БОЛЬШАЯ ИГРА
РУКОПИСИ НЕ ГОРЯТ
Галактический Ковчег. Рукописи не горят
Избранное из темы.
Михаил Просперо Дуэт поэтов Лара Фай-Родис
***
Играем в бисер меж времён на стыке
Наук и изощрённости искусств,
Мы с Мерлином встречаемся на пике,
И жизнь – на кон, отчаянно рискнув,
Охотно
Тасуем карты виденных уже галактик,
Деля окружности их на сакральность *пи*,
Находим точки первозданных арктик,
И оси вечности - несущие столпы
В полотнах,
Где жизнь земная - крылья над свечою,
Свеча сгорит, растаяв тенью вслед,
Один дымок, спиралькою кручёной
Уйдёт от бед, зажжёт на небе свет
В полётах...
И что тут ложно или, может, странно,
И что – мечта, сплетающая явь,
Покрыто мраком касталийской тайны,
Для продолженья предстоящих глав,
По нотам
Живёт роман, где демоны блефуют,
На мир порочный нагоняют страх,
Зато любовь безропотно страхуют,
И домик наш с плющом на небесах...
Кто там??
Лара Фай-Родис
Приглашаем неравнодушных к творчеству М.А.Булгакова в нашу тему
РУКОПИСИ НЕ ГОРЯТ
***
Сегодня вечер силы.
Черный ворон - он взял сонный город.
Закружил смерч.
И свечи ночи зажигает Воланд.
Станет боль любовью.
Это стоит свеч.
Ритму сердца Маргариты твоё сердце говорит ли?
- "я здесь"
Где-то рядом с тьмой сражаясь, взглядом мир преображая
- "аз есмь"
А над рекой кричит
черный ворон - станет страх позором,
вспыхнет мести меч.
На нас с тобой глядит туча-Воланд.
Дождь надеждой полон.
Это стоит свеч.
Масть черна, но ты же Мастер. Ночь нежна, гори на счастье!
- "я здесь"
Мы с тобой опять не знаем, что надежды не сгорают
- "аз есмь"
И пусть мы стали лет на сто старше,
но, у Патриарших,
старость сбросим с плеч
И будем пить вино с черным хлебом.
Слушать плач неба.
Это стоит свеч.
К возвращенью дерзкой пары вспыхнет ночь любви пожаром!
- я здесь
Ритму сердца Маргариты твоё сердце говорит ли?
- "аз есмь".
Просперо
Михаил Просперо
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ МАРГАРИТЫ НИКОЛАЕВНЫ
е ...ЕСЛИ ТЕБЕ НУЖЕН ДРУГ ,
пусть это будет большая белая собака по имени Джонатан Джеремия.
Ты устал, распростер свои ржавые крылья над тобой черный железный ангел.
Ты устал быть Вороном, ворующим неведомое, и пойманным, и наказанным тем (всего-навсего!), что в твой разинутый клюв бьет мутная тугая струя нечисти, подобно тому, как в обратной съемке струя грязной дождевой воды изо рта химеры водосточной на шпиле громадного католического храма —
но — наоборот, вовнутрь!— и разница эта очень ощутима, и, чтоб не захлебнуться, ты все шире разеваешь свой клюв, но горло уже не в состоянии пропустить взбесившийся поток, тебя заливает, затягивает, — и держит тебя на поверхности болота только слабая тонкая перепонка между пальцами вороньей лапки.
Но — хватит об этом, потому что ты давно вышел из оранжевого теплого дома и бредешь медлительно через мрак и изморось нудного северного дождя, спотыкаясь о корни, о поваленный ветрами сухостой — и городок далеко уже позади, за спиной где-то.
И вот ты уже на месте. На Лысой Горе. В самой высокой точке посреди блюдца окрестности.
И ты прислоняешься спиной к косо-поваленному стволу недоупавшего сухостоя, рука ползет по скрюченной по-старушечьи коже-древесине, холодной мокрой снаружи и сухой теплой внутри и снизу, где не достает мокрая морось; ладонь охватывает теплый сучковатый спокойный ствол — дождь.
