Базанов андрей

Живой среди погибших, или город Цинтен в моей судьбе…

Я вас прашу, не зведаў хто вайны,

Прашу вас, мае дочкі і сыны,

Узяць хоць долю памяці маёй,

Каб потым ёй не зарасці травой.

А. Вярцінскі

Великая Отечественная война стала для нас историей. Наше поколение с большим интересом узнает о ней по книгам, фильмам, старым фотографиям, воспоминаниям тех, кто дожил до Победы.

Нам повезло. Рядом с нашей школой проживает Адам Филимонович Боханов, участник Великой Отечественной войны. Он часто заходит в нашу школу и рассказывает, что такое война и победа. Обо всем говорит: о живых и мертвых, потому что имеет на это право. Адам Филимонович охотно вспоминает о событиях своей жизни, особенно военного периода.

– Адам Филимонович, расскажите, как Вы узнали, что началась война.

– В 1941 году мне было 16 лет. Жили мы тогда в г. Кричеве. 22 июня был выходной день. Вдруг небо загудело. Показалось много самолетов. Мужчины, которые демобилизовались из армии, говорили, что это не наши самолеты. А в это время уже шли бои в Бресте. Так для меня началась война…

Отец и двое братьев ушли на фронт. Дома же оставались мать и младшие. Я, получается, за старшего. Уходя в военкомат, отец сказал, чтобы ехали на его родину в д. Клетки, что недалеко от Самотевич. Мы быстро собрались и на лошади поехали. А немцы вслед за нами. Едут, играют на губных гармошках. Здесь я их увидел совсем близко в первый раз… Все, мы оккупированная территория.

– Скажите, а как это жить в оккупации? Страшно?

– Знаешь, Андрей, наша деревня располагалась среди леса, в тупике. Совсем маленькая деревня. Немцы приезжали только два раза. Приказали коменданту собирать у населения картофель, морковь… А потом молодежь стали угонять на работы в Германию. Комендант д. Самотевичи составил списки нашего сельсовета. Я случайно узнал, что и моя фамилия там есть. Собрался и в д. Ветухна ушел к отцовой сестре. Молодежь угнали, я вернулся домой. Узнаю, что вновь будут отправлять в Германию подростков. Я опять убежал к тетке. И в третий раз мне удалось спастись. Бургомистр Старовойтов Евмен доложил немцам, что меня не могут застать дома, что я скрываюсь. Немец приказал расстрелять меня на глазах у матери. Я решал: идти в партизанский отряд или нет. Дома мать, трое братьев и две сестры. Ведь расстреляют семью… – у Адама Филимоновича показались слезы на глазах. – Ох, и трудное было решение, – справившись с эмоциями, ветеран продолжил рассказ: – Друг у меня был, Емельянцев Михаил, ему и сказал о том, что ухожу в партизаны, чтобы моей матери передал. Мать, когда узнала, куда я ушел, сильно переживала за меня и за младшеньких. Собрала узелки и приказала детям караулить, как только немцы покажутся на дороге – сразу в лес. (У меня от волнения перехватило дыхание.) Адам Филимонович, помолчав, продолжил:

– Так семья и жила. Деревня помогала. 74 дома… Люди набожные, – вновь на глазах Адама Филимоновича навернулись слезы. – Немцы стремительно наступали, а наши не все успевали отступать и оказывались в окружении. Одному такому «окруженцу», Косте Быстрову, мать помогала вещами и продуктами. От него я узнал, что в д. Степановка находится партизанский отряд. Подхожу к опушке леса и слышу: «Стой! Ты куда?» Я рассказал, что иду к партизанам. Вызвали Боброва Касьяна, комиссара отряда. Он допросил меня: «Кто ты? Куда? Откуда? Как нашел сюда дорогу? Кого здесь знаешь?» Я ответил на все вопросы. Какое-то время меня еще проверяли. В отряде я встретил знакомых: Зыкова Сергея и Костю Быстрова. Через неделю я принял присягу и получил оружие. Учили меня подрывной работе. В ночное время ходили на «железку». Андрей, ты слышал о рельсовой войне?... Вот я принимал участие в таких операциях… Пускали под откос эшелоны с техникой, горючим, чтобы помочь нашей армии справиться с врагом.

