, кто безразличен)
разлюбить
быть начеку, чтобы полностью контролировать опасность
«выкинуть это из головы»
быть проще, не усложнять
перестать сомневаться
успокоиться, «взять себя в руки»
«почувствовать, что ему нужно»

- включить интуицию

- подавить желание, интерес, влечение

стать смелее (злее, добрее)

Похоже, иррациональные суждения о возможности «управлять сердцем» присущи человеку вообще и, сами по себе, не обязательно приводят к эмоциональным проблемам. Субъективно избыточные эмоциональные реакции возникают в тех ситуациях, где такие верования оказываются неадаптивными, в тех обстоятельствах, где их абсурдность становится более очевидной. Клиенты с СИЭР также особенно усердствуют в их «исповедании». Последнее обстоятельство связано, по-видимому, с общими для всех них врожденными личностными особенностями – повышенным уровнем тревожности и «тормозимостью», общей негибкостью.

Как бы то ни было, клиенты с субъективно избыточными эмоциональными реакциями требуют от себя невозможного, не понимая ясно, что это невозможное действительно невыполнимо. Они находятся в ситуации «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что!». В ситуации безвыходной по определению. Вернее в ситуации, выход из которой состоит единственно в осознании ее безвыходности.

Приказ «пойди туда, не знаю куда» может оказаться весьма коварным, если не вдуматься в него серьезно. На первый взгляд он может показаться как бы осмысленным, потому, что в первой своей части ставит вроде бы реальную задачу («пойти туда»), но во второй («не знаю куда») отрезает любые пути ее решения. Так же обстоит дело и с требованием повлиять на свои душевные движения с помощью одной только воли. Возьмем для примера самоприказ: «Успокойся и возьми себя в руки». Вроде бы ясная и в принципе достижимая цель («успокоиться»). Можно, например, успокоиться, пройдя курс глубинной психотерапии. Можно научиться успокаиваться, овладев, каким-нибудь методом саморегуляции. Можно успокоится, изменив обстоятельства, вызывающие тревогу. Все эти действия вполне конкретны и потому выполнимы. Но на все это нужно время. Тогда, как требование-самоприказ подразумевает успокоение «здесь и сейчас», немедленно, в отсутствии всех этих помогающих обстоятельств и навыков. Замечательно нужное требование, но как? Что конкретно нужно сделать здесь и сейчас, чтобы «взять себя в руки». Как приказать собственному сердцу? На какую внутреннюю кнопку надавить и опять же, каким образом? Каков алгоритм этого успокоения? Цель ясна, понятна и насущна, но пути ее достижения здесь и сейчас не существует. Тем не менее, человек часто верит в эту мнимую возможность. Нужно стараться, но к чему конкретно прилагать старания непонятно. Нужно как-то напрячься, но во что вылить это напряжение неизвестно. Получаются усилия без конкретной точки приложения, усилия без содержания. Это психологический тупик, пустое напряжение, которому некуда разрядиться. Это «застойное» напряжение и создает тот субъективно-избыточный дискомфорт, который мы обнаруживаем у наших клиентов.

Приведем пример из практики. З., 31 года, по профессии – специалист по управлению кадрами, находится в процессе поиска нового места работы в связи с тем, что на прежнем предприятии не было возможностей для карьерного роста. Жалуется на сильный страх перед устройством на службу в большую компанию. Этот страх она ощущает неоправданно сильным. Он превышает уместную в этом случае озабоченность «в несколько раз». В подробной беседе выясняется следующее. З. не сомневается в своих знаниях и навыках. Она не сомневается также, что сможет проявить свою компетентность на собеседовании, уверена, что в целом с работой справится. Вспоминает, как бывшая сотрудница, опытная и пожилая напутствовала ее «быть жестче», дабы сделать карьеру в большой кампании. З. действительно считает, что некоторые черты ее характера – эмоциональная теплота, отзывчивость, склонность к сочувствию, и построению неформальных отношений – мешают ей в работе, «люди немного пытаются ездить» на ней. В связи с этим она пытается действительно «стать злее», не обращать внимание на «сантименты», создать в себе отношение к работникам «прежде всего как к деталям в большой машине, а уже потом как к людям». Времени у нее нет, стать жестче нужно с первого же дня. Она допускает, что задача реальная, хотя и не знает как конкретно ее решить, и видит, что «пока» это у нее не получается. Она склонна думать, что плохо старается «работать над собой». Она опасается, что если будет продолжать плохо стараться, то не сможет выдвинуться как специалист. Но как стараться лучше она не знает и потому находится в тупике. Если она не сделает усилия над собой, не заставит свое сердце чувствовать по другому, она «сама» перечеркнет свою карьеру. Как раз эта тревога ее и «изматывает».