Ждешь. Ты — ученик Слуги. И непонятны тебе её прихоти и забавы, а уж страшные в своей ирреальности деяния дона. . .— но ведь приоткрыл же он тебе нечто, хотя и не возжелал взять в ученики — ученика — ха! кого? — собственного взбалмошного?
Ты не доверился любви к нему детей и собак, так жди же один теперь — но, вдыхая, как прежде, упругую силу встречного ветра!
Тиш-ше. . .— он уже здесь? И, действительно — в грудь твою голую уткнулся знакомый мокрый нос, и большая кудлатая голова трется сырой шерстью о живот твой — он здесь! — но ты понимаешь вдруг, что пес забежал явно мимоходом, ему — «извинитенедовас-с...»
А — куда?.. Ах, к Маргарите Николаевне, на день рождения... да? — а меня вот не приглашали, но...
Но спросить уже не у кого — только белое пятнышко мерцает еле-еле где-то над серединой дымчато-сонного озера Ханто...
И тебе хочется идти за ним, взлететь, и
потому что за спиной ночь, а там
там должен же где-то
начинаться
ДЕНЬ?
плюс музыка Матиа Базар
Михаил Порядин
Группа "Матиа Базар" -1983г. Римские каникулы / Matia Bazar - Vacanze Romane
ДЕНЬ этот в маленьком, увитом плющом домике из замшелого красного кирпича, начинался как обычно.
Маргарита Николаевна стремительной легкокрылой птичкой порхала по комнатке, доводя до идеального блеска и без того замечательный порядок, тихохонько, чтоб не потревожить Мастера, работавшего в огромном старом кресле над громоздким хрупколистым фолиантом, напевая себе под нос нечто, напоминающее апрельскую капель и июльское утро одновременно.
Вот она приостановилась посреди комнаты, скептически подбоченилась — надо ли? — и, по-матадорски взмахнув полотенцем, легонько толкнула пальчиком тяжелые створки, свинцовые переплеты стрельчатого окна. Полотенце пробежалось по мелким слюдяным окошечкам, в которых тотчас же с неправдоподобной яркостью заплясало белоснежное кипение вишневого сада.
Маргарита радостно засмеялась, любуясь отражением расцветающей девятнадцатилетней красавицы, но, тотчас же прикрыла губы ладошкой, оглянулась, и кинулась к следующему окну, металлический переплет которого был настолько раскален воспаленным приморским солнцем, что, казалось — открой это окно — и по комнате прокатится иссушающее дыхание черного самума, но она-то знала, что волны ласковой средиземноморской «талассы» играют свои делъфиньи игры почти возле самого фундамента из тяжелых круглых валунов, поэтому смело развела створки обеими руками и замерла, закрыв глаза, вливая теплое прикосновение солнца всей кожей, глубоко вдыхая крутые горько-соленые запахи полосы прибоя.
Возле третьего окна Маргарита капризно выпятила нижнюю губу, прикусила ее, зябко повела плечами — но все же высунулась почти до пояса в зыбкий серый туман и, быстро смахнув прилипший к слюдяному стеклышку корявый черно-бурый лист, нырнула обратно в комнату. За четвертым, заиндевелым окошком, в этот час была ночь — а кто ж ночью протирает окна? — поэтому Маргарита только вытаяла посреди белых джунглей на стекле глазок, чтоб взглянуть на скучно стынущую среди волнистых туч луну. Она прильнула к глазку, и — ! -- тут уж от громкого возгласа изумления удержаться ей не удалось: луна кипела!
Мастер встревожено поднял голову в своем кресле, но спрашивать ему ничего не пришлось — в дверь постучали, потом послышался смех сдавленный и шум какой-то возни, веселый такой шум
— наконец дверь открылась, и на пороге возник во всем блеске потертого кургузого клетчатого костюмчика — господин переводчик с иностранных языков Коровьев-Фагот! Он сделал шаг в комнату и туг же упал, споткнувшись об выкатившийся у него из-под ног черный шерстяной клубок. Клубок развернулся посреди комнаты в обыкновенного черного кота. Кот чихнул и церемонно вытер лапою усы.
