Лекция 5. Мировоззрение древних египтян.

Заблуждения и открытия египтологов.

«В духовном отношении мы явно ушли от времен древности не столь далеко, как это предполагают некоторые добропорядочные люди».

Говард Картер

Главная трудность состоит в том, чтобы объяснить людям с современным мышлением, как религия может существовать без определённой систематической теории, состоя лишь из бесчисленных гипотез, самых разных и часто противоречивых.

Макс Мюллер

Мы практически подошли к финишной прямой: история Египта, пусть и рассказанная в общих чертах, у нас в кармане, значениями мифов и мифологии можно прокормить сфинкса, а источниками, на которые опираются египтологи, — наполнить маленький филологический Нил. В прошлой лекции мы остановились на разногласиях, без которых наука не была бы наукой; нас в первую очередь интересуют те, что касаются видения древних египтян, их мифов и корней этих мифов. Хоть я и всегда предлагаю начать с начала, сегодня мы постараемся охватить прежде то, что нам теперь известно, и уже потом только вернуться к спорам на эту тему.

Жизнь строителей великих пирамид, звездочётов, жрецов, царей, магов, землепашцев и целителей состояла из огромного количества обрядов, которые нет смысла приводить в полном объёме в рамках этого курса лекций. Однако, разумеется, стандартный набор вроде богослужений, жертвоприношений, процессий и мистерий у них, разумеется, присутствовал на протяжении всей истории.

Мир, в котором существовали древние, делился на три сферы. Небо — река, по которой совершает свой путь солнечная ладья; железный свод, усеянный звёздами; жилище богов, царей и т.д. и т.п. Земля — обиталище человека при его жизни. И Дуат — загробный мир, который при Древнем царстве ещё располагался на небе, но в начале Среднего обосновался... да нет, не под землёй, хотя казалось бы. Дуат можно рассматривать как некую параллельную реальность, но его, полагаю, нужно будет изучить в будущем более подробно, сейчас же мы рассмотрим это уникальное место только через значение самой смерти.

А отношение к ней было довольно пронзительным. В трудах исследователей можно встретить и такие слова, как «человеком здесь был собственно не живой, а мёртвый человек», ибо все чаяния и надежды были зачастую связаны с жизнью не этой, а посмертной; живущие на земле люди рассматривали свою настоящую жизнь как подготовку к загробной, а Геродот раз обронил фразу, что египетское учение о бессмертии вообще, возможно, самое полное и подробное из всех, что он встречал.

Если вкратце: хорошо подготовившись, набрав с собой множество полезных свитков, восковых фигурок, еды и отстояв свою добродетель на суде Осириса, египтянин может вздохнуть спокойно, так как безоблачное существование на полях Иалу (местность в Дуате) обеспечена. Подготовившись плохо, не сориентировавшись, бедолага может и вовсе не добраться до суда. Если же добрался, но оказался человеком мало того, что недобродетельным и злым, но и неспособным грамотно заболтать присяжных доказать обратное, его, увы, постигает полное уничтожение. Коростовцев в своей «Религии» нередко подчёркивает, что основным значением обладала как раз способность обелить себя при помощи необходимых знаний вроде имён судей и правильных слов, а не прижизненная нравственность как таковая — по крайней мере, в самом начале древнеегипетской истории. Это если не вдаваться в детали, в которые я обещал сегодня не вдаваться.

Интересным путешествием по загробному миру взгляды древних египтян не ограничиваются. У них была весьма любопытная концепция души, состоящей из нескольких самостоятельных, но тонко и практически неразрывно связанных между собой частей, причём египтологи называют разные цифры: до пяти, шести или восьми. Предлагаю по ним пройтись.

Рен — имя, практически самостоятельная сущность, играющая очень большую роль и по некоторым представлениям даже определяющая судьбу. Написанный рядом с изображением похороненного в гробнице Рен даёт возможность его носителю попасть в Царство Мёртвых. Египтяне искренне верили, что вещь без названия перестаёт существовать.

Так что, если вы, проживая в Древнем Египте, заимеете своего врага, просто дождитесь, когда тот умрёт, и сотрите его имя отовсюду, чтоб оно забылось, или замените своим: так его добрые деяния перейдут к вам, а сам он, скорее всего, лишится возможности продолжать своё существование в мире потустороннем. И обращайтесь ко мне за прочими бесплатными советами в том же духе.

