texts
ХРОНИКИ НИВКИНА
«Прост как правда»
М. Горький
1.
Такой то год. 1 апреля — В Парафиевке, на улице появляется на свет Нивкин, отцом которого был сезонный рабочий, а матерью — консьержка, по фамилии Навуходоносор, рабочий приходился к тому же ей родственником. Ребенок осмотрен местным викарием.
Далее. Нивкин находится в городе у своего дяди по отцу, который взял на себя первоначальное обучение Нивкина.
В следующем году, Нивкин возвращается в семейное лоно и продолжает воспитываться с приставленным к нему наставником.
5 декабря. - Нивкин сочиняет первое стихотворение.
Несколько лет подряд ревностно сочинительствует.
17 мая. - В местной церкви, декламирует публично свое сочинение социального характера:
Сносил дедовские ботинки,
И нижнее стерлось белье,
Хожу обнаженный, в косынке
Скрывая хозяйство свое.
Люблю я, отвагу — бродягу,
Как средство от всех неудач,
Кусочек буржуйского блага -
В промежность на счастье занач.
И в этом бесстыдное что — то:
Останется красным торча,
И синий колпак звездочета
И белый венок трубача.
29 октября. - Нивкин заключается в отделение милиции за демонстрацию своих сочинений в доме свиданий, якобы оскорбивших слух занятых в этой индустрии.
13 ноября. - Его выпускают на свободу (продолжительность первого заключения — пятнадцать суток).
Следующий год. Май — Донесение уголовного инспектора: «Я бы настоятельно советовал гражданке К….. работнице книжной лавки, не вдаваясь при том в подробные объяснения, отказывать Нивкину, если тот потребует у нее места и времени, для чтения своих сочинений».
16 октября. - Донесение уголовного инспектора: «Вскоре мы снова услышим об ужасных проделках поэта и сочинителя Нивкина, который всячески старался вскочить на сцену местной оперы и что нибудь прочесть».
Через некоторое время. 3 апреля (Святая Пасха). В девять часов утра, в центре столицы Нивкин, одетый в голубой сюртук, в пенсне, с бутылкой пива за поясом и с тростью в руке, встречает подругу детства, в кроличьей шапке, уборщицу, тридцати шести лет от роду. Женщину звали мадам Анна. Она согласилась сесть в фиакр вместе с Нивкиным, который привез их в пивнушку. Там принудив женщину аккомпанировать ему игрой на бубне, декламировал сложносочиненное:
Вообще-то, я с Пушкиным Сашей знаком:
Я даже его угощал пирожком.
Он только взглянул на меня сгоряча-
Потом отшатнулся, застыла моча...
При этом, неоднократно огорашевал ее оплеухами. Затем он предложил Анне исповедоваться и принеся алкоголь, заперся с ней в женской комнате на два оборота. Однако же мадам удалось выпрыгнуть в окно. Оглашая предместье громкими стенаниями, она отправилась к участковому, где и подала крайне преинтересную жалобу.
7 апреля. - Анна отказалась от своей жалобы в обмен на компенсацию в размере 24 гривны.
12-30 апреля. - Заключение Нивкина в милицейском участке (продолжительностью 18 дней).
30 апреля. - Несмотря на отказ Анны от своих претензий, дежурный инспектор, выполняя приказ уголовного суда забирает Нивкина из милицейского изолятора с тем, чтобы поместить его в городскую темницу.
10 июня. - Темничный экзекутор допрашивает Нивкина с пристрастием, однако местный верховный суд ратифицирует помилование, так что Нивкину присуждается лишь штраф в 100 гривень.
Несколько лет спустя. Август — декабрь. Нивкин вместе со своей женой и свояченицей находится в городе и получает звание и должность: главный редактор литературного журнала «Из кустов»
15 января. Нивкин приглашает в журнал некоего местного художника и ломает перед ним комедию, как оказалось, с целью заполучения его рисунков для дизайна журнала.
Середина июля. Нивкин, вместе с художником сообщает об отъезде из города навсегда, с целью изыскания денежных средств.
27 июня. Столица. - В 10 часов утра Нивкин, человек с полным красным лицом, одетый в белый фрак на голубой подкладке, жилет и розовые панталоны, в папахе, с бутылкой пива и тростью вместе с художником, поднимается на третий этаж жилого дома, где их не ждали... Действия: активный перформанс, поэтические мизансцены на виду у жильцов, прочие удовольствия, не уточненные в протоколе. Употребление жигулевского пива с водкой и сушенным толстолобиком, предложенных Нивкиным.
30 июня. Жалобы жильцов дома начальнику милиции. « Мучаемся в течении нескольких дней резями в желудках»; они считают себя отравленными упомянутыми яствами.
11 июля. Обыск на квартире Нивкина. Обвиняемые скрылись оттуда за несколько дней до этого.
3 сентября. - Решение областного головы: «Поэт Нивкин и его приятель художник, вызванные на суд по обвинению в отравлении жильцов, на суд не явились и осуждены заочно». Нивкина и художника приговорили к публичному покаянию перед лицом горожан; затем их должны были отвести на лысую гору «с тем, чтобы на эшафоте отрубить упомянутому Нивкину голову, а упомянутого художника повесить на виселице, затем их тела будут сожжены, а прах развеян по ветру».
12 сентября. - Чучела Нивкина и художника подвергнуты казни и сожжены на лысой горе.
27 октября. - Нивкин в городе.
8 декабря. - По приказу владельца журнала «Из кустов», некоего татарина, Нивкин с художником уволены . Увольнение произведено главным образом, из-за настоятельных просьб тещи Нивкина которая настаивала на том, что Нивкин называл татарина «свиным рылом».
Следующий год. Ночью с 30 апреля Нивкин и художник бегут из города, захватив с собой неформалку, писательницу Паулину. Бегству помогает мадам Анна. В течении всего этого года Нивкин находится в Парафиевке: он должен соблюдать крайнюю осторожность, ибо над ним постоянно висит угроза ареста.
Август-декабрь. - Под именем Владимира Маяковского, Нивкин успешно гастролирует по стране.
