Embedded Files
ВОСПОМИНАНИЯ
ВТОРОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Родился 24 октября 1925 года в поселке Стеклянная Радица Брянского района в семье служащего. Семья вскоре переехала в город Дятьково (35 километров севернее Брянска), по месту работы отца. Здесь и прошло детство. В январе 1938 года отец был репрессирован, впоследствии реабилитирован. В 7 лет пошел учиться в школу. В 1941 году окончил 9 классов. В июле-августе 1941 года участвовал в строительстве оборонительного рубежа вдоль реки Десна (фронт здесь задержался на два месяца). В ночь на 7 октября 1941 года части Красной Армии оставили город Дятьково, но наступающие немецкие войска обошли его стороной, так что достаточно долго немцев мы не видели.
В январе 1942 года на территории почти всего Дятьковского района партизаны восстановили советскую власть. В городе работала баня для населения, врачебный пункт, издавалась районная газета. Работала даже узкоколейная железная дорога, связывавшая промышленные поселки Старь, Ивот, Бытош с райцентром. Партизанами была проведена в две очереди мобилизация военнообязанных мужчин, которые через «окно на фронте» были направлены в Красную Армию. На каждой улице города были созданы отряды самообороны, и молодежь моего возраста и постарше патрулировала днем и ночью улицы города с целью выявления незнакомых лиц, появившихся в городе. 7 мая 1942 года по рекомендации вот такого отряда самообороны я стал партизаном. Ядром нашего партизанского формирования, получившего позже название Рогнединская партизанская бригада, стала часть разведроты 330-й стрелковой дивизии Западного фронта (в 1944 году отличилась при освобождении Могилева) во главе с начальником разведки дивизии и другими командирами. Бригада наша в большей части состояла из выходивших из окружения и бежавших из фашистского плена военнослужащих. Видимо, поэтому у нас были сильны армейские порядки. Командному составу (начиная с сержантских) присваивались воинские звания, командиры всех степеней носили знаки отличия. Бригада действовала на стыке нынешних Брянской, Смоленской и Калужской областей и постоянно имела связь с Большой землей (радио, самолеты). 19 декабря 1942 года при нападении на вражеский гарнизон я был ранен и 25 декабря эвакуирован на самолете в тыл. После излечения учился на краткосрочных курсах младших лейтенантов Западного фронта, а затем участвовал в боях по освобождению Смоленщины (район Рославля), Беларуси (в декабрь 1943 года под Витебском, а в 1944 году в период операции «Багратион» – под Оршей и Борисовом), Литвы и Польши осенью 1944 года, Восточной Пруссии в 1945 году.
В 1946 г. при расформировании дивизии был уволен в запас (с учетом 5 ранений). Жил и работал в Гомеле, а в 1951 году вновь был призван в Советскую Армию и служил до марта 1974 года. Служил все время в Беларуси (8,5 лет – Брестская крепость, а с организацией Ракетных войск стратегического назначения – Сморгонь, Поставы).
В 1945 г. участвовал в единственных в СССР войсковых учениях на Тоцком полигоне Оренбургской области, в ходе которых была реально использована атомная бомба мощностью 40 килотонн. В период службы много учился, хотя тогда это было очень непросто. В 1954 году успешно окончил среднюю школу, в 1955 году экстерном сдал экзамен за курс Ленинградского военно-инженерного училища, а в 1967 году получил и высшее образование.
В период боев я был награжден двумя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны 2-й степени. В связи с 40-летием Победы награжден орденом Отечественной войны 1 степени.
