Сакун Александра Григорьевна

«Мне только-только исполнилось 9 лет, когда в моей родной деревне громко зазвучала незнакомая речь чужеземцев, пришедших на нашу землю. Красная Армия под натиском врага отступала. Я помню, как по дороге, поднимая столбы пыли, проехало несколько танков со звездочками на башне, и остановились под вишнями на краю села. Низко, почти над крышами хат, с воем закружился немецкий самолет. Один из бойцов взял его на прицел, но командир остановил его:

– Отставить. С одним снарядом бой мы вести не можем, а деревню после нашего выстрела немцы потом уничтожат.

Красноармейцы так и не дождались в тот день боеприпасов. Деревню наводнили мотоциклы с колясками. Первые немцы, которых мы увидели, еще не вызывали у нас панического страха. Кое-кто из чужеземцев даже угощал детвору сахаром. Одни немцы уехали, на смену им пришли другие. Кое-кто из сельчан пытался завязать с ними дружбу. Жил в ту пору в деревне один человек, не любивший советскую власть. Помню, как только немцы появились в деревне, бросился он к ним:

– Пан, я одноособник, колхоз не признаю, и власть советскую не люблю! Однако вместо ожидаемых слов одобрения немец стеганул его плеткой и выругался: «Ах, ты пес! Так ты свою власть не любил, значит, ты и нашу власть любить не будешь!».

У нас с мамой была маленькая хатка на три окошка, – вспоминает А. Г. Сакун, – жили мы не богато. Мама растила меня одна, без отца. Немцы пришли и забрали даже то немногое, что у нас было. А потом и вовсе из дому выгнали. Всех жителей деревни согнали в один конец. А наши хаты заняли на постой. Наша усадьба вся была перекопана на окопы. Беженцев было очень много. Из Смоленщины, Брянщины, из других мест. Жили по пять семей в доме. Есть хотелось всегда. Когда у нас итальянцы стояли, легче жилось. Они нам говорили: «Мы не хотим воевать, нас заставляют. Не будем воевать – нас расстреляют». Кашей угощали. Ох, и вкусная каша была, до сих пор помню. Да и немцы не все были убийцами. А времена суровые были, и даже немец немцу не доверял. Был в немецкой части один врач, так он многих наших людей вылечил от тифа. Некоторые немцы предупреждали нас, когда облавы будут на детей. Война закончилась, когда мне исполнилось 13 лет».