Шардыко Петр Дмитриевич

Родился я в 1926 году в деревне Римовцы (Бобруйский район, Могилевской области). В семье было трое детей (две сестры и я). Пошел в школу в 8 лет. К началу войны закончил 7 классов (семилетней школы). 16 июня я окончил школу, а 22 июня началась война. Мне было 15 лет. 27 июня немцы уже были у нас. Отцу моему было 48 лет, и в первую волну призыва он не попал, его призвали потом в трудовую армию.

Это были три года страшной оккупации, которые нам предстояло пережить. К 1944 году в хозяйстве не было ничего – ни свиней, ни коров, ни кур. Недалеко от Бобруйска, в городском поселке Глуша был немецкий гарнизон, а 4 километра южнее была моя деревня, а еще в 4 километрах от нас была партизанская зона. Вот так мы и жили эти три года между партизанской зоной и немецким гарнизоном. Сестра моя была медсестрой. Ее в первые дни войны мобилизовали. Потом она вернулась домой и ушла в партизаны. Я был еще мал для партизан. У нас была партизанская семья. Дважды ко мне приходили повестки из РОА (немцы организовали российскую освободительную армию). Мы прятались в лесу, чтобы нас не нашли и не забрали насильно. Это было в конце 1942 – начале 1943 года. Но были и такие, которые уходили в РОА.

30 июня 1944 года нас освободили, хотя Бобруйск был еще окружен немцами. После того как нас освободили, нужно было явиться в Бобруйский военкомат. На тот момент мне было 18 лет, и я пошел служить. У меня не было свидетельства о рождении, но была справка, которую дал мне священник. И когда объявили о мобилизации, я пришел и показал им, что мне есть 18. Нас призвали в часть западнее Бобруйска. На второй день мы уже приняли присягу. Дня три постояли и пошли на запад. Старших (видевших войну и раньше отслуживших) сразу из запасного полка отправляли в военные части. А нас, кто помладше – вперед на запад. Вот и пошли мы на запад. Фронт идет, и мы идем. Шли мы в том, что было, только перед переходом на польские земли нам всем выдали военную форму. Дальше шли по польской земле. Мы шли с 30 июня. Нас было много. Шли только днем. С 9 утра до 4-9 вечера, и так каждый день. Проходили около 40-50 километров в день. Отдыхали ночью в лесу. А с утра подъем и дальше в путь. Вот так мы и шли июнь, июль, август. И где-то в конце сентября мы попали на Наровский плацдарм в боевую часть.

Определили в полк. За все время пути нас никто не учил воевать. Только когда были в маршевой роте, мы 2-3 дня кидали макеты гранат. «Ура» покричали. На Наровском плацдарме нам выдали винтовки, которые остались от убитых. И пошли наши боевые дни. Плацдарм простреливался немецкой артиллерией насквозь. Много было раненных и убитых. Со временем мы начали расширять плацдарм. К осени фронт вообще остановился. До 14 января никаких крупных наступлений не было. Кормили редко, на плацдарме кухни не было. Завтрак привозили рано утром еще затемно. Мы завтракали, и кухня уезжала. Как стемнеет, опять приезжала кухня и привозили боеприпасы. Поужинали – и до утра. Ночью глаз не сомкнуть. В траншее стоишь и наблюдаешь. Лазутчики немецкие ходили к нам, а наши – к ним за линию фронта.

Началась зима, а мы все сидели в траншее. Осенние дожди, а потом морозы дали свое. Все очень сильно болели. От простуды у меня на шее до сих пор остались шрамы, похожие на порезы. В медсанбате полежал неделю, отогрелся и опять в траншею. С 14 января началась крупная операция по освобождению Польши. Утром прошла артподготовка. Она работала 1,5 часа по траншеям немцев. И потом – в атаку. Мы оттеснили немцев, они отступили. Потом пошли прерывистые бои. С боями мы шли весь февраль и 10 марта мы дошли до населенного пункта Быджишь. Рядом был немецкий опорный пункт Раудзенс. Все наши части обошли его, а наш полк попал прямо туда, и 14 марта мы пошли в атаку на эту крепость. 17 марта во время атаки попали под сильный артиллерийский обстрел. Нам нужно было пересечь шоссейную дорогу. Все укрылись в здании хутора, который был впе­реди, а я не успел. Я бежал через дорогу и хотел упасть в траншею за дорогой и не успел. Снаряд взорвался у меня за спиной и меня ранило.

В справке мне написали, что ранение легкое. А доктор потом исправил, что тяжелое: осколок пробил сустав большого пальца, который в госпитале загноился. Потом меня выписали в выздоравливающую команду. Я постоял на посту раза два по пару часов и у меня распухла нога так, что в сапог не лезла. Меня отправили в Ленинградский стационарный эвакогоспиталь 1015. И там я пролежал с апреля по июнь. Уже приближался конец войны. Мы все свободное время проводили возле радио. Узнавали последние новости. Больше я не попал на фронт.

День Победы я встретил тоже в госпитале. Где-то в июне я со своими ровесниками прошел комиссию. Нас погрузили и обрадовали: «Вы едете в Россию долечиваться». Выдали сухой паек, подогнали эшелон, прицепили кухню. Уже вечер близится, а мы все в этом эшелоне. А потом команда: «Разгружайся!». Все были очень недовольны, что нас никуда не повезли. И мы остались лежать в своем госпитале. Потом я узнал, что был отбор парней 1924-1926 года рождения, которых отправили на Дальний Восток на Японскую войну. Но я туда не попал. Мы должны были ехать через Варшаву, но там было восстание и поезда не ходили. Я расстроился, что не попал домой. Тяжелая была служба. Кончилась война. Меня потом перебросили в Германию, и я там жил 5 лет. Неудачным был мой год. Пришлось служить ровно 6 лет. 30 июня 1944 я ушел и 30 июня 1950 вернулся в Бобруйский район. На войне немецкий снайпер убил моего друга. Он только успел ойкнуть и все.

После войны, когда вернулся домой, работы не было. Потом ближе к концу осени устроился грузчиком по погрузке торфа на торфозавод. Зарплата была невысокая. В марте 1951 года я устроился кассиром в сельпо. Денег в семье практически не было. Потом я пошел на курсы бухгалтеров-ревизоров в Гомельскую торгово-кооперативную школу для тех, кто имеет неполное среднее образование. Стипендия была 250 рублей. И квартирные оплачивают. Я понял, что это мой шанс пробить себе дорогу. Закончил годичную школу и работал ревизором в Бобруйском райпотребсоюзе. Потом я подал заявление в облпотребсоюз, чтобы получить среднее специальное образование. Но пришел отрицательный ответ. Ревизоры не принимаются. Два года не вызывали на экзамен. А потом в сентябре месяце пришло письмо, что я зачислен без экзаменов в связи с недобором. Окончил двухлетнюю школу и получил среднее специальное образование – экономист. Работал в Могилевском облпотребсоюзе заместителем главного бухгалтера до 1962 года. Потом мы собрались командой в 6 человек и подали заявление в Московский институт центросоюза заочно. И в 1962 году мы все закончили институт. Работал главным бухгалтером регенераторного завода. Потом перешел на работу на Могилевский лифтостроительный завод и оттуда ушел на пенсию.

Еще 10 лет на пенсии работал в частной фирме консультантом. Трудовую деятельность закончил в 2002 году (в 76 лет).

Подготовили Борисов Ю.А. и Шульгат Т.П.