— Будьте здоровы, Бегемот! — кинулась с радостным смехом к гостям Маргарита.
— Ну, вот, так и завсегда. . .— обиженно забурчал клетчатый, шаря по полу в поисках упавшего на ковер пенсне. — Просил же я Мессира посылать к дамам одного толстого Бегемотища...
— Ой, что вы, дорогой Фагот! Я так рада вас видеть, — запротестовала Маргарита Николаевна, стала коленками на ковер и протянула Коровьеву пенсне.
— Вы, королева, передо мной, на коленах?..— изумленно-испуганно запричитал тот.
— Па-азволь-тэ прэдложит тэбэ руку! — церемониальным шагом подошел к ней Бегемот, но уже не кот, а стройный кавказец в полуопереточном обмундировании «грузинского князя.
— Ах! — томно опустила ресницы Маргарита и, прикоснувшись к расшитой серебром перчатке, легко вскочила на ноги. — Какими ветрами к нам, князь, простите?..
— Бек де Мот! — звякнул шпорами восточный красавец, упал на одно колено и припал усищами к ручке дамы.
— Вот-вот... Чики-чирики, а дело, завсегда, мне одному... — продолжал бубнить Коровьев, охлопывая карманы тощего пиджачка. — Бумажка-от, записка-то — где-кось она? Опять за подкладку завалилась, што ли?
— добрый день, господин Коровьев, день добрый! — радушно произнес Мастер и, успокаивающе добавил:
— Если не особо существенно Вы своими словами...
— Нет! Существенно! — вскричал Фагот. Наконец вытащил из кармана мятый засаленный листок календаря с красной датой и, торжествуя, поднял его над головой: — Вот! С ДЕВЯТНАЦАТИЛЕТИЕМ Вас, значится, Маргарита Николаевна, и всех благ! Фу... Индо, взопрел...
- Ах «сэтгот комильфо» Фахотс, прэ нон, трэз нонсэнс! С бухты-барахты — а где же суприс? — с французско-замоскворецким изяществом разочарованно протянул Бек де Мот.
— Стол накроем в саду! — захлопала в ладоши Маргарита и выпорхнула за дверь. — Мастер, Мастер! Нет — вы только взгляните — что за чудо!
— летел из сада ее восторженный голосок.
- САМ прибудут...— значительно сообщил на ухо Мастеру господин Фагот,
И грянул пир!
Просперо.
Продолжение следует.
Тебе, Просперо.
Есть ангелы, чьё назначенье – оберег,
С призваньем – вдохновенье будоражить,
Когда ты веришь: Бог - стратег,
Твой ангел –
тактик –
у любви на страже.
И твой талант тогда неоспорим,
Всепроникающ, устремлённый к выси,
Поскольку чист ребёнок, что внутри,
И пламя сердца очищает мысли.
Просперо -
Моцарт,
что ни говори...
Лара Фай-Родис
...и грянул пир:
Невидимый оркестр вспенил лепестки цветущих вишен, сумасшедшей прелести вино заискрилось в высоких хрустальных фужерах, почерневшие доски дубового стола заскрипели под тяжестью лебедей и павлинов, устриц и кокосов, винограда и ананасов — да стоит ли перечислять все, что можно увидеть на столе у силы, тем более— нечистой?
Один только перечень сыров, да не наименований сортов, а стран-производителей этого продукта занял бы больше времени, чем потребовалось гостям и хозяину, дабы подойти к столу, за которым уже восседал Воланд.
Азазелло широко осклабился за его спиной,
Гелла хлопотала, поудобнее устраивая на деревянной скамеечке больную ногу Повелителя Тьмы,
— Любезнейшая госпожа Маргарита Николаевна! — сусальным петушком пропел Коровьев.