Часто под Рен понимается не то имя, по которому вы известны в миру своим знакомым, но то, что было дано вам при рождении и оставлено в секрете, так называемое истинное имя. Его не принято было сообщать всем подряд, так как считалось, что знающий истинное имя обретает власть над его носителем — такой сюжет рассмотрен в мифе о Ра, которого укусила змея, и Исиде, выпытывающей у бога его имя якобы ради успешного исцеления.

Шуит — тень. Информация о тени достаточно разрозненная. В Древнем Египте она считалась неотъемлемой частью, без которой человека так же невозможно представить, как и без имени, однако сам термин в обиход вошёл в эпоху Среднего царства. Без тени невозможно влиять на мир и вносить в него какие-либо изменения, причём по представлениям египтян не только при жизни, но и после смерти. Тень будет с вами всегда — и в котле кипеть она также будет вместе с вами, если приговор на  суде Осириса окажется вынесен не в вашу пользу.

О том, что такое Ах, сведений ещё меньше. Он точно необходим, чтобы существовать в Царстве Мёртвых, но появляется, возможно, лишь после специального ритуала отверзания уст. Можно назвать это загробным воплощением.

Тело, которым вы располагаете сейчас, называется Хат и также является одной из частей человеческой сущности, одновременно будучи и вместилищем, например, для того же Ка. Хат очень важно сохранить после смерти, для чего проводились известные сейчас на весь мир обряды мумификации, искусство которой стало развиваться лишь только после объединения Египта: омовение в священных водах Нила, выковыривание внутренностей, распихивание оных по канопам, бальзамирование и заматывание в ткань. Правда, мумия уже тоже называлась по-своему: Сах или Сат, поэтому, если вдруг захотите впечатлить своими знаниями на этот счёт в каком-нибудь музее симпатичную девушку-гида, милости прошу. И обращайтесь за бесплатными советами, да-да. 

Делалось это из-за глубокого убеждения, что, пока цело тело, духовной субстанции, из чего бы она ни состояла, пребывающей на том свете, ничего не угрожает. Если возникнет необходимость вернуться на время в свою прежнюю оболочку, она легко сможет это сделать. Однако для подстраховки египтяне старались оставлять в гробницах, которые считали домами своих мертвецов, также статуи или хотя бы изображения, чтобы, если с телом всё-таки что-то случится, у души (в основном имеется в виду Ка) оставались запасные варианты для вселения.

Коростовцев подчёркивает, что у египтян был культ не предков, но умерших. Проводив усопшего в последний путь, снабдив его в поздние эпохи необходимыми для выживания на том свете заклинаниями, они, тем не менее, старались ему поспособствовать, чем могли; приносили еду, посещая гробницу, молились о том, чтобы у него всё хорошо складывалось, просили о помощи, если нуждались, а когда подозревали мёртвого в злых кознях, слали угрозы, что отобьют его статуе нос, и он задохнётся, если не прекратит пакостничать. Разница между культом мёртвых и культом предков в том, что египтяне отнюдь не обоготворяли каждого своего прапрадедушку (если он, конечно, не был величайшим архитектором Имхотепом или царём), но считали, что потустороннее существование усопшего родственника закончится, если они перестанут молиться об обратном и заботиться о его благоденствии.

Однако вернёмся к нашим баранам! — прошу прощения, к богам.

Очень большое значение, повторюсь, для египтян имели в первую очередь местные боги. Бадж рассуждает, что помимо городских существовали боги деревень и даже семей, и, если одни практически не оказывали влияния на город или ном, то другие могли подняться «за один день» с уровня деревенского божества до городского благодаря, например, победе в гипотетической битве. У некоторых, как подмечает Мюллер, приводя в пример Бастет — «Ту, что из города Бубаст» (или, согласно другому варианту происхождения её имени, «Ба Исиды»), — не было даже собственных имён, а только названия по месту обитания.