17 января. - Некий обнаружившийся отец мадам Анны, которая работала в журнале уборщицей, с громкими криками требует вернуть ему дочь и стреляет Нивкину в ухо из хлопушки, но промахивается.
13 февраля. - Народный комиссар арестовывает оглушенного Нивкина. Его помещают в камеру предварительного заключения. (Очевидно, этот арест был произведен по настоянию тещи Нивкина, в связи называнием оным владельца литературного журнала «свинячьей харей»).
Через год. 3 января. - Смерть дяди Нивкина от пьянства.
27 мая. - Татарин, разрешает подать кассационную жалобу на постановление о его аресте.
20 июня. - Нивкин, сопровождаемый государственным исполнителем, пребывает в зал судебных разбирательств, в качестве его защитника выступает его приятель, художник; суд кассирует решение суда.
18 июня. - Нивкин прибывает в городе, промышляет чтением своей поэзии на церковных руинах 11 века.
26 августа.- Общественный инспектор, с помощью тещи Нивкина, берет его под стражу прямо во время чтения.
7 сентября. - Нивкин пребывает в темнице. В течении первых трех месяцев нового заключения он страдает от строгих порядков, что, в конце концов, влечет за собой маниакальный психоз, связанный с муками сочинительства:
Тюрьма- мой дом.
Тесно мне в нем, -
Но уютно, тепло, хорошо!
И не жарко в жару,
И светло поутру,
И свежо, если дождик прошел.
Но приходит пора -
Уж несут со двора,
Мои косточки в мягкой пыли...
Январь следующего года.- тюремный режим несколько смягчается: Нивкину разрешают пользоваться туалетной бумагой, два раза в неделю. На ней, каловым камнем, он ведет галантную переписку с уборщицей мадам Анной, подругой его детства.
Следующий год. 13 мая.- Его кухарка умирает от злоупотребления анисовой водкой.
13 июля. - Мадам Нивкина впервые получает разрешение навестить в застенках своего мужа.
Октябрь. - Посещения мадам Нивкиной прерываются из-за свирепых приступов веселья, со стороны ее супруга при виде собственной жены. Для того, чтобы избавить мужа от своего присутствия, мадам Нивкина уходит в запой.
В наступившем году, Нивкин завершает работу над рулоном бумаги, содержащим «Неистовые испражнения» и «Диалог между мной и тобой».
25 января. - В квартире Нивкина опять умирает от алкоголя некая дама, исполнившая обязанности кухарки.
29 февраля. - Нивкина переводят на поселение. Он начинает работу над книгой «Голое днище», которую он завершает в течении 37 дней. Манускрипт представляет собой рулон туалетной бумаги длиной около 20 метров.
Через год. 7 марта. - Завершив очередную рукопись, Нивкин составляет «Семантический каталог» своих трудов.
2 июля. - Нивкин кричит из за забора, будто бы в застенках убивают его таланты, при этом бешено хохочет, призывая толпу прийти к нему на помощь.
4 июля. - Вследствие такой скандальной выходки Нивкина переводят во внутреннюю темницу, запретив при переезде захватить с собой наиболее важные рулоны.
2 апреля. - Нивкин выходит на свободу. (Продолжительность заключения 9 месяцев).
3 апреля. - Мадам Нивкин находится в запое и отказывается принять своего мужа.
17 мая. - Нивкин, поддерживающий дружеские отношения с художником, рассчитывает через его обаяние облегчить себе доступ в гардеробную театра для декламирования свежих сочинений.
14 июля. - Нивкин перебирается в гардеробную и орудует там с апреля по август, эксцентрично демонстрируя посетителям свои экспромты:
Утром сосиску закутавший в пленку,
Тут в гардеробной оставил дубленку.
И со двора его в залу зазвал
Интеллигентом сразу назвал.
Булку ему в молоко накрошил
Знание-силу на лоб положил.
Но гардеробщик на всех разозлился,
И в нашем доме с тех пор поселился!
...Июль.- В письме к художнику Нивкин предлагает соорудить себе надгробие, как прародителю особого сорта поэзии.
Через несколько лет. 6 марта.- Нивкин, который с конца прошлого века состоял в литературном объединение “Рот - зеница ока” назначается в нем комиссаром по организации банкетов.
13 апреля. - Нивкина назначают присяжным комитета «Литературный тамада», после чего комитет начинает испытывать значительные финансовые трудности. Вот что Нивкин, к примеру, периодически кричал в окно своего кабинета: «Сокращайте, урезайте, отдавайте под заклад, продавайте, делайте адские, дьявольские усилия, но пришлите денег, которые мне необходимо иметь немедленно, иначе я окажусь в крайне бедственном положении!»
5 декабря. - По приказу уголовного департамента милиции Нивкин арестован с поличным в доме №871; его обвиняют в проведении психотренинга с распитием пепси-колы с водкой в ночное время и препровождают в тюрьму.
23 марта. - « Нивкин, возраст — не определен, рост — 5 футов, 2 дюйма и 1 линия, нос серый, рот маленький, подбородок круглый, волосы крашенные, лицо овальной формы, лоб выпуклый, глаза мелкие».
27 марта. - Нивкина по душевной болезни переводят в лазарет. Его выпускают на свободу.
13 октября. - Нивкин покидает свое жилище и вместе с мадам Анной переезжает на лесной массив, где устраивает свои дела. Однако, оставшись безо всяких средств к существованию, вынужден расстаться с оной до лучших времен. Нивкин находит себе пристанище у одного из своих бывших работодателей, искусствоведа Якова.
Февраль, следующего года. - По науськиванию мадам Анны, Нивкин принимает участие в скомороших представлениях в центре современного искусства, зарабатывая 400 гривень в день. Он живет на каком-то чердаке вместе с бомжами.
13 февраля. - Нивкин пишет следующее: « Я кормлю и воспитываю себя, что, по сути дела, является лишь расплатой за труды, которые взял на себя я несчастный, ведь я, несмотря на ужасную погоду, каждый день выбегаю читать свои сочинения... Поистине, я настоящий ангел, ниспосланный самому себе небом».
3 января. - Нивкин, без одежды, без жалкого гроша в кармане вынужден лечь в психиатрическую больницу.