Все встали, взяли бокалы. Маргарита, возбужденно дыша, как бы случайно, мимоходом, прижалась к плечу Мастера.
— Э-ус... от имени и по поручению кхс.. .— Коровьев поперхнулся и отпил глоток вина.
Волаид шевельнул бровью удивленно.
Раздался звон бьющегося хрусталя и гомерический хохот Бегемота, показывающего пальцем на прислоненный к стулу фагот, возникший на том месте, где только что стоял г-н Коровьев.
— Позвольте Бегемоту, Мессир? —изогнулась над столом лебединой шеей Гелла.
Воланд кивнул, с некоторым еще раздражением, и Гелла слегка укоротив шею, свысока оглядела стол и плавно наклонила голову:
— Просим вас, Беге мот...
— Самая прекрасная обезьяна, — сказал Гераклит, — безобразна по сравнению с родом людей.
Самая прекрасная женщина — это говорю я, Бегемот! — не подлежит и сравнению с Вами, виновницей нашего сегодняшнего торжества! Виват абсолютной Красоте Вечной Юности! Виват!! Виват!!!
Гости заулыбались, Маргарита Николаевна порозовела от смущения, Мастер поклонился и поднес к губам вино, но из-под стола раздалось, словно кто-то скреб ногтем по фаготу:
— Виват Непреходящему Абсолюту... Виват вовремя умершему, дабы открыть дорогу беспредельному росту своего внутреннего «эго» — будь то красота души, или тела!
Воланд хмыкнул. За столом появился Коровьев. Все выпили.
— Благодарю, я так рада...— Маргарита запнулась и беспомощно повернулась к Мастеру, повела рукой неопределенно — и он пришел на помощь:
— Господа наши, дорогие гости, благодарим вас за этот неожиданный праздник, который, будь он даже традиционным, вряд ли доставил бы нам с Маргаритой меньшее, большее ли — наслаждение...— Мастер понимал, что говорит что-то не то, что звучит его спич вроде как «дорогие хозяева, а не надоели ли вам гости?» — но... И тут Бегемот, сглаживая возникшую шероховатость, заорал:
«Мессир! Какова идея — традиционное девятнадцатилетние Маргариты Николаевны!?» —
однако никто даже не улыбнулся....
***
Мысли капризные, бисерных ниточек вязи,
Тонких и нежных сплетений диктуют узор,
Новый сюжет увлекательной линией дразнит.
Дальше Ковчег унесёт на вселенский простор.
Пылью веков осыпается мрак предрассудков,
Вой тормозов, потерявших опорную твердь.
Мастер иллюзий и фея Моргана – в раскрутке
Двух вдохновений звенящих сердец тэт-а-тэт.
Непредсказуемы гении, все – суматошны,
Страстно-грешны, неуверенны, в чём-то слабы,
Судьи строги, меркантильны и очень дотошны,
Для чудаков есть у них и кресты, и столбы.
Чёткими чётками щёлкают счёты мгновений,
Время стекает песочною пылью в века…
Жрица танцует бессмертие развоплощений…
И Маргарита находит опять чудака…
Лара Фай-Родис.
ворон ворует время неверия
даже ему неведомое
просто на запах нечто чуя
черным глазом глядит на меня
а не в черное око кувшина
прочным клювом изящно и четко
попадает в спящее семя секунды
М.Просперо
— однако никто даже не улыбнулся.
Тем не менее, Мастер благодарно взглянул на Бегемота и, слегка склонив голову в направлении Воланда, смял речь следующим образом: — Как вам будет угодно, Господа, всегда рады. А по дополнению господина Коровьева — оно справедливо, спасибо... Виват!
Воланд благосклонно кивнул, и все выпили и разбили бокалы оземь, и зашумели, заплескали вновь шампанским, заугощались закусками. Коровьев и Азазелло набросившись на главное украшение стола - торт с павлином - наперебой предлагая имениннице лучшие кусочки, но хитрый кот Бегемот и тут успел:
— Вы позволите, Мастер? — галантно осведомился он и, словно грациозная птица взмахнула черным крылом его бурки и белым крылом воздушного шлейфа Маргаригы, под томительную венскую мелодию.