Но были, как вы помните, и национальные божества — вроде Хапи, бога Нила, протекавшего через всю долину, или Осириса, который как раз, будучи некогда местным богом Бусириса, распространил свой культ на целую страну; так как он связан был и с миром мёртвых, и возрождением природы, это также не удивительно. Ни Хапи, однако, ни Осирис в создании мира как такового участия не принимали — демиургами были верховные божества каждой отдельно взятой области, и столь мирное сосуществование разных космогонических концепций, возможно, не вызывало бы сильную головную боль, если бы в дело не вмешалась политика. Характерны случаи появления божественных «семей», в состав которых входили боги, не являющиеся друг другу изначальными родственниками; таким образом жречество порою просто пыталось сохранить культ того или иного бога или богини, делая их членами семьи более популярного божества. Неоднократные объединения страны, перемещения столицы из города в город, скачки популярности тех или иных божеств, попытки жречества подстроить уже готовые варианты космогонии под божество, которое оно приводило с собой в ходе собственного возвышения — всё это, наслаиваясь одно на другое, поздним исследователям дало вот примерно такую картинку —

— где красные пересекающиеся нити — это запутанные родственные и не очень связи между божествами, дублирующиеся функции у разных божеств и взаимоисключающие — у кого-нибудь одного (у которого ещё и семь Ба и Ка впридачу, юноу...). Так, например, бог Солнца, главенствующую роль приобрётший, в принципе, уже в Древнем царстве, в сформировавшемся своём виде имеет три ипостаси: Хепри, Ра и Атум; ещё таковым богом считаются Амон и Хор, а порою даже — его противник Сет. Последний при этом изначально представлял отнюдь не силы зла, а, напротив, считался кем-то вроде героя-мракоборца, и даже после того, как его репутация подпортилась, некоторые цари вполне успешно этого бога реабилитировали.

Да, при до тончайших деталях продуманной концепции жизни человека после смерти египтяне имели весьма своеобразный пантеон; кто-то, кстати, полагает, что это и пантеоном, и мифологией назвать трудно. Почему трудно, мы уже говорили не один раз: не вся информация дожила до наших дней, не всё мы можем расшифровать, понять и соотнести с уже расшифрованным. Кроме этого, некоторые боги, не имевшие и не получившие в ходе истории какой-либо космической роли, так и оставались условными «статистами» с достаточно скромной мифологией. Добавить стоит также, что мифы продолжали «рождаться» на протяжении всей истории Египта: одни, сохраняя основной костяк, обрастали деталями, вторые сливались с другими сюжетами, третьи, как, например, повествование о состязаниях Хора и Сета, вообще, вероятно, сочинялись в угоду юмору. Что же касается нас, современных людей, читающих это всё и пытающихся на основании прочитанного породить что-нибудь вразумительное, то на сцену может выйти человеческий фактор и субъективное восприятие, и мы порою делаем выводы не правильные, а удобные лично нам.

Примерно это происходило с египтологами, пытавшимися проанализировать религию древних египтян и привязать её к какой-либо известной и логичной концепции. Для начала давайте пройдёмся по определениям, что вообще там бывает и что сегодня встретится в лекции.

Основное деление проводит черту между теми, кто верит в существование лишь единого бога, и теми, кому с одним неинтересно. Эти системы верований называются монотеизмом и политеизмом (другой нередко встречающийся термин — язычество) соответственно.

На сегодняшний день говорят также о проторелигиях — древнейших формах верований, характерных для первобытных племён и, возможно, заложенных в основу всех религий вообще. Я говорю — возможно, потому что, как будет видно дальше, порою это может прозвучать обидно.

К этим формам относят в первую очередь анимизм — веру в существование души и духов, поклонение последним; конечно, тотемизм — пропитанная культами и обрядами вера в родство определённой группы людей с каким-либо животным, растением или чем-нибудь ещё;  фетишизм — приписывание предметам сверхъестественных свойств. Последний, правда, чаще называют формой культа, нежели верования, и культов этих также есть внушительное множество, но особенно выделить хочется культ животных — то есть, обожествление оных и поклонение им, и культ предков — представление, согласно которому предки не просто умирают и уходят в небытие, но продолжают участвовать в жизни своих потомков; связь с ними также налаживается посредством определённых магических обрядов.

Здесь имеет смысл напомнить озвученную просьбу Коростовцева не отождествлять культ предков с культом умерших, в котором главной целью являются обеспечение и забота о посмертном существовании усопшего.