Первый орден Красной Звезды я получил за участие в боях по освобождению Беларуси летом 1944 года. Наша 174-я стрелковая дивизия держала оборону на левом фланге Белорусского фронта, после боев 1943 года, в ходе которых была очищена от врага Смоленщина. Эти два обстоятельства (фланг фронта и наша малочисленность) определили ту роль, которая могла быть назначена нам в наступлении. В ночь на 22 июня нас на переднем крае сменила полнокровная 220-я дивизия, а мы с рассветом должны были несколько левее провести разведку боем обороны противника. Цель: атакуя передний край вражеской обороны, заставить его максимально больше ввести в дело огневых средств, более полно раскрыть систему своей обороны. Пока мы атаковали, наши наблюдатели засекали расположение позиций вражеской артиллерии, пулеметные точки, чтобы максимально поразить их на рассвете 23 июня. Тогда и началась операция по освобождению Беларуси (операция «Багратион»). 23 июня мы (наш батальон) не участвовали в бою, находились примерно в километре от переднего края и только наблюдали за нашей мощной артиллерийской и авиационной подготовкой. А 24 июня и нам определили задачу: атаковать позиции противника левее того места, где разворачивались основные события, привлечь его внимание к себе, заставить часть огневых средств обратить против нас, а не на основном направлении.
Ранним утром мы начали нашу атаку. Человек 8-10 добрались до проволочного заграждения и там собрались в вырытом немцами котловане для блиндажа. Артиллерия противника вела против нас непрерывный огонь. Один из снарядов угодил в край котлована и обрушил большую массу земли. Я оказался засыпанным этой землей. Я не слышал взрыва снаряда, не слышал, как обрушилась стена котлована, потому что ударом взрывной волны был контужен и потерял сознание. Очнулся под землей. Голова лежала на скрещенных руках, и между руками сохранилось очень маленькой пространство, не заполненное землей. Попытки пошевелиться оказались безуспешными. Похоронен я был заживо и основательно. И только благодаря тому, что в котловане остались несколько человек невредимыми, меня откопали. Когда вытащили из-под земли, я задыхался от удушья, рванул ворот гимнастерки так, что отлетели все пуговицы. Голова гудела, спина разламывалась. Находившийся вместе с нами заместитель командира батальона предложил мне уйти в тыл. Но я не получил ни одной царапины, внешне был здоров и не мог покинуть товарищей. Мы отошли метров 30 назад и оказались на склоне неглубокого оврага. Весь долгий июньский день вражеская артиллерия нещадно молотила нас.
Мы задачу выполнили, в какой-то мере облегчили действия тех, кто прорывал вражескую оборону правее нас. Так этот день 24 июня 1944 года стал как бы вторым днем моего рождения. Только благодаря товарищам я не остался навсегда в земле на подступах к Орше.
Вечером мы вернулись на исходные позиции, то есть в свою траншею. Чувствовал себя очень скверно. Страшно болела голова и поясница. Заместитель командира батальона принес мне стакан легкого вина (откуда оно?) и заставил меня выпить. Я тут же свалился в нишу траншеи и отключился, словно получил наркоз. Спал мертвецки. Не слышал ни грохота разрывов, ничего. На рассвете меня подняли на ноги. Немцы перед нами оставили позиции и отходили, а мы двинулись их преследовать. Чувствовал себя по-прежнему очень плохо. Меня освободили от командования взводом (правда, делить нас на взводы и роты было бессмысленно, нас осталось мало). На третий день мы пересекли шоссе Орша – Могилев у километрового столба 4, то есть в 4 километрах от Орши. Впереди за кустами и деревьями в километре от нас виднелись крыши деревенских хат. Командир полка остановил всех и сказал, что деревня эта на берегу Днепра. Есть мост, но он подготовлен немцами к взрыву. В деревне только небольшой заслон. Вызвал добровольцев, чтобы сесть на машины артиллерийской батареи, проскочить деревню и захватить мост. Добровольцами стали все, кто стоял перед машинами. В деревню мы проскочили на большой скорости, но, когда до моста оставалось метров 50-70, немцы взорвали его. Осколки сыпались на наши головы. Мост был деревянный, и обрушившиеся его конструкции держались на плаву. Мы, человек 25, успели по ним перебраться на правый берег и залечь под обрывом у реки. Остатки моста стало разносить течением, и кто-то на левом берегу начал как-то закреплять эти остатки. Потихоньку мы накапливали силы на правом берегу. Командир батальона приказал мне вернуться на левый берег, найти радистов артбатареи и переправить их на правый берег, чтобы наладить огонь батареи и помочь нашей атаке. Так мне пришлось еще дважды под огнем преодолеть этот мост. Мы сбили немцев у берега, началось стремительное преследование, короткие стычки и снова вперед. Под Борисовом нас посадили на машины и срочно бросили закрыть брешь – преградить путь отступающим фашистам. Прямо с машин развернулись в цепь все, включая и командира полка, и атаковали занятую немцами деревню, через которую проходила дорога, единственно возможная для отхода немцев на этом участке. В этом бою 1 июля 1944 года я получил свое четвертое ранение. Вот по итогам этих боев я и был награжден орденом Красной Звезды.