— Не свежо ли Вашей ноге здесь, Мессир? — озабоченно спросила Гелла. — Может быть, соизволите послать к Абадонне, за квартой свежей крови?
— Нет. Мы пройдем с Мастером к камину, и там я подарю ему свой подарок. Если не ошибаюсь, дорогой Мастер, "Игру в бисер" придумали на Земле несколько позже Вашего отбытия сюда?
— Вы, разумеется, никогда не ошибаетесь, — поднялся Мастер из-за стола вслед за Воландом. Они шли, а черно-белая птица пролетала перед ними, упоенно кружась. И Маргарита хохотала, а Бек Бегемот, топорща, в неимоверно ужасной гримасе, восточные усы, надрывно декламировал:
«орет продюсер, пирог уписывая: вы просто дуся! Ваш лоб — как бисерный! А вам известно, чем пахнет бисер? Самоубийством, самоубийством...»
Мастер предложил Воланду свое кресло у камина, а сам хотел присесть на скамеечку Маргариты, но под руками услужливого Азазелло скамеечка выросла в тяжелый резной палисандровый трон. В камине затрещали березовые чурки.
— Итак — «Игра в бисер«, — сказал Воланд. — Игровое поле — Вечносгь, распростертая во Вселенной. Фишки — девять Муз с Философией во главе, а также все прочие известные вам проявления Пронизывающего все сущности и сути, все помыслы и идеи. Правила? — всего одно: Гармония. Цель — Катарсис. Я намеренно изъясняюсь в терминологии древних греков — любимой вашей ступени детства человеческого сообщества**.
— Я начинаю догадываться, Мессир! Как Гераклит Темный, я могу играть сочетаниями, образующими «целое и нецелое, сходящееся и расходящееся, созвучие и разногласие, из всего одно и из одного — все».
— Полагаю нашу Игру начатой, — усмехнулся Воланд.
— Да, если угодно. И, добавлю, что «расходящееся сходится и из различных образуется прекраснейшая гармония, но все возникает через борьбу».
Авторская ремарка: Здесь и далее я вынужден опустить имена авторов цитат-фишек этой любопытной игры — к сожалению, книга академика А. Ф. Лосева, подарившая мне эти крупицы древнегреческой мысли — сгорела в 1988 году, 28 октября. Там же осталась и книга К. Бальмонта «Костры мирового разума» и др. Рукописи не горят — но авторы порой, да...
— Не сомневаюсь, что вы преднамеренно ошиблись, цитируя Аристотеля. Ведь не зря сказал Ипполит: «Скрытая гармония сильнее явной».
— Да... Демокрит полагает, что скрытая гармония сильнее... То есть, нет, не так! Что «гений счастливее жалкого искусства — и он исключает здравомыслящих из Геликона...», — грустно сказал Мастер.
— «Прекрасна надлежащая мера во всем", - заметил Воланд.
— .. .«часто я слышал, что никто не может быть хорошим поэтом (говорят, что это сказано в сочинениях Демокрита и Платона), без душевного огня и без некоторого вдохновения, своего рода — безумия...»
— . . .»если перейдешь меру, то самое приятное станет неприятным...»
— "Человек — есть мера вещей существующих, что они существуют, и несуществующих — что они не существуют...»!
— . . .«у кого есть ум, для того мерою слушаний и рассуждений является целая жизнь".
— Простите, Мессир! Но кто же из земных философов имел в запасе не жизнь, а эту проклятую бесконечную Вечность?! — вырвалось у Мастера.
— «И - », — торжествующе загремел Воланд, — «этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал ни один бог и никакой человек, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим!» И все рождено Великою Матерью ТЬМЫ !!!
Мастер порывисто, быстро, скользнул взглядом по подбородку Князя Тьмы и, зажав рот ладонью, уставился в камин.