Ну и разумеется, помимо ритуалов и обрядов, которые, в принципе, знакомы и понятны что приверженцам монотеизма, что язычникам, для последних немаловажную роль играет также магия. Её вот уже могут отнести и к проторелигиям, так как определяется она как вера в наличие сверхъестественных сил и возможность с их помощью влиять на что-либо. В Древнем Египте она основывалась на трёх принципах, — сходства, замещения и силы слова, — которые обязательно будут разобраны подробнее позже.

Есть ещё парочка –теизмов, в какой-то степени совмещающих в себе черты как единобожия, так и язычества. Генотеизм, например, предполагает множество богов, из которых выделяется и особо чтится только один. Для пантеизма же свойственно более философское отождествление обезличенного бога с миром и вселенной.

Всё это очень интересно, но пока непонятно. Для египтологов, пытавшихся охарактеризовать египетскую бессистемную систему, на раннем этапе также понятного было мало. На первый взгляд, перед ними вроде бы как было классическое многобожие. Генотеистическое, вероятно, потому что из сонма божеств выступает, кажется, Амон? Ой, Атум?! Или Ра?.. Хор?.. Быть может, Осирис? Вроде нет, но почему тогда вся страна поёт ему гимны? Чем больше предпринимается попыток разобраться в этом форменном безумии, тем больше возникает вопросов, и исследователи принялись распутывать этот клубок, отматывая историю всех этих концепций от переподвыпертного конца к точке отсчёта, с которой всё началось. И дальше стало совсем весело.

В результате споров и отмоток возникли две основных теории.

Одна группа египтологов, в числе которых были Карл Лепсиус, Эммануэль де Руже, Ле Паж Ренаф, Либлейн, плюс-минус придерживалась взгляда, что древнеегипетская религия представляет собой выродившийся монотезим солярного типа. Иными словами, их можно назвать приверженцами теории прамонотеизма, согласно которой в основе любой религии лежит вера в единого бога, в ходе истории «вырождающаяся» до «примитивных верований», основанных на анимизме, фетишизме и прочем. Их аргументы строились на том, что египтяне использовали в своих обращениях эпитеты «Единственный», «Великий», «Вечный», а некоторые боги, такие как Ра, Амон, Атум или вообще эхнатоновский Атон, выглядели в глазах исследователей тождественными (египтяне ещё ведь, как назло, и сами склеивали порой этих богов воедино, порождая Ра-Харатхи, Амона-Ра и прочих красавцев), что наводило их уже на такое заключение, будто перед ними просто разные ипостаси одного и того же солярного божества (ну, в целом-то понятно: семь Ка есть, сто пятьдесят Ба — тоже, стало быть, и ипостасях недостатка быть не должно). Исходя из этого заключения, они пытаются уже настоять на том, что именно поклонение солнцу являлось точкой старта в становлении древнеегипетских взглядов, которые только уже потом стали обрастать языческими чертами вроде звероголовых богов, покровительствующих каким-то более приземлённым и приближённым к человеку вещам, обожествления животных или приобретения одним богом множества имён, вселения духов в статуи и превратившегося в навязчивую идею пунктика насчёт мертвецов. По мнению этих учёных, рано развившееся на территории Египта жреческое искусство направлено было на то, чтобы установить любую возможную взаимосвязь между богами, принадлежащими к разным номам, поставить между ними знак тождества, и доказать, что они оба/трое/четверо есть проявления единой силы, воплощённой в них.

Окончательный их вывод можно озвучить следующими цитатами:

Действительно, не смотря на весь сложный политеизм, идея единого, верховного существа присуща египетской религии и проникала её во все эпохи её существования, как всегда почти сохранялось политическое единство Египта, не смотря на разделение его на номы.

***

Словом, — всё приводит к заключению, что первоначальный культ Египта — был культ солнца, а древнейший бог, известный всему Египту, — бог солнца, —- первотип всех других главных божеств. Все местные культы развивались из этого основного культа, и, как ни разнообразились, не уклонялись от его основных стихий. 

(арх. Хрисанф (Ретивцев))

Из этой теории следовали ответвления, но суть их была едина: работая с мировоззрением древних египтян, вы имеете дело с культурой, сформированной на базе монотеизма, выродившегося к концу существования цивилизации в одну из форм политеизма.