Вторым орденом Красной Звезды я был награжден в декабре 1944 года. Мы занимали оборону на территории Польши. Всего в 7 километрах впереди была Германия (Восточная Пруссия). 14 декабря 1944 года утром, еще затемно немцы обрушили на наших соседей справа (другая дивизия) огонь артиллерии и бросили в атаку разведку боем. Соседи накануне получили пополнение из молдаван, солдат необстрелянных и слабо подготовленных. Молдаване под огнем легли в траншее и не оказали сопротивления. Немцы ворвались в траншею, захватили пятерых молдаван и увели их в плен. Пройдя траншею соседей, немцы вышли на правом фланге в тыл нашей роты. Одновременно с фронта нашу роту также атаковали. С трудом мы отстояли свои позиции и с фронта, и с тыла. Мы потеряли троих убитыми и одного раненого (боюсь, что ранение в живот было смертельным). Так как это случилось на стыке двух дивизий, и в одной из них увели 5 пленных, то, как я полагаю, в штабе корпуса состоялся неприятный разбор случившегося. Из соседней дивизии под суд отдали двух офицеров. А на их несчастье я получил орден (я исполнял обязанности командира роты). Просто, я думаю, что произошло противопоставление беды соседей и нашего относительного успеха.
Орденом Отечественной войны 2 степени я был награжден в феврале 1945 года за бои в Восточной Пруссии, но получил его только в августе 1998 года, то есть спустя 54 года. Наибольшее впечатление от боев в Восточной Пруссии оставило взятие города Растенбурга, того самого, в лесу около которого находилась знаменитая Ставка Гитлера «Вольфшанце» (Волчье логово). Правда, мы никогда не знали о ней; лес, в котором располагалась Ставка, видели с расстояния 3-4 километров, но в него не заходили. Растенбург мы увидели с прилегающих холмов. Увидели, что из города вытянулась длинная колонна отступающих немцев. Наши артиллеристы развернули орудия и открыли огонь по уходящей колонне. Подошли четыре СУ-76 (самоходно-артиллерийские установки) и, как заправские тачки, ринулись в город, давя на его улицах вражеские обозы.
Мы, пехота, быстро достигли первых домов. Сопротивления здесь не было, но мы бегло осматривали каждый дом. В одном трехэтажном доме в подвале вдруг обнаружили много мирных жителей. До сих пор немцы оставляли совершенно пустые города и деревни (в домах даже сесть не на что было). И вот эта первая встреча с немецким населением оставила сильное впечатление. Мужчин в подвале не было. Два-три солдата спустились в подвал. На лицах людей ужас. Геббельсовская пропаганда так запугала их что наше появление они восприняли как конец света. Стоя у входа в подвал, я полез в карман за носовым платком. Но при этом сначала из кармана надо было вынуть гранату. И тут подвал огласил дикий нечеловеческий вой, рев, леденящий душу. Ничего подобного никогда не приходилось ни видеть, ни слышать. Я пробкой выскочил за дверь, а за мной и солдаты. Это было что-то жуткое. Улицы были труднопроходимыми. В центре на чердаке трехэтажного дома засели немецкие солдаты и обстреливали улицы. Прижимаясь к стенам домов, мы подбирались к дому, где засели фашисты. И тут из какой-то двери вынырнул старик лет 60-ти, схватился за мою шинель и с угодливостью начал расхваливать сначала шинельное сукно, а потом вообще русских. Вот эта угодливость была неприятна.
