Дерибо Прасковья Иосифовна

Милосердие сквозь смерть и жестокость

Я, Дерибо Прасковья Иосифовна, родилась в 1897 году в д. Лупово Ушачского района Витебской области. Отец был крестьянин­бедняк, имел три десятины земли. Семья состояла из 10 человек. Я окончила 3 класса сельской школы. С пятнадцати лет стала работать по найму у разных людей.

С 1927 года пошла работать почтальоном в Ушачах. В 1940 году переехала в Могилев. Работала в почтовом отделении авторемзавода.

После оккупации фашистами Могилева, в город стали поступать десятки тысяч военнопленных. Их направляли в лагерь на аэродром. Могилевчане шли к аэродрому в надежде найти родных. Я тоже пошла искать брата. То, что я увидела в лагере военнопленных, не поддается описанию. Я одинокая, семьи у меня не было и нет. Я решила посвятить свою жизнь этим несчастным страдальцам. Одевшись в черное и назвавшись монашкой, я стала ходить по квартирам, домам и собирать продукты и все, что давали для раненых и военнопленных. Человек я религиозных убеждений, а поэтому сразу же обратилась к священникам и народу с просьбой помочь нашим военнопленным. Народ отзывался на призыв, и каждый праздник мне приносили, кто что мог. Приносили хлеб, яички, ложки, кружки, ветошь для перевязки ран, деньги и т.д. Собирать продукты мне помогали те могилевчане, которых удалось уговорить на это.

Люди часто менялись, не все могли выносить эту тяжелую и опасную работу. Все собранные продукты обрабатывались у меня на квартире и у семи моих помощников, после чего я везла их в лагерь и госпиталь военнопленных. В областной больнице я познакомилась с сестрой-хозяйкой тов. Петровой. Она помогала перевозить продукты в лагерь и снабжала меня пропусками. Петрова вместе с подпольщицей Карпинской отпечатали в немецкой типографии 2500 молитвенников, которые я продавала с помощью священников и церковных старост по 50 рублей за один. За вырученные деньги мы покупали на базаре хлеб, картошку, муку.

Я ходила по закусочным и столовым, покупала много обедов за наличный расчет и сразу же увозила в лагерь в ведрах и кадушках. Везде были свои люди, все сочувствовали и давали все, что можно было достать. На складах мне давали пудами соль, ящиками горчицу и все эти продукты я оформляла документами на больницу. На маслозаводе мне давали молоко, творог, сыворотку. На пункте, где отправляли в Германию яйца, наши девочки давали мне по корзине яиц.

В больнице мне предоставляли подводы, на которых я возила продукты в лагерь. Особенно часто подводы давала мне ветеринарная больница.

Подпольщица Петрова учила меня, как надо использовать один пропуск несколько раз. Чтобы иметь пропуск постоянно, я вступила в организацию Красного Креста, или, как она тогда называлась – «Самопомощь». Это давало мне легальное право заниматься сбором продуктов. Так я работала в период всей оккупации до прихода Красной Армии. Обслуживала по очереди три госпиталя.

1959 г.

Я Вам обязан жизнью

Здравствуйте, дорогая тетя Паша. Вам пишет Кривущенко Юрий Георгиевич, или, как Вы меня называли – Юра. Вот уже прошло 15 лет, как я уехал из Могилева. Очень жаль, что у меня не было Вашего адреса, и я не мог Вам написать. Ведь я, как и многие другие военнопленные, Вам обязан жизнью. Сейчас меня в Москве разыскал Ярыгин, бывший партизан, и сообщил мне Ваш адрес. Я очень рад, что Вы живы и здоровы. Но я был очень поражен, что у Вас возникают трудности с оформлением пенсии. Ведь товарищи из собеса должны понимать, какое высокое патриотическое дело Вы делали в период немецкой оккупации, помогая нам, больным и раненым военнопленным, продуктами и медикаментами. Как можно забыть штабеля трупов, которые лежали перед нашими бараками на аэродроме в лагере военнопленных. И Вы в такое время, когда немцы сознательно морили нас голодом, не боялись нам протянуть руку помощи.

Только человек, который перенес все ужасы немецкого плена, многомесячного, дикого голода и болезней, мог бы понять, как ценны нам были куски хлеба, которые Вы приносили. А ведь главное, что у людей возникала надежда на спасение.

Дорогая Прасковья Иосифовна, я на всю жизнь останусь Вам благодарен за то, что Вы мне помогли пробраться в больницу, а затем уйти в партизанский отряд.

Мы ведь от Вас узнавали, что поблизости около Могилева есть партизаны.

Когда Вы помогали нам уходить в партизанский отряд, то рисковали жизнью, но выполняли свой патриотический долг. Вы шли на это. Спасибо Вам!

Я сейчас работаю архитектором в Министерстве обороны. Я безгранично рад, что опять смог с Вами поговорить.

г. Москва, 12 мая 1959 г.

Она брала в руку икону и, как монахиня, входила в лагерь

Я служил начальником аптеки 1079­го стрелкового полка. 21­го октября 1941 года, возле села Тарутино, и, находясь при тяжелораненых бойцах, попал в плен. Так я оказался в Рославле, затем в Кричеве, а потом в Могилеве.

Здесь, в Луполовском лагере военнопленных царила ужасающая смертность. Ежедневно зарывали в ямы по 400­500 человек. У ослабленных забирали часы, ценную одежду, а после смерти вынимали изо рта золотые зубы и коронки. В большинстве больные военнопленные умирали от голода.

Помню, как под видом монахини в лагерь приходила П.И. Дерибо. Она приносила продукты, собранные для нас у местного населения, а также предметы личного обихода: нитки, иглы, бумагу, карандаши и лекарства. Немцы не допускали в лагерь прихожан церкви, но Дерибо находила возможность помогать нам. Она брала в руку икону и, как убежденная монахиня, входила в лагерь исповедовать военнопленных для «отпущения грехов перед смертью». Мы из окна госпиталя спускали бечевку, на конце которой был привязан котелок, и она вкладывала туда продукты и все принесенное для нас. Часто и ее саму втаскивали в окно госпиталя, а затем выпускали в лагерь для проведения работы среди военнопленных. Это проделывалось по разрешению начальника госпиталя. Проходя мимо пленных, она говорила: «Скоро­-скоро увидимся со своими».

г.п. Белыничи, Могилевская обл., 1959 г.

Я ел монашкин хлеб

16 августа 1941 года, будучи бойцом 107­-го полка 28-­го стрелкового корпуса, я был тяжело ранен и попал в плен. В плену русские врачи ампутировали мне ногу. Я был в госпитале для военнопленных сначала в Кричеве, потом попал в Могилев. В Могилеве госпиталь находился в здании культпросветучилища. Паек был голодный. Где было можно, мы подбирали картофельные очистки и, в консервной банке сварив их, ели. Таким образом мы даже съели и одну крысу.

7 января 1942 года, в день религиозного праздника Рождества, в палату, где я лежал, вошла невысокая женщина в черном одеянии, которую называли монашкой. Она нам, раненым, раздала праздничное угощение: по куску хлеба, по нескольку вареных картофелин и по блюдечку квашеной капусты.

Этого я никогда не забуду.

г. Могилев, 14 марта 1966 г.