Вдобавок ко всему прочему одно время существовало убеждение, будто бы политеизм является вторичным по отношению к монотеизму, кажущемся на тот момент «более естественным». Вопрос на засыпку: какую веру исповедовали те, кто был склонен к подобным взглядам? Ответ буду ждать в домашнем задании, а сам продолжу, что те, кто придерживался данного мнения, весьма яро настаивали, что языческие вибрации божественной процессии, спускающейся на ладье в загробный мир, это лишь результат вырождения солнечного монотеизма. И, вдобавок ко всему прочему, эти исследователи, по-своему искренне влюблённые в Египет, были целиком и полностью убеждены, что перед ними — источник космических знаний, полный тайн и загадок, невероятно глубокий, и нужно лишь найти способ к нему пробиться, и тогда чудо философской мысли древнеегипетского жреца забьёт ключом. Ведь, если политеизм вторичен, а монотеизм — первичен, как допустить мысль, что столь развитая цивилизация, каковой был Древний Египет, в плане мировоззрения своего может быть настолько примитивной?

В чём тут проблема, спросите вы? А в том, что подобные выводы делались как из-за предвзятого отношению к язычеству вообще, так и на основе лишь обнаруженных к тому моменту данных о древнеегипетской культуре. А обнаруженные даже на сегодняшний день — это ещё далеко не все.

Археологи продолжали копать дальше. По логике упомянутой группы египтологов, чем более ранние обнаруживались тексты и памятники, тем больше в них должно быть доказательств, что изначальные взгляды людей, их оставивших, были предельно абстрактны, космичны и монотеистичны. Однако всё пошло не по плану: более древние находки оказывались свидетелями ещё более примитивных воззрений. Более грубых и даже, с точки зрения современного человека, жестоких.

Вскоре пришлось признать две вещи: а) монотеизмом здесь и не пахло; б) та первобытная форма политеизма, которой придерживались древние египтяне, оставалась практически неизменной на протяжении всей истории существования Древнего Египта до появления там сперва греков, а потом — и первых христиан. Эта консервативность является ещё одной занятной чертой древних египтян, которую часто подчёркивают исследователи в своих трудах.

Итак, можно предположить, что цивилизованные и очень логичные люди пытались сравнивать древних египтян с собой, в ходе археологических раскопок поняли, что отличия между жрецом-магом-рукодельником, жившим в четвёртом тысячелетии до нашей эры и носившим шкуру леопарда, и джентльменом образца второй половины девятнадцатого столетия в деловом костюме ощущаются сильно,  и  зашли в тупик. А что если они не с теми сравнивали?

Ещё за почти столетие до дня рождения египтологии была опубликована книга «Нравы американских дикарей в сравнении с нравами древних времён». Автор — Жозеф Франсуа Лафито, основатель сравнительной антропологии, в своей работе сопоставлял культуру древних греков с бытом американских индейцев, и хоть о самой книге отзываются несколько скептически, идея подобных сравнений нашла своих сторонников в XIX веке.

В именно египетском контексте таковым можно назвать Рихарда Пичмана, в 1878 году не сдержавшегося и предложившего провести параллель между истоками древнеегипетской религии и верованиями языческих племён Центральной Африки. Нотки анимизма, фетишизма и тотемизма, пропитанные магией и мистикой, Пичман чувствовал что в Древнем царстве, что в Позднем.

Подобные утверждения уже являются частью так называемой анимистичной концепции зарождения религии, получившей распространение во второй половине XIX века; согласно ей у истоков не только египетских, но абсолютно любых верований лежит вера в души и духов, в последствии способная развиться до более сложных абстрактных форм. Основная проблема именно Египта заключалась в том, что докопаться удалось до самых ранних письменных источников, а люди на этой земле жили и во что-то верили, как вы помните, ещё до возникновения письменности. В итоге о самых древних представлениях можно судить лишь, опять же, по намёкам, туманным упоминаниям, изображениям, а также культам и ритуалам, по крайней мере кажущимся старше этой самой письменности, которая не застала их истоков.