От командира батальона я получил приказ выйти с ротой на западную окраину города и там закрепиться. К вечеру нас разыскал посыльный от комбата и сообщил, что батальон остается в городе, и я с ротой должен вернуться в центр. Но там из командования не нашел никого, хотя посылал искать в разные стороны. Тогда я выбрал дом на перекрестке улиц и решил расположиться в нем. Из этого дома хорошо просматривались улицы на четыре стороны. Солдатам сказал, чтобы всех, кого встретят из нашего батальона, собирали в этот дом. На втором этаже сразу при входе обнаружил группу дрожащих немецких женщин с сумками, узлами. Я только рукой показал, что им надо уйти отсюда, как они, бросая свои вещи, в паническом страхе бросились вниз по лестнице. Вот опять мы столкнулись с запуганными до животного состояния людьми.
Два дня я оставался «хозяином» этого дома и фактически города. Ко мне обратились две польские семьи с детьми за помощью, и я их разместил в этом же доме, снабдив продуктами, которые здесь обнаружили. Привели троих немецких солдат, которые наперебой старались рассказать, что они французы из Эльзаса, что в германскую армию зачислены насильно, показывали фотографии периода службы во французской армии. Одним словом, понадобились мои скудные знания немецкого. Я должен был решать их судьбы. На их солдатских книжках я написал, что это французы, что их надо направлять на сборный пункт для пленных. Другого решения не было. В Растенбур-ге впервые увидел богадельню (так называли в свое время заведения для стариков). Брошенные всеми, они бродили. словно тени. Но помочь им я был бессилен. На третий день, наконец, отыскался штаб батальона. Нас, оказывается, оставили в городе, чтобы поддерживать какой-то порядок и очистить улицы от всего, что «накрошили» самоходки. Привлекли для этого и жителей. И снова вперед.
Четвертый орден Отечественной войны 1 степени я получил в дни празднования 40-летия Победы.
После увольнения в запас мне была выделена (в порядке отселения из закрытого военного городка) квартира в Могилеве. Так я оказался в единственном областном центре Беларуси, в котором до того не приходилось бывать. Некоторое время работал в Могилевском облсобесе, а затем семейные обстоятельства вынудили оставить работу.
Сейчас живем вдвоем с женой, тоже участницей Великой Отечественной войны, прошедшей в качестве медсестры фронтового эвакогоспиталя путь от Сталинграда через Донбасс, Крым, Западную Украину до Южной Польши. В настоящее время она инвалид первой группы с нарушением психики (следствие тяжелого инсульта). Сын умер, есть две внучки: старшая живет и работает в Мурманске, младшая – в Минске.
Подготовила к публикации Захарова Ю.М.
ФОТО
СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ
Он вернулся из боя
Полковник в отставке Юрий Петрович Полухин – веселый, неунывающий человек. Выше среднего роста, стройный не по годам, радушно пригласил пройти в просторную гостиную. Его глаза светились вниманием и заботой, как будто и не было в жизни тяжелейших испытаний, уготованных ему судьбой.
– Завтра должны прийти ребята из моей подшефной 38-й средней школы, – весело сообщил Юрий Петрович, усаживая меня на стул, – постараюсь рассказать о войне, как она запомнилась мне. Люблю детей, младшую внучку Анну с малых лет вынянчил.
И раскрыл общую тетрадь, в которой аккуратным почерком записан его фронтовой путь, начиная с 1941-го.