6 марта. - Обыск в палате Нивкина, в результате которого найдено его сочинение в рулоне «Медовый вожак»:
Когда надевши сандали
Несет меня пьяного в дым
Вы верно тогда сказали:
«Ты снова непобедим!»
Мы все, без закуски страдали
Без отдыха и без сна,
С бумажки поэмы читали
Глядела нам в рот страна.
Пускай прошла милионоустная
Молва, что я погиб,-
На месте, где пал я челюстью,
Под глазом пошли круги!
Я так заорал, что миру
Под хвост забилась возжа
Я был творцов бригадиром,
Пронизанный славой вожак.
Утром рубашку сменим
Не оттого ль крепки,
Сандали на ноги оденем
И зашнуруем шнурки.
За гаражами, за бурьянными
Где славный поэт шумит,
Мы вместо еды закуривали
И нас продолжение манит.
Челюсть! И след! И в дым его!
И под глазищем кругляк,
Гляжу на вид горделивого,
Гляжу. Гляжу на себя!
На доблестного, сорванецкого...
Пошедшего бриться вдруг.
На крылечке больницы
Нашел я себе подруг.
И есть уже чем согреться:
«Спокойствие мужики!»
Душ человеческих слесарь
Смотрю я из под руки.
Сквозь мглу и сиянье грозное,
«Спокойствие мужики!»
Судеб людских колхозник,
Пышу здоровьем таки!
5 апреля. - Нивкина заключают сначала под стражу,. А впоследствии переводят опять в психушку.
Со следующего года, в клинике для душевнобольных, начинает действовать капустник, постоянным участником которого становится Нивкин, благодаря доброжелательности сестры хозяйки подружившейся с ним.
30 января. - Нивкин пишет завещание, первые три параграфа которого составляют щедрые распоряжения в пользу художника и мадам Анны.
2 августа. - Главный врач клиники, пишет донесение в «красный крест». Он, в частности, говорит об опасности присутствия Нивкина в клинике, требуя перевода последнего в какое-то другое место. Внимание представителя обращается на скандальный характер его выступлений в капустнике, декламирующий еще к тому-же и в раздевалке, в голом виде свои сочинения.
18 октября. -Дежурный терапевт клиники получает приказ представителя «Красного креста и красного полумесяца», требующий усилить надзор над Нивкиным, «страдающим опасной формой безумия».
Посетив больного поэта, Нивкина, едва утолившего жажду и без единого стона, местный викарий констатирует смерть.
2. ПОЧТИ НОВЫЙ ДНЕВНИК
Поэт Нивкин среди других литераторов , кажется, нам всех ближе. Это ощущение, возможно, возникло после рассказов некоего художника, которому довелось близко общаться с Нивкиным по природе. Так или иначе, это мнение разделяют литературоведы, изучавшие творчество поэта в естественных местах и библиотеках.
Однажды, путешествуя по городу и пробираясь по грязным улочкам из продуктового магазина наш коллега искусствовед Яков и писательница Паулина вдруг увидели невдалеке через маленькую лужу внимательно следящего за ними поэта Нивкина. Цитирую: «К счастью в авоське у нас оказались выпивка и продукты. Надеясь на чудо, мы двинулись навстречу и мигом переметнулись через лужу. Нивкин (тогда он был еще молодым) не уходил. Взяв в руки содержимое авоськи, мы начали потихоньку продвигаться навстречу. Нивкин не испугался, а спокойно с достоинством ждал нашего приближения. Я протянул ему бутылку. В ответ Нивкин испытывающе посмотрела мне в глаза, потом взял мою руку и стал, нежно касаясь, разгибать сомкнутые вокруг бутылки пальцы. Один за другим он разогнул мои пальцы, взял бутылку и принялся выливать ее содержимое себе в рот. В это время я позволил себе поглядеть на него и этот процесс. Жидкость в бутылке казалась очень чистой... и от нее приятно пахло спиртом. Но самое интересное, он, совершенно не обращал внимания на нас, как истинный поэт продолжал заниматься своим делом. Выпив одну бутылку, Нивкин спокойно взял у меня еще одну и ушел восвояси. Мы зачарованно пялились ему вслед, не переставая щелкать фотоаппаратом». Еще бы, раньше поэта Нивкина встречали всюду, а теперь локации его выступлений ограничены небольшими участками очагов культуры центральной части города. По словам доктора Морковного, исполнительного директора литературной организации “Poetomutant”, поэт Нивкин является самым значительным из всех местных литераторов. Он говорит в частности следующее: «есть разные подходы к определению таланта у писателей, и литературоведы разработали различные тесты для оценки их уровня. Но пару лет назад многие исследователи, работавшие в этом направлении, пришли к следующему выводу: если талант определять, как способность сочинять и декламировать поэзию, то Нивкину в этом смысле нет равных в нашем городе». Поэты из литературного объединения “Рот - зеница ока” нетерпеливы, и у их оппонентов, по мнению Морковного, не слишком мотивированное поведение при чтении своей поэзии. Но Нивкин склонен выявлять проблематику, ставить цель и творчески работать над ее разрешением или для достижения цели. Поэт Нивкин обладает разнообразными литературными навыками и знаниями, которые передает слушателю. Например, он ловко использует пепси-колу с водкой во время поэтических вечеров, потом еще запоминает места, где в разное время года проходили эти вечера. А к возрасту 40 лет Нивкин еще умел различать на вид и идентифицировать присутствующих. Городской журналист Влад Тотко, основатель фонда спасения литературы (Literatura SOS) отмечает: «Нивкин достаточно умен, чтобы подражательствовать. Один Нивкин догадался использовать оставленные историей литературные опусы в качестве обогащения своего слога. Он взбирался на сцену, свистающе, гримасничая пытаясь запугивать при этим публику. Увы, добыть славы таким способом ему не удалось. Но это и не так уж важно. Зато при помощи того же самого действия, Нивкин успешно выуживал стаканчики с вином у разносящих». Перед выступлением Нивкин обычно выглядит ниже ростом и более крепко сложен, тогда как после, более высок и худосочен. Во время декламирования, щетина на лице кажется светлее, а лицо голее, шире, уши меньше, губы способны сильно вытягиваться, особенно нижняя, борода и усы, кажутся желтого цвета.