Адам Филимонович призадумался...

– Шло время. После Курской дуги у нас приказ: не допускать врага на железную дорогу... Ценой многих жизней не допускали...

В то время я написал небольшое стихотворение «Фашистская ось»:

Жили-были три фашиста

В белом свете,

Разожгли войну на всей планете:

Первый – Гитлер, был в Берлине,

Второй – жулик Муссолини,

Третий был в Японии Миккадо.

Партизанский отряд размещался в Чериковском районе, часто менял дислокацию, потому что фашисты не дремали и предатели были.

Когда наши войска погнали немцев, а те «драпают и слезы капают», у нас новый приказ: отступать вместе с врагом, делать засады, истреблять оккупантов. Дошли до Сожа. Нужно форсировать реку. Наш радист Юрий, москвич, прибежал и сообщил, что партизанский отряд соединился с регулярными войсками. Нас, не достигших 18 лет, отправили в д. Каничи. Через трое суток выдали документы и отправили домой. До особого распоряжения.

Город Костюковичи освободили.

– Вы попали домой. А что же дальше? Ведь война не закончилась?

– Мне исполнилось 18 лет, и в конце 1943 года пришла повестка. Оказался я в Смоленской области, где должен был обучаться шесть месяцев, но через три месяца был уже на фронте. В Кенигсберге получил легкое ранение в мягкие ткани минометным осколком. В санчасти извлекли его, перебинтовали, и я догнал свою часть. Гумбиннен...Истенбург... Дошли до Цинтена. Всю жизнь я связан с этим городом… Тяжелое ранение, сквозное проникающее правой половины грудной клетки. Лежу, крови много потерял. Мой III-й Белорусский фронт ушел вперед, а подобрали меня санитары I Прибалтийского. Ночью собрали трупы, меня нигде нет... Мать получила четвертое извещение о смерти (до того на мужа и двух сыновей), в котором говорилось, что на северной окраине г. Цинтена, на высоте 12 метров, захоронен ваш сын, Боханов Адам Филимонович... Там и сейчас две могилы есть. В одной четыре тысячи солдат захоронено, а во второй – две тысячи... Мать справила поминки...

Я боялся пошевелиться.

– Я оказался в г. Двинске, – неспешно продолжил Адам Филимонович. – Здесь, в этой крепости, много было раненых. Сделали операцию. Пришел в себя, написал домой о ранении, о том, что жив. Подлечили и выписали в выздоравливающую команду. Сначала попал в Ригу, а затем в освобожденный Кенигсберг. Здесь я встретил Победу.

– И сразу домой?

– А вот домой, Андрюша, я попал только через 5 лет. Мы ремонтировали дома, расчищали города, восстанавливали страну после военной разрухи.

Демобилизовался и прибыл в военкомат. Предъявил служебную книжку, а мне выдали военный билет. Потребовал, чтобы меня вычеркнули из списков погибших. Военком напротив моей фамилии поставил вопросительный знак, потому что иногда есть полные совпадения фамилии, имени и отчества...

Прошло более 20 лет. По делу зашел в военкомат. И что ты думаешь? В документах так и остался стоять вопросительный знак...

Прошло 50 лет, а знак вопроса так и остался рядом с моей фамилией. Я обратился в редакцию газеты – вышла статья «Живой среди погибших 50-летней давности». А совсем недавно мой внук нашел в интернете мемориал в г. Цинтене, где похоронен... я, Боханов Адам Филимонович. Обращался в разные инстанции, чтобы удалили запись. Зачем же это? Я же живой...

На груди у ветерана множество наград. И ноют старые раны. И болит душа. Так болит, что рассказ не единожды прерывался. Слезы спазмом сдавливали горло сильного человека, Адама Филимоновича Боханова, ветерана Великой Отечественной войны, а также и у меня, его слушателя.

Не так просто заживает память о войне...