Наш терапевтический опыт говорит о том, что если помочь пациенту осознать, что он действительно требует от себя невыполнимого, наступает яркое эмоциональное облегчение, часто сопровождаемое видимыми вегетативными симптомами и чувством инсайта. Вслед за пониманием абсурдности собственного стремления уходит и само требование как таковое, без какой-либо дополнительной работы с «долженствованием». СИЭР, двойственная, неконгруэнтная эмоциональная реакция превращается в реакцию естественную. На месте СИЭ остается переживание с тем же вектором (опасение, потеря, гнев, стыд), но такой интенсивности, которая внутренне воспринимается само собой разумеющейся. Может быть, лучше сказать, что субъективно-избыточная эмоциональная реакция сдувается до реакции естественной. Потому, что дело обстоит так, что СИЭР как бы содержит в себе естественную эмоциональную реакцию. СИЭР есть естественная эмоциональная реакция плюс напряжение, связанное с невыполнимым стремлением «выпрыгнуть» из себя. После освобождения от этого напряжения, после отказа от стремления приказывать сердцу, оставшаяся естественная эмоциональная реакция уже не ощущается как проблемная. Она может быть сама по себе достаточно сильной, но у клиента теперь только одна проблема – жизненная ситуация. Естественная эмоциональная реакция стимулирует к конкретному действию – посильному изменению обстоятельств. Ранее субъективно-избыточное переживание находилось в центре душевной жизни, концентрируя на себе внимание, потому что путь через насилие над собственной душевной жизнью представлялся наиболее экономичным и кратчайшим путем к цели. Когда клиент перестает стремиться к недостижимому, внимание начинает обращаться на другие не столь волшебные возможности. Перед ним «вдруг» открываются новые, вполне реальные перспективы. Он (часто уже самостоятельно и спонтанно) находит невидимые ранее выходы из сложной ситуации. Или с удивлением обнаруживает возможность смирения и принятия того, чему еще недавно так отчаянно сопротивлялся.

Так, З. прочувствовав до конца невозможность для себя стать злее, сразу же ощутила отчетливое облегчение. Но она не только оставила это невыполнимое стремление, она быстро обнаружила другой, теперь уже вполне реальный в своей ситуации ход. Она решила, что будет играть в более жесткого человека, будет притворяться более жестокосердной, чем она есть на самом деле. Это, казалось бы, весьма тонкое различие между «быть» и «казаться» здесь крайне принципиально. Стать злее по приказу невозможно, в то время как играть по приказу (до определенной степени, конечно) может каждый. Стать – это непроизвольная деятельность, все равно как сердцебиение. Играть – активность произвольная, игру действительно можно включать и выключать волевым усилием. Чтобы стать жестче нужно пойти туда, не знаю куда. Чтобы притворяться, нужно совершать вполне конкретные действия. З. также почувствовала, что сможет принять неудачу, если ее игра окажется недостаточно искусной, и ее натура будет все же мешать карьерному росту. Понимая теперь, что нельзя по заказу менять собственную природу, она была готова в этом случае искать сферу деятельности, в которой ее характерологические особенности сами по себе были бы полезным ресурсом.

Еще пример. Т., 45 лет, по специальности учитель русского языка и литературы. Последние пять лет занимается бизнесом, открыла небольшое предприятие по торговле предметами народного творчества. Не чувствует особого призвания и способностей к торговле, занимается этой деятельностью вынуждено, чтобы решить семейные финансовые вопросы. До недавнего времени справлялась, предприятие несколько расширилось, имеет в подчинении несколько сотрудников. Последние несколько месяцев дела в бизнесе пошли плохо, ситуация грозит банкротством и закрытием фирмы. Ей не в чем себя упрекнуть, кризис случился не по ее вине, и предвидеть его она не могла. Т. жалуется на избыточную тревогу. Уместная тревога должна бы была быть «в десять раз меньше». В когнитивно-аналитической беседе проясняются следующие установки и переживания. Т. стремится «лучше думать», «включить соображение и интуицию на максимум», «изо всех сил постараться и найти нужное решение». Она допускает, что при должных усилиях действительно сможет заставить свой мозг работать в оптимальном для решения задачи режиме. Естественно, она не может изложить алгоритм этого страдания, не может объяснить, что конкретно нужно сделать, чтобы «включить соображение и интуицию». Она опасается, что может не просто потерять бизнес, а может потерять его из-за своей «нерадивости» и недостаточных стараний найти решение здесь и сейчас. Тревога, связанная с этим опасением «разрушает» ее, выливается то в непродуктивную суетливость, то в «опускание рук».

Т. после осознания (и прочувствования) того, что «приказывать мозгу» не возможно, так же резко успокаивается до степени уместной тревоги. Также как З. она начинает обращать внимание на аспекты обстоятельств, которые ранее, будучи погруженной в «старания завести интуицию», не замечала. Она с одной стороны смиряется с возможностью провала, с другой без всякого надрыва, уже спокойно и методично, как бы для «очистки совести» хватается за все конкретные «соломинки», которые гипотетически могут помочь. Одна из таких «соломинок», (вложение в рекламу, на котрую не сильно рассчитывала) в конце концов, и спасает ее дело.