Родился Ю.П. Полухин 24 октября 1925 года в поселке со звонким названием Стеклянная Радица Брянского района в семье служащего. Отец, Петр Алексеевич, вскоре вместе с семьей переехал в недалекий город Дятьково, работал заведующим базой райпотребсоюза. Судьба опалила его волной репрессий в январе 1938 года. Он был арестован и реабилитирован только в 1956 году. Участник Первой мировой войны, служил ротным писарем. Их полк держал оборону возле города Сморгони. После революции 1917 года вернулся домой. Мать, Евдокия Дмитриевна, воспитывала четверых детей: двух сыновей и двух дочерей.
В семь лет Юра пошел в школу и в 1941-м окончил девять классов. Началась война. По путевке райисполкома он участвовал в строительстве оборонительного рубежа севернее Брянска вдоль реки Десна.
В ночь на 7 октября 1941 года полуразбитые части Красной Армии оставили Дятьково.
В январе 1942 года на территории Дятьковского района партизаны восстановили советскую власть, издавалась газета, работали баня, врачебный пункт, узкоколейная железная дорога, которая связывала поселки района. Партизаны провели две очереди мобилизации в армию местных жителей, кто по какой-то причине не был призван в начале войны, тех, кто бежал из плена, вырвался из окружения. Все они были переправлены через линию фронта.
Юрий стал партизаном Рогнединской партизанской бригады, ядром которой была часть разведроты 330-й стрелковой дивизии Западного фронта (минометный полк этой дивизии в июне 1944 года участвовал в освобождении г. Могилева).
Сплошной линии фронта не было: немцы находились в основном в деревнях, опорных пунктах. Между ними можно было ходить куда угодно. Обозники ездили за сеном для лошадей через линию фронта...
Состояла бригада из бывших военнослужащих, попавших в окружение. Очень много было офицеров. Поддерживалась строгая дисциплина, соблюдались советская форма одежды, знаки различия, воинские звания. Бригада действовала на стыке трех областей: Брянской, Калужской, Смоленской, имела связь с Большой землей, принимала самолеты.
При нападении на вражеский гарнизон 19 декабря 1942 года Юра Полухин получил пулевое ранение в бедро. Его вынесли из боя, сделали перевязку. Врача в это время в подразделении не было. Через трое суток прибыл врач, снял бинт – из раны хлынул гной. Врач положил Юру на стол, усадил на него верхом санитара, воткнул ножницы в рану и стал ее чистить. От такой операции без анестезии Юра искусал себе руки, лицо покрылось обильным потом. Одежда была мокрая, хоть выжимай. Ему повезло: через двое суток его втиснули в самолет-«кукурузник» и вывезли через линию фронта в полевой госпиталь, где сделали операцию и отправили в Калугу. Пролежал там юноша больше месяца.
– Когда прилетели в полевой госпиталь, – вспоминает Юрий Петрович и смеется, – мне дали кружку чая и кусок хлеба. Откусив хлеб, я спросил: «А у вас нету соленого хлеба?». Все рассмеялись. В бригаде тогда вообще не было соли. А сколько партизан погибло даже от легкого ранения из-за отсутствия медикаментов и своевременной врачебной помощи! – с горечью говорит ветеран.
После излечения молодого партизана направили на пятимесячные курсы младших лейтенантов в город Тушино под Москвой. Учеба, потом месяц стажировки в воинской части – и новоиспеченный младший лейтенант в сентябре 1943 года попадает в 349-ю дивизию 39-й армии Западного фронта в роту старшего лейтенанта Матросова.
– В роте было всего 15-20 бойцов. Меня назначили командиром взвода, хотя взводов, как таковых, не было. Было приказано взять деревню Морозовку Рославльского района Смоленской области. В деревню вошли, а немцы уже ее покинули, оставив только команду прикрытия, которая, отступая, расстреливала последние боеприпасы. Да и деревни не было – выжженная земля. Здесь меня ранило второй раз в правое плечо осколками снаряда.
