Кочевые Амулеты
Растворяясь в густой тишине и покое,
Вдыхая туманы глубоко и свободно,
Кочуя медленно с родовыми оленями,
По границам горных вершин и неба,
Вечно встречаясь с бесконечностью,
И красотой до гениальности прозрачной,
Как кочевые сны и светлые надежды.
На безлесным склоне в снега одетого гольца,
Дышится легко и свободно у начала ручья,
На стойбище рода Чогду камлал недавно шаман,
И холодный уголек в костре не превратился в пепел,
И руки пахнут ягодой дикой черной смородины,
И олень с натертой от седла спиной одиноко кочует,
По реликтовым снегам выше по Урлыгу, косогором.
Разогнал постепенно в закат облака,
Освежающий верховик дующий с гор Хиаи,
Не погасить ему угли кочевого костра,
Запекающего хариус на березовой палочке.
Руки греет чашка соленого чая с молоком,
Родового оленя из небесных стад Кара-Чогду,
Знакомые воспоминания подбирая украдкой,
Про охоту, шерлопы и цветущий багульник.
К созвездиям сквозь облака и густые туманы,
Тянуться наши мечты и горы Священных Саян,
Иногда отяжелев от снегов и воспоминаний,
Полюбившему одиночество собирая мох-бородач,
Слышен шум падающих звезд о поверхность реки,
Сорвавшаяся в Утхум, с небес уснувшая звезда,
Блеснув и медленно намокнув, меркнет навсегда.
А талая вода с гольца, как родина оленевода,
Имеет запах, цвет и нежный вкус земли и неба.
У гольца наполняющего вселенную мощью,
Где звезды обжигают светом и камлает шаман,
В кедровом лесу на равнине в излучине реки,
Белковать по толстому слою опавшей хвои,
Или волчатничать по порошей тальником пойме,
И сидеть у костра вытянув уставшие ноги,
Спину греть и блестеть лезвием ножа,
Оленей тропой измеряя глубины небесного свода,
Ровняясь созвездиям плывущим в вечных снегах,
Ощущая вкус ягод жимолости на пересохших губах,
Оглохнув от тихого шума бесконечной вселенной,
Перекочевывавший на родовое стойбище Тырк-Хаш,
Согревшись теплом от угольков костра и отяжелевший,
Притяжением земли и тайным мигом сопоставлений.
Важенка, самка домашнего северного оленя,
Перекочевывает вверх по гольцевому ручью,
Ближе к плывущим облакам и вечному снегу,
Сближая оглушённую тишиной землю и небо,
Ощущая время бесконечным и неизменным.
Чогду сквозь дымник в чуме родовом,
По утрам видит падающие звезды с небес.
Откуда Чогду ты пришел в Священные Саяны,
Зачем привел тебя твой долгий путь,
К вершинам гор, к туманным перевалам,
И к осыпям камней на склонах гольцевых,
К охоте на изюбря с собаками по насту,
И к каменистым речкам вперемешку с снегом.
В чем смысл твоих дневных перекочевок,
В умении выжить или увидеть красоту.
В снегах по скользким горным каменистым тропам,
Преодолев крутых отрогов скалы и осыпи камней,
Олени вдыхая облака касаются копытами вершин,
В задумчивых мечтательны кочевках,
И глядя философски в низ в каменный каньон,
В источник чистых рек могучих и неудержимых,
Рассматривают отражение в лазурном небосводе.
Сон Кара-Чогду на мхах Ишхэн Ехе-Нур,
Светлей снега на белках и ясного неба,
Сладкого пения птиц и весенних ручьев,
В предрассветной заре возле чума,
Чуть дыша, осторожно, тише облака,
В туманной пыли гольца ходят олени,
По отрогам Большого Саянского хребта.
Откуда течет ручей Кастарма, торит тропу,
Любящий хозяйку, домашний северный олень,
Кочуя на новое пастбище рода Кара-Чогду.
Будет рев изюбрей и охота на горного гуся,
На углях горячий с соленым молоком чайник,
Ветки кедров тяжело повиснут от шишек,
Над душистым слоем осыпающейся хвои.
Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич