Зайцев Яков Николаевич

Курсанты Минской школы милиции НКВД в боях за Могилев

Я был курсантом Минской школы милиции им. Фрунзе. Наша школа находилась на ул. Долгобродской у самого трамвайного парка.

22 июня 1941 г. в воскресенье у каждого из нас были свои планы и веселое настроение – думали об увольнительных. В 12 часов дня, когда по радио было объявлено, что на нашу страну вероломно напала Германия, в школе была объявлена боевая тревога.

Перед нами была поставлена задача – находиться на казарменном положении, объявлено, что в школе создается истребительный батальон по борьбе с немецким десантом.

На второй день, 23 июня, мы уже вели бои с десантом противника, который был выброшен в разных местах пригорода Минска. К тому же все они были одеты в форму советских чекистов, милиции и красноармейскую. Вот была задача – пойди, разберись, где наш, а где чужой.

Однако чутье и оперативность курсантов помогало быстро распознать диверсантов, их вылавливали группами, одиночками, а тех, кто не сдавался, уничтожали.

23 июня 1941 года был массированный налет на Минск. Я насчитал около сотни самолетов и далее сбился со счета. Я не успел укрыться и стал на окраине города под молодым тополем. Простоял всю бомбежку совсем недалеко от здания нашей школы. На моих глазах рухнуло здание нашей школы­-общежития и столовой. От пыли и дыма ничего невозможно было видеть.

Бомбардировка Минска продолжалась и днем и ночью, город горел. Началась массовая эвакуация: везли раненых, престарелых, больных, маленьких детей, шел пеший людской поток, маршрут был один – Могилев. Шоссе Минск – Могилев было забито отступающими с западных областей красноармейцами, обозами, автомашинами. В одном потоке двигались армия и мирные жители города Минска. Не видно было, где начало и конец этой колонны. Днем и ночью над головами людей на бреющем полете летали немецкие самолеты, расстреливая беженцев из пулеметов. На дороге можно было видеть убитых, в основном гибли мирные жители, которые двигались с семьями, стариками, детьми. На дороге лежали разбитые автомашины, несгораемые денежные кассы, пачками лежали деньги, но никто к ним не прикасался. Люди шли полураздетые, босые, голодные. Такой неимоверный ужас длился до самой Березины. На реке Березина наши войска готовили оборонительные рубежи, тракторы-­тягачи разворачивали гаубицы к бою. А в это время через главный мост в лесу шла переправа наших войск. Мост через Березину находился под сильной бомбежкой вражеской авиации.

Наша школа по пути от Минска до Березины вела непрерывные бои с десантом, который пристраивался к отступающим нашим войскам. При обороне или на привале диверсанты убивали наших солдат, создавая панику окружения. Хочу описать характерный эпизод. Заняв оборону на реке Березина, мы, курсанты, зашли в местную столовую. В буфете стояла большая очередь, в основном красноармейцы и младшие командиры. В этот момент появился в форме командира нашей армии старший лейтенант и пытался пройти без очереди к буфету. Стоявшие рядом красноармейцы не пропустили его. Тогда этот «командир» ударил одного и попытался вытащить из кобуры пистолет. Наши курсанты, стоявшие рядом с этим «командиром», тут же схватили его и обезоружили. Когда начали обыскивать, то увидели, что нательное белье у него немецкого производства. Пока мы возились с задержанным, из столовой выбежали около 10 человек и скрылись на кладбище. Через несколько минут появились вражеские бомбардировщики и начали бомбить переправу. И вдруг с кладбища в сторону переправы полетела сигнальная ракета. Мы догадались, зачем из столовой убежало 10 человек, когда задержали их главного. Курсанты в обход слева зашли в тыл к кладбищу, но диверсанты нас заметили и открыли огонь. Все же мы их обезвредили: часть убили, часть взяли в плен. На допросе диверсанты вели себя нагло и заявили, что скоро будут в Москве.

Бои на Березине шли примерно трое-­четверо суток. Потом курсантам был дан приказ двигаться к Могилеву. В последних числах июня 1941 года мы, уже обстрелянные и потерявшие своих товарищей, прибыли в Могилев. В городе наша школа вместе с другими оперативными группами вела патрулирование и борьбу с немецким десантом. Счет дням был потерян. Мы выполняли одно задание за другим.

Во второй половине июля наша школа влилась в состав батальона ополченцев под командованием капитана милиции Владимирова.

Нас отвезли на новый рубеж – это была сосновая, с большими деревьями, опушка леса. У нас не было солдатских лопат, чем бы мы могли вырыть окопы. Это очень затрудняло. Впереди нашей обороны был луг, за лугом деревня. Когда совсем рассвело, стал хороший кругозор, и мы заметили, что в деревне, в 300 метрах находится противник. Справа от нас занимала оборону войсковая часть. Но недолго длилась тишина, нас открыла вражеская артиллерия, и началось. Артобстрел длился долго, там, где был лес, остались одни пни. Артиллерию сменила авиация. В этот же день мы отбили несколько атак противника.

Высок был боевой дух ополченцев, никто не хотел верить, что Могилев будет захвачен фашистами. Но кольцо вражеского окружения сжималось, истекали последние силы бессмертного батальона ополченцев под командованием капитана Владимирова. Ряды героев редели.

На исходе был июль 1941 года. Горело все, что могло гореть. Слабело сопротивление врагу. Оставались раненые, контуженые. Кончались боеприпасы. Я тоже был контужен, но оставался в строю. Повторно меня контузило сильно, и я был доставлен в госпиталь, а спустя сутки фашисты заняли город. С трудом удалось вырваться из Могилева.

Много раз пытался перейти линию фронта, но безуспешно. Двигался лесом, голодный, измученный. Ночевать в деревни не заходил, боялся, что могут выдать немцам. Трудно было сознавать, что нахожусь на оккупированной территории, но это было так. После неудачных попыток перейти линию фронта, я взял направление на Мозырь – Ельск, где проживали мои родные. Только к началу сентября добрался до них. Для меня война продолжалась, теперь уже в партизанском отряде.

пос. В-Казанка Красноярского края, 1971 г.