Справка: Поэт Нивкин — колоритная особа в нашей литературе. И телосложением тоже. Он имеет массивную, сильно развитую мускулатуру. Волосяной покров редкий, красновато-коричневый, с длинными волосами на затылке. Голова крупная, с широким лицом, высоким лбом и заметно выступающим носом. Могут иметься усы и борода. Он живет уединенно и вообще не передвигается на большие расстояния, сожительствует с кем попало. После выступления Нивкин сравнительно молчалив. Издает только ряд звуков не напоминающих связную речь: писк, икание и хрюканье. Наиболее известен так называемый долгий крик «long call», которым знаменит уверенный в себе и своем творческом порыве поэт.
3. ИЗДАТЕЛЬ
Крестьянский поэт и писатель Нивкин, потомок Навуходоносора второго, из Парафиевки родом написал замечательное стихотворение:
«Вижу хлеба буханку,
В далеком немецком краю,
Мое тело рукою ее возьмет!
А теперь. Я устрою могучую пьянку,
и меня далеко занесет!»
Некий татарин, издатель литературного журнала «Из кустов» велел привести поэта к себе и сказал ему: « Как ты неуч, можешь устроить за буханку хлеба, могучую пьянку? Кроме того, это стихотворение теперь принадлежит мне, и я не позволю никому считать, что это не так!»
Нивкин сказал ему: « Ваша проницательность смогла дать Вам власть, а мой талант отдал меня в Ваши руки. Ваша проницательность, очевидно более эффективна, чем мой талант».
Издатель рассмеялся и назначил Нивкина главным редактором.
4. ПЕТИЦИЯ ПОЭТА НИВКИНА
Его руки и ноги были в кандалах, его лицо было искажено от боли, и это на виду у всех. Мне невыносимо от мысли, что таким образом они публично стегали художника по чреслам. Я даже слышал, что его могут казнить - но вы можете помочь мне спасти его!
Меня называют - отец родной. Я - Нивкин, поэт! В прошлом году художника приговорили к казни - 100 ударов ногой, за “эстетическое оскорбление общественности”. Его преступление заключается в том, что он вымазал краской свое интимное место публично. Художник - миролюбивый человек и любящий отец, оценившие это и я очень скучаем по нему и опасаемся за его здоровье.
Сейчас поклонники его таланта могут помочь нам освободить мэтра от побоев. Через несколько часов я и доктор Морковный, отправимся с визитом в «Красный крест и красный полумесяц», и если мы используем имеющееся у нас влияние и выступим в защиту художника, то можем побудить власти пересмотреть свое решение влияющее на здоровье художника.
Я лично попросил о помощи городских первосвященников и книжников. Но одного моего голоса недостаточно. Поэтому прошу Вас (поклонники и поклонницы) поддержать мою просьбу, чтобы я отправился в департамент с массовым призывом от людей со вкусом и убедил освободить художника. Пожалуйста, поддержите меня и расскажите о петиции всем, кого Вы знаете:
Несколько лет назад наш художник представил на выставке картину “Всемирная соска”. В ней он гневно и реалистично отобразил мировую ипотеку и ее подлую религию, показал социальные и политические проблемы. Но суд обвинил его в «моральном оскоплении» - преступлении, которое жестоко карается. Наказание художника касается не только его: публичная порка - это предупреждение для всех деятелей культуры, кто хочет выражать свои мысли подобным образом привселюдно.
Мы встретились с художником 15 лет назад, а подружились два года спустя, тогда я уже ждал его первое гениальное психо-полотно. Когда в 2008 году у художника начались проблемы с алкоголем, он приказал мне покинуть мастерскую: и я поехал туда, затем сюда и наконец прибыл обратно в мастерскую, где мне и моим духовным переживаниям предоставилось убежище. Но мы не можем теперь просто сидеть здесь и обедать - мы хотим, чтобы художник присоседился к нам!
Многие люди на улице хотят его гениальных картин, и международное сообщество обращает все больше внимания на судьбу художника. Я уже заявил, что затрону тему прав гениального мыслителя краски и его полотен, во время своего визита в департамент. Пожалуйста, присоединяйтесь к моей просьбе - наш призыв может помочь освободить нашего художника.
С огромной признательностью. Нивкин и вся комната.
5. ПРАЗДНИК СОСТОЯЛСЯ.
(по рассказу очевидца)
Городскому поэту, или, как его здесь еще называют, отец родной, Нивкину явно не повезло. Он не единожды вознамеривался занять литературный Олимп города, но его все время пробрасывали....
В будни Нивкин щеголял в затертых лайковых шортах, выгоревшей рубашке и сандалетах на босу ногу, ничем не выделяясь среди горожан. Так, во всяком случае, выглядел он накануне, в день моего приезда в столицу. Сейчас на очередной ярмарке освежеванной книги, Нивкина было явно не узнать. В ослепительно красной шелковой косоворотке — длинной, до пят, национальной одежде, похожей на балахон, в пенсне, с тростью и в голубом цилиндре - он и без того крупный от природы, Нивкин казался еще выше ростом и сиял в лучах солнца как красная тряпка. Под взглядами десятков людей Нивкин важничал: дескать, вот я какой нетрадиционный поэт и писатель — ваш старейшина слога, судья, хранитель всего сущего, литературный наставник....
Мы находились почти в центре площади, размером с футбольное поле, начинавшейся у восточного входа в почтамт. Был погожий день и окрестности хорошо просматривались. За рекой буйствовала березовая роща, которой, казалось и конца-краю нет. В обычные дни площадь пустовала. Лишь дважды в неделю местные жители устраивали тут рынок или в случае необходимости городской сход.