Конечно, несмотря на консерватизм, в Древнем Египте происходили подвижки в сторону иных концепций, и реформа Эхнатона — одна из самых ярких, но не единственная; древние мыслители пробовали пересмотреть суть божества, между жрецами высказывались идеи, что оно может быть чем-то всеобъемлющим, а не локальным. Однако подобные переосмысления, во-первых, характерны для более поздних времён, а во-вторых, даже они в конечном счёте уживались с поклонением умершим и быкам; обожествлением царя, который, как в случае с Птолемеями, и вовсе мог быть не египтянином; и с глубокой убеждённостью, что не природа является храмом, но храм — божественным домом, куда божество или, ещё лучше, его Ка всегда может спуститься, вселившись в специально подготовленную для этого статую, и «отведать» лакомств, принесённых жрецами в тайную комнату за несколькими замками, в которой эта статуя находится. Как я говорил уже в одной из первых лекций, египетские мифы в том состоянии, в котором они в итоге до нас дошли, мифы, местами условно рассказанные, местами — проиллюстрированные, а порой являющиеся частью руководств к проведению тех или иных ритуалов, также не склоняют к мысли, что египтяне озадачивались идеей привести этот клубок разрозненных представлений в более законченный вид. Эта незаконченность возмущала сторонников солярного монотеизма: как же так, ведь в остальном мы имеем дело с довольно продвинутыми людьми! Мюллер возражает им на это, что «развитие цивилизации редко идёт параллельно с развитием религиозной мысли» и приводит парочку примеров в своём введении.

Тем не менее, у любой теории всегда найдутся как сторонники, так и противники, поэтому даже сейчас вы не встретите единого ответа, каких же взглядов придерживались египтяне. Высказывание двух озвученных выше версий в контексте Древнего Египта — лишь часть противостояния, касающегося вопроса развития человека вообще. На одной чаше весов находятся те, кто убеждён в изначальности совершенного разума, имеющего космическое/божественное/подставьте_своё начало; всё, что по этическим или идеологическим причинам кажется недостойным его, отметается без сожалений. На другой чаше весов — сторонники длительного процесса, в ходе которого наша культура, как и мы сами, по-началу примитивная и наивная, ступень за ступенью поднимается в попытке достичь совершенства. И эта точка зрения на данный момент является подтверждённой и общепринятой: возражающие, как я уже сказал, находятся всегда, и Вы тоже можете присоединиться к этой вечной полемике в своей домашней работе.

Жители Нильской долины не оформляли свои верования в какую-либо окончательную систему; на их взгляды можно повесить озвученные в лекции ярлыки, которые придётся менять в зависимости от исторического отрезка. Их верования, полностью пропитанные мифами, далеко не всегда даже заключёнными в привычную нам литературную форму, развивались долгие тысячелетия из проторелигий, сдобренных местными особенностями, и даже когда эти проторелигии стали эволюционировать и принимать более продуманный вид, их отголоски оставались с египтянами навсегда, весьма причудливо переплетаясь, впрочем, с попытками уже людей — жрецов — привести все эти хитроузорчатые образы к какой-либо стройной и адекватной системе. Спустя тысячелетия их энтузиазм возродился в попытках египтологов сделать с древнеегипетским народом то же самое. Насколько вообще необходимо привязывать чьи-то взгляды в рамках настолько тонкой материи к каким-либо системам и концепциям, предлагаю порассуждать в сочинении, а пока можете записать мои любимые —

Вопросы к лекции:

1. Как вы понимаете упомянутую в лекции теорию, что древнеегипетский пантеизм мог быть результатом вырождения солнечного моно/генотеизма? (2 балла)

2. Тот самый вопрос из лекции: каких взглядов, по-вашему, могли придерживаться исследователи, настаивающие на вторичности политеизма? Как по-вашему, было ли это объективно? (3 балла)

3. Согласны ли вы с Пичманом или хотели бы поспорить? Какую бы позицию вы ни заняли, аргументируйте, почему вы считаете именно так. (3 балла)

4. Своими словами расскажите о древнеегипетской концепции души. Можно ли отнести её к одной или нескольким формам верований и/или культов, озвученных в лекции? Почему? (4 балла)

Дополнительные задания:

1. Темы для докладов (15 баллов):

а) «Споры о первичности монотеизма»

б) «Мумификация»

в) «Отличия между культом мёртвых и культом предков»

2. Темы для сочинений (20 баллов):

а) Эссе: «Как мифология помогает лучше понять самих себя»

б) Эссе: «Мифологическое мировоззрение современного человека»

в) «Некромантские обряды для пользы дела: что если воскресить какую-нибудь мумию и у неё самой обо всём узнать»

г) Эссе: «Нужна ли формам верований систематизация»

Да будете вы живы, здоровы и сильны!