Станислав Золотцев

Душанбе

Разве поверят мне земляки северяне,

если скажу им, что у меня есть семья друзей,

в которой муж носит имя Спасибо,

а жена — Пожалуйста.

Старшего сына зовут Веселым Царем,

а среднего сына — Идущим-в-Дорогу,

а младшего сына — Счастливым Пророком.

Старшую дочку зовут Сердечным Огнем,

а младшую дочку — Лунным Цветком...

И никто не поверит, что эта семья

живет в городе по имени — Понедельник

И все же есть она, эта земля,

есть этот город, не крепостной стеной,

а горной цепью окруженный,

словно главный рубин в короне,

в затоне багряно-сизой мглы

и пыльно-золотого света,

есть город этот,

где тает снег на розах в декабре,

есть этот город и в моей судьбе!

Ах, Душанбе, Душанбе,

какая сила

меня к тебе навек приворожила...

* Душанбе — буквально означает «второй день недели», по европейскому календарю — понедельник (тадж.).

Таджики, прощаясь...

Таджики, прощаясь,

желают друг другу «белой дороги».

Для них белизна —

основа добрых примет.

А мы, россияне,

особенно в дни тревоги,

не зря говорим о земле —

«белый свет».

Газель Хафиза

Еще Восток не повидав ни разу,

я этих строк познал звенящий строй:

«За родинку тюрчанки из Шираза

отдал бы Самарканд я с Бухарой».

Но никогда не думал, что услышу

я их как песню нынешнего дня —

такую песню, что нужней и выше

напевов новых станет для меня.

И вот они сегодня зазвучали

на языке, которым рождены.

Была тиха мелодия вначале,

и ветер тих с памирской стороны.

И смуглый, седовласый, звездноглазый

певец возвысил голос на пиру:

«За родинку тюрчанки из Шираза

отдам я Самарканд и Бухару».

Опять ко мне пришла газель Хафиза,

пробив железный пласт шести веков.

И воздух дрожью музыки пронизан,

плывущий по извивам кишлаков.

Она живет и дышит воедино

с журчанием полуночной реки,

с урюковым дыханием долины,

теснящей красноземы и пески.

Она крепчает, как памирский ветер,

которым небо вытерто до звезд.

А этих звезд крупнее нет на свете,

и музыка во весь восходит рост.

И вековечной радостью и болью

она и ворожит и единит,

уже не гость, украсивший застолье —

хозяин дастархана и магнит.

...Какая же нужна поэту сила

перед лицом безумья и владык,

чтоб за века остался негасимым

его строки пылающей язык,

чтоб зазвучать как самый дерзкий вызов

тем, кто бросает песню под топор.

...Чтоб каждого сказителя — Хафизом

в народе называли до сих пор.

Чтоб на дутаре закипели струны

и, модных песен сбросив мишуру,

со старцем вместе пел потомок юный:

«...отдам и Самарканд и Бухару».

Чтоб вместе с ними, схвачен этим чудом,

внимал словам сладчайшего фарси

за тыщи верст родившийся отсюда

потомок древней Северной Руси.

Струной Хафиза к Азии привязан,

я сам запел на огненном ветру:

«За родинку тюрчанки из Шираза

отдам я Самарканд и Бухару!»