Теперь здесь были установлены три ряда столов в виде огромной буквы «П». В середине, на деревянном помосте популярные музыканты - балалаечники еще с вечера репетировали «пансионату». В центре поперечного ряда лицом к реке восседал сам поэт Нивкин. По правую руку — его издатель, татарин, в синем платье, на коленях которого ерзал кучерявый карлик в белом европейском костюмчике. Рядом с издателем смиренно потупили глаза несколько журналистов в меховых шапках, возглавляемых Владом Тотко. Слева от поэта находились еще четыре особы, попросту его ученики, тоже в красных косоворотках и с бубнами. Сбоку от этих особ устроители праздника отвели места гостям: мне, мадам Анне, писательнице Паулине и художнику, безродному, который и привез нас на это книжное торжество. По обе стороны продольных столов сидели жители столицы — принаряженные, улыбающиеся.
Столы ломились от местных деликатесов. Горами лежала квашенная капуста. В больших кастрюлях остывали только что сваренные щи. Из граненных стаканов выбивалась белая пена игристой бражки — терпкого алкогольного напитка. Миски с «фу-фу» - свиными шариками в остром соусе дразнили запахом свежего сена. Но, пожалуй, аппетитнее всего выглядели розоватые кусочки на противнях — обжаренные на душистых вишневых дровах, корни карельской березы, пик праздничного гурманства.
По традиции, чтобы открыть праздник, Нивкину следовало продекламировать горожанам и гостям приятные, радостные строки: настроить людей на элегический лад. Поэт привстал из за стола со стаканом бражки, для порядка негромко аукнул. Люди притихли, устремив на него свои взор
- Баллада попойки— пробасил Нивкин...
В этот момент неподалеку от нас, в левом ряду, подломилась скамейка, и человек десять завалились на землю. Сбегали на почту за другой скамейкой, расселись.
- Из поэмы «Предрассветные труппы»....
Дикий вопль прервал речь. В правом ряду татарин, не сводя восторженных глаз с поэта, хотел взять стаканчик браги, но угодил рукой в кастрюлю с горячими щами. Люди минут пять неуемно хохотали, указывая на смущенного издателя.
Нивкин продолжил декламировать:
- На плечах тяжелеют утки.
На гранчак, передавай
Рвем глотки, играем в жмурки -
Закричал боевой попугай...
Нивкин снова замолчал, стал глядеть под ноги: кто-то из-под стола дергал его за полы косоворотки. Оказалось, это был карлик — непоседа, который незаметно соскользнул туда с колен издателя. Шалуна усадили на скамейку...
...Те же рожи и те же краски.
Тот же шумный, открытый рот.
Наша бригада играет в шашки
И навстречу глотки рвет.
И однажды, как почечный камень,
Только столб обхватив руками.
И замрут с тишиной в ушах.
На рассвете, не сделав и шаг.
Но какую придумать науку,
Если выпил пять рюмок подряд -
Горлопанят на встрече другу
И под утро уснуть норовят!
Не вода — меж матерщинниками.
Разделяет не скудна еда.
Не гусак. Не гусыня. Не камень.
Не консольных голов пустота.
В ежедневном угарищном гуде
Перед стопкой своею с горой -
Как синдромно колотятся люди!
Мимо рта проливая порой!
Гром скрежещущий — в голове дыра.
Луч утренний — бьет вперед.
Выпил вслепую — уверен ура -
И уже беседу ведет.
Верно выбрано направление
Сквозь стаканов граненных куч.
Ибо Бахус — судьбы явление
В магазин направил путь.
Нивкин неожиданно замер. Его лицо исказил страх: брови полезли на лоб, рот так и остался открытым. Издавая невнятные гортанные звуки, Нивкин показывал в направлении берега рукой со стаканом, не замечая, что расплескивает бражку. Мы, смотревшие все до единого на поэта, разом повернули головы в ту сторону.
_ Ой! Ла-ла-ла-ла...! - раздались возгласы. Было от чего душе уйти в пятки.
От берега на площадь катилась лавина (у страха глаза велики) поклонников с головы до пят в праздничных одеждах, с которых стекала вода, видимо, после форсирования реки. Это была какая-то кошмарная шевелящаяся толпа, не успевающая выхватывать экземпляры книг, и вся лавина казалась бредовым видением. У любителей тонкой поэзии наступил литературный экстаз. Их бритые свирепые рожи с выпученными глазами и голливудским оскалом, обрывками размоченных контрамарок, свисающими ото всюду, не оставляли места для сомнений: сейчас поклонники схватят сидящих за столом литераторов и растащат нас по домам непременно.
Первым вышел из оцепенения Нивкин. При всей своей внушительной серьезности он, однако, оказался не из храброго десятка: забыв о приличии, резво, по дзюдоистки выскочил из-за стола и, подобрав длинные полы косоворотки, рванул что есть духу в переулок. Вслед за ним кинулись ученики с издателем и все приглашенные особы. Журналисты, в меховых шапках, пронзительно голосили. Люди опрокидывая скамейки бросались на утек.
Художник хрюкнул и потащил меня за собой. За ближайшим к площади ларьком мы остановились перевести дух. Я осторожно выглянул из-за угла. К счастью, за нами никто не гнался. У наступающих любителей поэзии было намерение отлавливать деятелей культуры и брать у них автографы. Публика бродила вдоль столов, набрасывались на бражку и на еду. Несколько самодеятельных поэтов взобрались на помост и начали колотить ногами, оглушительно хохоча и распевая свои сочинения отмечая таким образом книжную ярмарку....
Так величаво начинаясь, все заканчивалось обычно.
6. ТРАКТАТ ПРОНИКАЮЩИХ В ТАЙНУ
1.
Присутствуют: Дьяболо — дьявол
Нивкин — поэт
Художник — художник
Нивкин, Художник (хором): - Мы чувствуем, что самым разумным было бы узнать об искусстве все, что можно, и как можно скорее.
Дьяболо : - Это вполне естественно. К несчастью, большинство поэтов и художников не беспокоятся о получении профессиональной помощи от меня, а просто надеются или полагают, что их незнание решиться само собой. Лучшим способом узнать предмет искусства — является культурное изучение его взамен на душу, и еще до того как возникнут серьезные проблемы с психикой. И в этом деле добрых намерений и естественных инстинктов недостаточно для создания великого произведения.
Нивкин: - Вы полагаете, что многие поэты не готовы к ужасающей действительности?