Последний пример. К., 65 лет, инженер на пенсии. Переживания связаны с алкоголизмом дочери, гневом на нее и тревогой за нее и внуков. Проблему видит, однако, не в этих эмоциях, а в чувстве вины. К. прочел несколько книг на тему «Как заставить алкоголика пойти лечиться» и посетил несколько наркологов и психологов с целью получить ответы на этот вопрос. Он применил все добытые таким образом рекомендации, но, к сожалению, без особых результатов. К. допускает, что может «найти способ влияния на дочь», «найти такие слова, чтобы проникли в ее сердце и остановили ее». Он рассчитывает уже не на знания специалистов, а на собственную «родительскую интуицию». «Настоящий отец нашел бы такие слова». Он допускает, что к этой интуиции можно прислушаться, но не понимает, как это сделать. Таким образом, для него существует возможность того, что дочь будет продолжать спиваться из-за того, что он не в ладах с «голосом своей интуиции», из-за того, что он «плохой отец». Он требует от себя «стать хорошим отцом, который не может не найти способа помощи своей дочери, который сердцем почувствует, что нужно делать». Нужно каким-то образом «прислушаться к сердцу», «стать хорошим отцом». Непонятно как это сделать, но добиться этого необходимо и возможно. И рассчитывать можно только на себя. Необходимо и возможно пойти туда, не зная куда. Эти переживания держат его в постоянном ощущении душевного тупика.

К., так же, как и другим нашим клиентам, удалось глубоко понять и ощутить абсурдность и нереализуемость своих стремлений. Облегчение, которое Т. испытал после этого осознания, выразилось в том, что боль, за дочь и внуков, которую он продолжал испытывать, перестала «разрушать», «уничтожать» его. Он говорил, что после того, как «перестал пытаться выжать из себя волшебные слова», жизнь его приобрела «свет и смысл». Продолжая надеяться на внешнее чудо («исцеление дочери»), он уже не ждал совершения этого чуда от себя и в этом смысле смирился с обстоятельствами. Зато он направил теперь всю свою активность (освобожденную от бесплодной «работы над собой») на реальную помощь внукам в создавшейся ситуации, насколько возможно смягчая для них последствия материнской алкоголизации. Эту посильную помощь он ощущал теперь «своим служением» и искренне принимал этот труд.

Нами разработан специальный технический прием, названный «Методика инверсии возможностей» [2], позволяющий справляться с субъективно-избыточными эмоциональными реакциями наиболее экономным, быстрым и, насколько можно судить, изящным способом. Я не буду сейчас подробно его описывать, суть его, я думаю, понятна из вышеизложенного. Это последовательность конкретных психотерапевтических шагов, позволяющих клиенту однозначно убедиться в том, что он ставит перед собой неразрешимые задачи, и пытается «идти, не зная куда». Это серия конкретных терапевтических вопросов, позволяющих клиенту, что называется, «всей душой» почувствовать пустоту и тщетность усилий управлять собственным сердцем.

В начале терапии, объясняя человеку смысл предстоящей работы, мы часто вспоминаем древнюю молитву:

Дай мне сил изменить то, что я могу изменить!

Дай мне смирения принять то, что я не могу изменить!

И дай мне мудрости отделить одно от другого!

Когда клиенты говорят, что переживают «слишком сильно», их необходимо научить этой мудрости отделения. Как правило, больше ничего не требуется: вслед за мудростью силы и смирение приходят сами собой.

Список литературы:

Блейлер Э. Аффективность, внушаемость, паранойя. – Москва, 2001.
Бурно М.Е. Клиническая психотерапия. Москва,2000.
Бурно А.М. Методика инверсии возможностей. Пособие для врачей. Москва: РУДН, 2011.
Ганнушкин П.Б. Избранные труды. Москва, 1964.
Эллис А. Психотренинг по методу Альберта Эллиса. СПб.: Питер, 1999
Westphal С. Uber Zwangsvorstellungen. Berliner Klinische Woshenschrift,1877, №46-47.

When clients are suffered “too hard”?

Burno A.M. psychotherapist, m.d., docent, Department of psychiatry, psychotherapy

and psychosomatic pathology, PFUR.

Special kind of emotional response: Subjective Excessive Emotional Reactions. Main cognitive element of this feeling – tendency to manage an own psychological process by will-power only – is discovered. Possibility and outcomes of cognitive reorganization are discussed.

Key words: Subjective Excessive Emotional Reactions, Natural Negative Emotional Reactions, tendency to manage an own psychological process, will-power.