Воланд не торопил его.
...соизмеримы с глубиной реки
далеких звезд на плесах огоньки
соизмерима с красным на закате
струна течения на перекате
стрелы терпения натянутая тень
из ночи в день
из неба в твердь
из жизни в смерть....
— *Кто горел — того — не по-дож-жёшь...», — провыл под окном Бегемот, бренча на гитаре среди «веселящейся молодежи».
— Наташа! Наташа! — закричала, захлопала в ладоши Маргарита.
Действительно, в саду появилась ведьмработница Наташа, но уже не верхом на хряке, а, правя целой тройкой этих неблагородных животных, причем коренной был во всем "хилтоннс-диор», правый пристяжной — в "пума-адидас", а левый — вообще в какой-то причудливой сбруе, разукрашенной пластмассовым и металлическими бляхами с черепами, молниями, пауками и малоприличными надписями на английском языке.
Подруги расцеловались. Наташа преподнесла с поклоном Маргарите большую коробку, перевязанную розовой ленточкой, предупредила:
— Осторожно, тяжелая...
— Ах! - вскричала Маргарита. Конечно же, это были журналы мод, каталоги супермаркетов и прочая, прочая, прочая...— Какая прелесть! Какая прелесть...
— Теперь говорят шарм», — поправила ее Наташа.
— А самый модный возраст? — спросила Маргарита, приглядываясь к облику подруги с некоторым удивлением: «Парижсюр шарм и свекольная раскраска?..»
— «Девочка сегодня в баре, девочке пятнадцать лет», — снова забренчал на гитаре Бегемот, приглашая всех пить и танцевать, "гудеть и отрываться".
— Сейчас, сейчас! — ой! — откуда это? —
Наташа достала из коробки букет отвратительных желтых цветов, мокрых, земных...
— Дай сюда! — резко вывихнув ведьмработнице руку перехватил букет Коровьев, встряхнул. Выпала бумажная трубочка. Он развернул ее, прочел, сидя на корточках, протянул снизу, медовенько лромолвивши: — Это никак вам, хозяюшка, письмецо...
Маргарита пробежала глазами записку, нахмурилась, скомкала ее в кулачок: принужденно улыбнулась гостям:
— Странная прихоть. Фрида просит, чтобы ей опять подавали платок. Мессир! — повернулась она к окну.
— Я, право, ничего не понимаю — она отказывается от вашего милосердия... Нет, право
— Странно — платок! Какой-то самосадизм, мазохизм... Это что — тоже сейчас в моде? — повернулась она к Наташе.
— Мадам! Чес-слово, я даже не в курсе, кто такая есть эта Фрида! — испуганно замахала руками та, делая заученно-честные глаза, как прежде в домработницах по случаю неприятностей с хозяйской мелочью.
— Это тот самый платок, — улыбнулся Коровьев доверительно, погладил Наташу по руке и вдруг сильно сдавил ей ладонь, дернув на себя, — тот самый платок, которым наша Фрида удавила своего байстрючонка...
И вытянулся во фрунт перед окном:
— Мессир! Позвольте нам с Азазеллой быстренько мухой слетать! Мы подадим ей — раскопаем и подадим — трупик дитятка — ха-ха... — и попятился Фагот от окна.
По саду прокатилась удушающая волна серного ангидрида. Голые деревья протянули черные обрубки рук к свинцовому небу.
— С кем приходится работать..— железом по стеклу резанул голос Воланда. — Гелла — глобус!
Все гуськом потянулись в дом, только Наташа бочком отступила к своему свинячьему экипажу и тихо испарилась.
— С кем приходится работать..— железом по стеклу резанул голос Воланда. — Гелла, — глобус!
Все гуськом потянулись в дом, только Наташа бочком отступила к своему свинячьему экипажу и тихо испарилась.
Глобус медленно вращался перед Воландом. Багровые сполохи войны то тут, то там озаряли его серые бока, словно засиженные металлическими мухами.