Дьяболо: - Конечно! Слишком многие поэты полагаются на романтические грезы. Например, неблагодарная публика ожидает, что поэт будет поступать как рыцарь в блестящих доспехах, всегда готовый совершить какой-нибудь благородный поступок для нее. Потом, когда поступки поэта не совпадают с тайными надеждами публики, он начинает думать, что является достойным порицания, что не обладает очарованием и притягательностью, чтобы стимулировать публику обычным, поэтическим, как он считает способом. Такой поэт живет в мире мести и его шансы создать что-то значительное невелики. Пока он не осознает своей ошибки и не обратиться к Дьяволу.
(Услышав сказанное художник устрашается, сходит с ума и умирает в муках).
2.
Присутствуют: Лукавый — дьявол
Нивкин — поэт
Лукавый: - Я полагаю (брезгливо глядя на мертвого художника), что не нормально уходить из жизни тогда, когда тебе предлагают продать душу... Некоторые люди, убежденные в том, что наша сделка осуществляется только для продления рода человеческого, смотрят на культурные потребности как на то, что необходимо отделить и даже игнорировать. Кроме некоторых специальных случаев. На самом же деле у многих творческих личностей, да и вообще у художников потребность в заключении со мной сделки настолько сильна, что влияет почти на все их творчество, и не может быть подавленна без серьезных последствий, как правило в форме неврозов или психических сдвигов и как следствие мучительной смерти (смотрит на мертвого художника).
Нивкин: - Такие взгляды не естественны?
Лукавый: - Именно так! Художник является лишь высшей формой человеческой жизни, склонной к договору со мной и, несмотря на свой интеллект, своим телом (смотрит на трупп художника), он остается животным, которое нуждается в удовлетворении своих естественных желаний в пище, тепле, половых сношениях, прочее.
Нивкин: - Следовательно, вполне нормально планировать такую серьезную сделку?
Лукавый:- Да, конечно. Планировать необходимо в нашем сложном цивилизационном мире, учитывая творческие возможности данной особи (косится на мертвого художника), так как прирост желающих бездарей продать душу потрясающе убыстряется и необходимо его разумно лимитировать, избегая этой наивысшей угрозы.
Нивкин: - Многие талантливые поэты и художники говорили мне, что они прекрасно обходятся и без сделки с Дьяволом.
Лукавый: - Да, некоторые творческие люди практикуют такие формы диалога со мной. Но чаще всего они обманывают себя, делая это сознательно или не сознательно. Смерть сообщает случаи, когда один поэт в течении всей своей жизни промышлял сочинительством, путем трения пера о бумагу и не осознавал, что занимается плагиатом, а будучи уже старым маразматиком, преподавал поэзию лицеистам. Находясь уже на смертном одре, на замечания Смерти, что это бездарное бумагомарание, он парировал, будь-то его опусы это требования времени, и следовательно это искусство. Комментарии излишни.
Нивкин: - Не из за этого ли страха перед смертью многие пытаются совершить эту удивительную сделку?
Лукавый: - Да, к сожалению...
(Оба смотрят на коченеющий трупп художника)
3.
Присутствуют: Сатана — дьявол
Нивкин — поэт
Смерть — смерть
Сатана: - (Глядя как смерть поглощает тело художника) А виной во всем эта неспособность получить удовольствие от заключенного со мной контракта, даже если но этого и хотел. Ему помешала животная страсть, о которой шла речь выше.
Нивкин: - Это его вина или вина Смерти?
Сатана: - Вы имеете в виду действия Смерти, предшествующие самому акту смерти или во время акта?
Нивкин: - И то и другое.
Сатана: - Обычно мало имеет значения, как действует Смерть. Если художник был к этому и так близок, то для него достаточно того, что он теперь находится в ее власти. Все дело в самом художнике, если принять, что Смерть перед этим действовала правильно, деликатно и с полного его согласия, то сегодняшний случай можно и не рассматривать. Магнетическая холодность Смерти может оказаться сильнее моих дельных предложений... По видимому, это следствие глубокой моральной травмы, на ниве искусства, которое следует еще изучить.
Нивкин: - Чем может быть вызвано подобное явление?
Сатана: - Тысячью причин!
Нивкин: - И чья в этом вина?
Сатана: - Это бывает во многих случаях, но чаще всего вина в том, что не убедился художник в необходимости совершить эту сделку и сошел с ума, а Смерти приходится исправлять это (смотрит на Смерть уносящую останки художника).
Нивкин: - Но если художник согласен, то почему он не скрепляет соглашение?
Сатана: - В этом весь вопрос! Сначала нужно установить, от какой такой жизни это происходит? После этого легче докопаться до корней, например в мировоззренческих взглядах художника. Это может быть следствием перенесенного в юности эстетического шока, от осознания своей гениальности. Испуг может наложить отпечаток на психику и его вполне достаточно для того, чтобы вызвать в художнике бессознательный страх перед моим предложением. Здесь нужна психологическая подготовка, диалог...(Начинает повышать голос) Дело еще в том, что человек видел своими глазами демоническую игру быков с коровами или кобылиц с жеребцами, а одаренные художники и поэты наверняка приходят от этого в неописуемый восторг, полагая что это определенное знамение, сигнал к заключению сделки с Дьяволом. Кроме того, холодность Смерти часто объясняется тем, что она не любит своего клиента. Тут уже ничего не поможет, кроме как сделка со мной. Однако, бывает что я грубоват и не ласков с художником, и тогда он, обиженный уходит в себя. Тут уже не до контракта. Здесь мне нужно очень серьезно поработать над своим собственным характером, и результаты незамедлительно скажутся...( Дьявол хохочет и исчезает, Смерть с останками художника растворяются, опустошенный видениями Нивкин засыпает).
7. ДИАГНОЗ
Внутренних болезней главный врач - профессор, доктор Шпиндель
Придворный кардиолог - шеф доктор Вольер - Свет
Больница общих внутренних болезней, гериатрии и физиотерапии имени святого Манауса просит направить данного господина к семейному врачу, компетентному и уважаемому коллеге в академическую больницу Мюнхена.
Тема:
Двадцать шестого мая 2008 года. Пациент: господин Нивкин, родившийся приблизительно в 1962 году.
