Понятие «деструктивная пластичность» позаимствовано из современной психологии. Научный смысл данного понятия в данном контексте не имеет значения. А применительно к искусству так можно назвать специфическую выразительность, основанную на разрушении формы и образа отображаемого объекта.

Такого рода выразительность свойственна и художествам Тамары Зиновьевой. Деструктивность их пластики не вызывает сомнений. В этом художник следует традициям искусства авангарда, атрибуционным признаком которого деструкция является.

Возникает вопрос: одобрять или осуждать ли нам такое искусство? Хорошо это или плохо?

Ответ зависит от исторической эпохи и социальных обстоятельств, с каковых позиций деструктивная пластичность рассматривается, а также варьируется в зависимости от лагеря, из которого исходит. Арт-консерваторы деструкцию стопроцентно осуждают. Арт-либералы её оправдывают, интерпретируя разрушительное как своего рода созидательное: мол, художник из обломков раздолбанного образа творит некий новый мир, демонстрирует индивидуальный взгляд на действительность, выражает нечто такое, чего иными средствами не выразить. То есть плохое в искусстве на самом деле - хорошо.

Тамара Зиновьева в подобных оправданиях не нуждается. Она концептуально утверждает: содержанием и пафосом деструктивности в искусстве является сама деструкция. Это не хорошо и не плохо, это медицинский факт. Деструктивное начало - злодейство и порок - в той или иной мере имеется в душе всякого человека, и всяк так или иначе его проявляет. Кто морды бьёт, кто матом кроет, кто тихо пакости творит, кто зажимает и томится, а кто рисует чёрте что.

Среди многочисленных и разнообразных проявлений деструктивной пластичности художества Т.Зиновьевой выделяются определённой спецификой. Дабы охарактеризовать таковую, необходимо рассмотреть, какие способы получения деструкции практикует искусство и как их применяет Т.Зиновьева.

Способ номер один - самый почтенный, ещё доавангардный. Это что называется «объективация». Художник отображает какой-либо деструктивный объект, вызывающий негативные переживания у автора и у зрителя. Проецируя коренящуюся в его душе деструкцию вовне, направляя взор свой что-либо неприглядное в натуре или воображая таковое как реально сущее, автор как бы оправдывается: плох не я, а объект, а я его лишь уличаю и обличаю.

Способ номер два - это деструктивная манера изображения, с помощью которого можно криво, косо, аморфно, изломано изобразить любой, в том числе и красивый объект действительности. Деструкция коренится в художественной форме, в самой пластике искусства. Художник - адепт такой манеры - откровенно демонстрирует свои деструктивные наклонности. А вербально декларирует: мол, «рисую не женщину, а картину». Из элементов разрушенного образа художник изготовляет объект, эстетически совершенный безотносительно к тому, что нам нарисовано. Действительно, такие формалистические деструкции бывают гармонично построены и красиво раскрашены, а в деструктивной крайности - в абстракциях - превращаются в декоративные композиции.

Синтез первого и второго способов деструкции - когда в деструктивной манере изображается деструктивный же объект - обеспечивает «единство формы и содержания». Негативная выразительность, имманентная этому художественному языку, поддерживается подходящими образами и ассоциациями.

Способ номер три - прямое деструктивное действие, направленное на материал искусства и оставляющее в нём свои следы. В зависимости от темперамента и обуревающих автора позывов прямое действие бывает как спонтанным всплеском моторики с фиксацией её траекторий и ритмов, так и более сложносочинённой акцией. В область художества при этом включаются не только визуально-материальные последствия арт-хулиганства, но и сам процесс такового, а подчас и только процесс. Экспрессия прямого деструктивного действия зависит от характера эмоции (сильная или слабая, бурная или вкрадчивая), а также от имманентной семантики и эстетики терзаемых автором материалов.

Пластичность же деструкции данного типа весьма проблемна. Не факт, что художнику сразу удаётся получить выразительный и эстетически ценный результат. Тут нужен артистический автоматизм, выработанный учёбой и практикой. Но часто без должных умений арт-буйство производит настоящую, а вовсе не художественную бяку. Зато в сочетании со способом номер два - с мастерским владением приёмами формальной гармонизации арт-изделия - деструкция прямого действия обретает художественное качество.

В творчестве Т.Зиновьевой обнаруживается синтез всех вышеотмеченных ипостасей деструкции. Они составляют как последовательность этапов создания произведения, так и различные аспекты сплошного процесса, перемежаясь или наслаиваясь.

Творческий акт Т.Зиновьевой начинается перечисленным за номером 3 прямым деструктивным действием. Злодейское переживание реализуется в моторике. Посредством импульсивных и конвульсивных движений руки оно переносится на материал художества. Моторика визуализируется в мотке или пучке линий. Дабы не мешать непосредственности и спонтанности истечения злодейства Т.Зиновьева предпочитает графические техники, поскольку графика имеет двигательную природу (в отличие от живописи, оперирующей статичным пятном). Рисовать первичные каляки-маляки надо быстро, пока не погас исходный нервический запал. И легко, чтобы его не остудила вязкость техники.

Другой аспект\этап творческого метода Т.Зиновьевой - это перечисленное под номером 1 объективация. Вслед, а то и сразу в процессе прямого действия на листе возникает образ деструктивного объекта. Как правило, это человеческие фигуры с ненормативной анатомией. Фигуратив угадывается в линиях первоначальной каляки-маляки и дорабатывается до вразумительной предметности, а то и возникает как бы сам собой, без намерения нарисовать нечто задуманное. Опредмеченная деструкция выводит злодейский позыв из субъективного самоощущения в межличностную область, обеспечивает опознаваемость и ассоциативную прочитываемость зрителем смыслового содержания художества. Ненормативная анатомия противоречит общепринятому идеалу человеческого тела и тем самым вызывает деструктивные переживания у публики.

И ещё одним аспектом\этапом творческого метода Т.Зиновьевой является перечисленная за номером 2 деструктивная манера, придающая деструкции свойства пластичности. Проработка формальной стороны произведения производится посредством специфического художественного языка, который восходит к авангардистским традициям - это обобщение и дробление формы, уплощение пространства, деформация, цветовая условность. Вместе с тем, Т.Зиновьева использует некоторые приёмы академической школы: это создающая эффект рельефности светотень, архитектоничность построения фигур с учётом гравитации и напряжения сопряжений. Формальная гармонизация малость облагороживает первичный деструктивный порыв автора, сообщает ему эстетическое измерение, что позволяет Т.Зиновьевой доставить зрителю некоторое чувственное удовольствие, компенсирующее неприятные переживания от предметного аспекта изображения.