А уже под Витебском 31 декабря 1943 года Полухин получил пулевое ранение в левое плечо...
...За участие в операции «Багратион» 23 июня-29 августа 1944 года по освобождению Белоруссии лейтенант Полухин был награжден орденом Красной Звезды. Их батальон проводил разведку боем, чтобы засечь огневые точки противника перед наступлением. В батальоне солдат было вполовину от штатного состава, а после атаки – еще меньше. В очередном бою разрывом немецкого снаряда Полухина контузило и засыпало землей. Хорошо, что товарищи это быстро заметили и откопали с «того света».
Много еще пришлось прошагать, пробежать, проползти, преодолеть водных преград лейтенанту Полухину.
Восточная Пруссия. Возле реки Роспуда держал оборону его взвод. В роту доставили пищу, Юрий только взял котелок – прибежал солдат и докладывает, что наши разговаривают с немцами. Он выскочил из блиндажа и видит, что на противоположном берегу реки немецкий солдат высунулся из окопа по пояс голый и поднял вверх над головой свою винтовку, потом положил ее на землю и кричит: «Рус Иван, давай разговаривать! Я тебе дам две пачки сигарет!» А наш солдат отвечает: «Твои сигареты шлехт!» А немец опять кричит: «Иван, когда придешь нах дойч, будешь любить наших фрау?» «А как же», – наш солдат отвечает...
Полухин сразу пресек разговор, но ротному об инциденте не доложил.
Через несколько дней его вызвали в штаб полка, и капитан из «Смерша» («Смерть шпионам») подробно допросил его. К этому времени разговор нашего солдата с немцем, как снежный ком, оброс слухами: якобы наши солдаты предлагали немцам две-три буханки хлеба за 52 пачки немецких сигарет. Добившись истины, капитан отпустил Полухина...
– Совершенно другой стал тогда фриц, уже думал о расплате за свои преступления, – пояснил этот эпизод ветеран.
Орден Отечественной войны II степени полковник в отставке Полухин получил в 1998 году в военкомате – через 54 года после представления к награде.
В госпитале, после четвертого ранения, Юрию пришло письмо от знакомой девушки. Она писала, что его младшую сестру Юлию немцы расстреляли за две недели до освобождения Дятькова: нашелся сукин сын, который, спасая шкуру, сказал немцам, что она помогала партизанам. Девушка сообщала, что его старшую сестру Глафиру, младшего брата Алексея и мать Евдокию Дмитриевну, которая не могла самостоятельно передвигаться, немцы положили на носилки и закинули в вагон.
До Германии родные не доехали. Их в ночь на 13 ноября 1943 года выгрузили в польском городе Падьянице, недалеко от города Лодзь, за колючую проволоку. Подогнали пожарную машину и всех окатили холодной водой: «помыли в бане». После такой «бани» мать тут же умерла. Об этом ему рассказали брат и сестра, когда в 1946 году вернулись из фашистского плена, где работали на заводе.
У Юрия Петровича был сын Валентин, служил капитаном III ранга в Мурманске, умер неожиданно от инсульта. У ветерана и его супруги Любови Васильевны – тоже ветерана войны, награжденной орденом Отечественной войны II степени, медалями «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией», – две внучки: Анна и Татьяна, правнучка Елизавета. Старшая внучка, Татьяна, живет в Мурманске, младшая, Анна, – в Минске, работает в Президентском оркестре – играет на скрипке.
Юрий Полухин награжден орденами Отечественной войны I и II степени, двумя орденами Красной Звезды и 20-ю медалями.
Проживал Юрий Петрович в г. Могилеве с женой, которая тяжело болела, с любовью ухаживал за ней. К сожалению, Юрий Полухин недавно ушел из жизни. Похоронен в Могилеве.
Искров, Л. Он вернулся из боя / Леонид Искров // Веснік Магілёва. – 2010. – 9 апреля. – С. 5.
Google Sites
Report abuse