Сообщение:
Спасибо Вам мед брату - санитару Флоридину за передачу вышеупомянутого пациента, который был от двадцать пятого мая 2008 года до двадцать шестого мая 2008 года в городском отделении стационарного лечения.
Диагнозы:
Припадок первый церебральный изъятый (восьмое событие). Хроническое злоупотребление алкоголем
Выводы:
Физический осмотр этой находки показал: Поэт обыкновенный, в общем. Находится в благообразном состоянии, питается. Частота сердечных сокращений сто двадцать в минуту, температура тела тридцать шесть и шесть градусов, насыщение гемоглобина в артериальной крови девяносто три процента при комнатном воздухе. Цвет кожи хороший. Грудная клетка, брюшная полость, периферический статус импульсов и неврологическое дисориентирование обследованы и ничем не примечательны.
Лаборатория:
Прилагается синусоидальная тахикардия, сто пятнадцать оборотов в минуту. Связывается этот тип заболевания с ишемией и с преклонным возрастом.
Основная оценка:
Господин Нивкин после мозгового захвата (алкоголического припадка), находится в состоянии физического отдыха и морального возрождения. Возобновляется в нашем учреждении, после метаморфозы, которая информационно является типичным каноническим припадком (в соответствии с восьмым событием пациента). По прибытии в отделение неотложной помощи не показал дефицит одухотворенности; пациент находился начеку, был отзывчивым и ориентированным. Рассудительность обнаружилась на почве известного симптома злоупотребления алкоголя и последующей абстиненции. Ночью мониторинг проводился на нашей электронно вычислительной станции, вплоть до отмены препарата диазепама и клофелина. Очаговой симптоматики, в процессе исследования не возникло. Пациенту было (на восьмом событии, имеющегося припадка) настоятельно рекомендовано стационарное лечение и визуализация его внутреннего «ЭГО», но тот отказался.
Наблюдательный совет:
Администратор, доктор Джейкоб (Верхняя Бавария). Главный врач, профессор Трот (Просто Бавария). Придворный врач доктор Людвиг. Управляющий директор: Максимилиан де Берген. Коммерческая регистрационная фирма «Мюнхен-Здоровье».
8. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ
Последние годы жизни поэту Нивкину тяжело жилось материально. Жил Нивкин на окраине города, в бараке, где, как говорят очевидцы, господствовал «дикарский дух деловых трущоб». У Нивкина была небольшая комната в мрачном многоэтажном парадном. До низкой двери с дверным молотком вела нескончаемая лестница, освещенная засаленной лампой. Комната была маленькой, неуютной, с неприглядной раскладушкой. Только буржуйка с ярко пылавшим углем оживляла обстановку. По обе стороны буржуйки обычно стояли два огромные черные портрета с широкими атласными лентами. На одном из них был изображен старик Маяковский. «Этот меня любит, - говорил Нивкин, - в обиду не даст».
После смерти знакомого художника Нивкин получил довольно значительное наследство. Теперь он смог купить себе небольшой рулон обоев в живописный фисташковый цвет и обклеить им комнату. Многозначительно назвав ее «берлога». Но деньги быстро таяли и работать приходилось много и упорно.
Однако Нивкин выкраивал время и для себя. Он серьезно изучал раннюю футуристическую пропаганду. Мечтал о Маяковском. Его привлекал старинный язык его изречений. Он интересовался филологией и историей этого явления и изучал народные наречия.
9. СМЕРТЬ НИВКИНА
Конец жизни поэта и драматурга Нивкина был омрачен тяжелой личной драмой. Он оказался человеком, недостойным самого себя. Бесхарактерность привела его к тому, что он опустился морально, стал эгоистичным, способным на интриги, непорядочным в денежных делах. Нивкин пользовался все более скверной репутацией среди товарищей по цеху и бараку. Он стал исчезать из квартиры, кутил, продавал вещи, вел себя в отношении самого себя крайне неприлично. Однако долго, стойко и молча переносил свое горе.
Зимой Нивкин серьезно заболел. У него образовалось воспаление мозговых пазух, нужна была операция. Тут он проявил величайшее благородство и самоотверженность: Нивкин уехал на воды, к южному побережью Баренцево моря, веря, что только целебный северный воздух излечит его абсолютно.
Но глубокое личное горе, подкрепленное болезнью сломило жизненные силы Нивкина.
Тяжелое нервное потрясение вызванное собственным поведением, привело его к самоубийству. Утром он был найден в своей комнате мертвым. И было то ему всего то и ничего.
10. СМЕРТЬ ХУДОЖНИКА
Прошлый год принес большое горе многим жителям всего юго-западного округа. Около 11 часов вечера скончался хужожник, приятель поэта Нивкина. Он долго, безнадежно и тяжело болел. Болезнь художника была неизлечима, у него не было мозга. Но даже смертельный недуг не сломил неисчерпаемого оптимизма мастера, его несгибаемой воли и любви к искусству. До конца своих дней он сохранял эту способность.
Буквально за несколько дней до смерти художника, Нивкин возвратился из Крыма после очередной литературно-поэтической поездки. Он рассказывал художнику о положении местного творческого состояния дел... Художник как всегда не мог говорить, но интересуясь результатами поездки, вел с поэтом оживленный диалог при помощи наушника, грифеля и аспидной доски. Это была последняя беседа художника.
На следующий день после смерти художника, Нивкин писал в журнал, своему издателю, татарину: «Он много страдал, но конец наступил почти непринужденно. Нельзя выразить, какая это потеря не только для нас, но и для всего нашего юго-западного округа».
11. РАЗМЫШЛЕНИЯ ИЛИ ПРОСТИТУТКА
Жил однажды жестокий невежественный художник — модернист. Однажды он решил, что его прижизненный автопортрет , находящийся у него в прихожей божественен и это гениальное полотно предоставит ему определенные преимущества в жизни. Художник решил это проверить путем заманивания людей, проходящих мимо подъезда в его мастерскую, с целью обращения их в поклонников портрета. Конечно же свое желание художник исполнил немедленно, раскидывая рекламные флаера на дороге, чтобы они заманили в мастерскую людей, какие их прочитают. Случилось так, что этими людьми оказались: поэт Нивкин (потомок Навуходоносора второго, с его слов конечно) и проститутка. Бросив их перед портретом, обезумевший художник рассказал им о своей гениальности и настаивал, чтоб они кланялись перед этим изображением. Нивкин поразмыслив сказал: « Эта ситуация без сомнения подходит под доктрину «гусь свинье товарищ». Есть многочисленные прецеденты, позволяющие мне сделать вид, что я поддерживаю обычай, к которому меня склоняют, не накладывая на себя никаких моральных обязательств перед этим поступком». По этому он совершил глубокий и затяжной поклон перед автопортретом художника. Еще поразмыслив, он добавил: «Как высокая особа и человек защищенный, по скольку в моих жилах течет кровь святого Навуходоносора второго, я могу совершать поступки, которые сами по себе оскверняют все вокруг, поэтому нет никакого препятствия к тому, чтобы я всегда поступал, как требует художник». И он опять рухнул на линолеум перед портретом.
Проститутка сказала: «Увы, у меня нет ни интеллектуального образования, как у этого дебила, ни особых преимуществ, по этому, я не сумею почитать изображенного на этом портрете дурочка даже внешне».
Эти слова внезапно рассеяли затмение обалдевшего от мысли о своей гениальности художника. Как по волшебству, он увидел неискренность подобострастного поэта. Тотчас он отрубил голову Нивкину, а проститутку отправил на работу.
12. АВОСЬКА ИЛИ ХУДОЖНИК
Есть сказание о поэте Нивкине, который шел из овощного магазина в лайковых шортах и сандалетах на босу ногу, и нес в издательство «Поросячья сатира» авоську с огурцами для пряного посола. Как раз у входа в издательство он споткнулся, лайковые шорты сползли на землю. Авоська разорвалась, драгоценные огурчики рассыпались во все стороны.
Работники издательства выбежали из дверей, чтобы помешать прохожим подобрать какой нибудь огурец, и помогли известному поэту собрать огурчики.
Бедный художник, который бродил поблизости, пробежал мимо и, незамеченный в общем возбуждении, схватил шорты, одел и убежал.
Когда поэт не обнаружил своих шорт, он начал плакать, но несмотря на общие поиски шорты не нашли.
Кто-то сказал: «Единственный, кто мог взять эти шорты, так это вон тот боров, что спокойно сидит в них у стены своей мастерской».
Художник знал, что он украл шорты и одел себе на ноги, но ничего не мог с собой поделать. Поэтому, когда он был схвачен, обыскан и даже побит, он не сказал ничего, кроме: « Я совсем ничего не брал».
Когда его били, он напоминал толпе, что следует быть осторожнее в своих действиях. Некоторых это злило, его хватали обвиняя в том, что он вероятно одел шорты себе на туловище через ноги, несмотря на все его возражения.
Таким образом развивались события, пока не появился человек, обладающий знанием. Это был некий татарин, издатель журнала «Из кустов». Заметив художника, он спросил: «Была ли здесь эта рожа, когда сползли шорты с поэта?»
«Да» - сказали люди.
«В таком случае, - ответил он, - обратите внимание на его жопу».
Владельцу лайковых шорт была возвращены их стоимость. Сами шорты досталась обладающему знанием издателю, а художник был убит. В его желудке был обнаружен, недавно съеденный континентальный завтрак.
13. АПОКРИФЫ
Содержание этой истории — или, вернее, основная ее тенденция — достаточно характеризуется под заголовком «апокрифы». Во всех двух временных промежутках не перестает упорно варьироваться одна тема: художник погибает, между тем как поэт Нивкин столь же неизбежно процветает, и наоборот. Представителями похожих воззрений на мораль являются две особы художник и поэт. Впервые мы их видим еще юными, живущими в стесненных обстоятельствах вследствие всеобщего морального упадка. Художник твердо решил остаться чистым какой бы то ни было ценой, а писатель, столь же решительно намеревается предаться слогу, сулящему блестящую карьеру. На протяжении четырех колов времени тянутся мытарства неразумного художника. Положение его становится все хуже, он наказан за свои бредовые идеи, которые распространяет на собутыльников и людей недостойных, талант, обнаруженный им пропивается, принося вред ему же. И тем не менее он не сознает, что глубоко заблуждается. Его обвиняют в формализме и приговаривают к смертной казни, но он бежит из тюрьмы и случайно попадает в гости к Нивкину, отцу родному, окруженному блестящим, литературным обществом. Художник рассказывает поэту свою печальную историю, вызывающую у всех один только гомерический хохот. Вслед за тем поэт, успевший добиться громадного состояния и титула, рассказывает свою историю заключающую его все растущие успехи. Характерным образом он дебютирует в разных изданиях, попадает после этого в известный издательский дом, к некому татарину, становится воспевателем богемного образа жизни, инициатором и распорядителем литературных чтений. В руках его находятся неограниченные средства. Но должность эту он теряет вследствие того, что запил и обозвал издателя «свиным рылом». Нивкин вынужден обратиться к психиатру. Но искусствовед Яков спасает его и делает своим собутыльником. Нивкин ненавидит его за его скучное пьянство и отравляет ему жизнь, своей ежедневной поэзией. Из моральных соображений упускаются описания текстов, которыми оперировал Нивкин. Здесь он играл роль литератора высшего полета. Он возвращается домой, где тем временем обстоятельства сложились весьма благоприятно для него. Заключительные слова его содержат торжествующую хвалу своей родословной и, как следствие таланту, при помощи которого он достиг такого блестящего положения. Однако не успев завершить речь, Нивкина перекашивает смертельная судорога. Но на художника, из за врожденной тяги к прекрасному, случившееся не производит должного впечатления. Публика ликует, отказываясь, при этом, признать художника вменяемым и не хочет оставить его у мертвого потомка Навуходоносора дома. Его при мгновенном наступлении зимы выгоняют на улицу, где на глазах всего творческого коллектива его убивает прохожий искусствовед Яков. Присутствующие выражают восторг по поводу того, что сама природа таким образом вознаграждает обоих.
С. Квасов