В некоторых местах цвели бархатные черные маки, излучали мертвое сине-зеленое сияние.
Азазелло завистливо защелкал языком, его жёлтые клыки прямо на глазах выдвигались из нижней челюсти. Казалось — сейчас с клыков закапает слюна.
— Мушек стало меньше, Мессир, — заметил Бегемот.
Воланд ткнул тростью в подставку. Глобус остановился, и из облачного тумана возникли дымчатые очки Абадонны и его пробковый плантаторский шлем.
— Что происходит, Абадонна? Почему уменьшилось количество мушек? — сухо спросил Воланд.
— Мессир! Есть мизерный демонтаж устаревших установок, не более того. Но, обратите внимание — они вышли в околоземное пространство.
— Скоро рои металлических шершней загудят вокруг этого переспелого яблочка.
Они бредят «звездными войнами», грезят часом, когда железные звезды посыплются с черных небес. Должен отметить также, что оставшегося после демонтажа ядерного потенциала вполне хватит на десяток таких планетишек.
— Хорошо, хорошо, достаточно...— пожевал губами Воланд и равнодушно спросил: — а что там поделывает моя освобожденная Фрида?
— Ищет лесок, в котором закопала когда-то дитя. Не беспокойтесь. На том месте сегодня — колодец для пятидесятимегатонной межконтинентальной »мушки».
— Благодарю вас за информацию, Абадонна. Работайте, работайте, любезнейший. И побольше фантазии. Планетарный взрыв — это мы уже видали с Фаэтоном — подготовьте более оригинальную версию. Конец связи. — Воланд отнял трость от подставки, глобус вновь завертелся, уменьшаясь в размерах и, чем мельче он становился, тем заметнее было роенье над ним реденького облачка металлических «мушек». — Учитесь, Коровьев — сухо бросил Воланд, поглаживая трость.
— А то — «дать ей платок, да еще и трупик» — детские игрушки. Нет! Она сама выбрала нож моего милосердия, и оборвана связующая паутинка, и теперь так будет вечно и бесконечно, и не только в час, когда самоубийцы восходят на мосты!
Настроение Главного Гостя явно улучшилось. Деревья в саду зашевелили ветвями, словно усталый пианист пальцами, под чуть слышимый перезвон лопающихся от сока почек.
— Продолжим игру, Мастер! –
***
Привередливо время над веером снов…
Живописец прощально лессирует дали,
Припивая по капле печали вино,
И пульсаром вращает сердечко мандалы…
Поскользнулась на боли…
Очнулась, –
Жива!
С удивлением смотришь на шрамы от кисти:
Эпилог?
Или –
Первая это глава –
Где молитвенный шёпот любви –
бескорыстен?
Поверяя себя силой Скарлетт и Фай,
Между Фата-Морганой и храброй Алисой,
Воскресаешь от шёпота: –
«не угасай!»
Растревоженным пульсом биения мысли:
Радость жизни Матисса – простая, как хлеб!
И везенье, и счастье, –
в обнимку с печалью,
Возвращаются вместе напомнить тебе, –
Начинается завтра, –
и смерть, и начало.
Лара Фай-Родис
Снова сажусь за игру и не знаю, низаю ли бисер
Или рассыпался он, как обычно, в неловких руках
Не потому, что в миру нет святых Пифагоровых чисел
А потому, что на капельку золота тонна песка.
М.Порядин
— Продолжим игру, Мастер!
- "Кто хочет в произведениях своих облететь мир, должен долго оставаться в своей комнате; и кто хочет жить в памяти потомства должен, как бы умерев для себя самого, покрываться потом и дрожать не раз.. Это крылья, на которых писания людей взлетают к небу...»
Маргарита подала Мастеру его черную шапочку с вышитой буквой »М». Он благодарно улыбнулся ей, но не надел шапочку, а держал ее в руке, смиренно отвечая:
— ....я не нахожу удивительным, что воображение причиняет горячку и даже смерть тем, кто дает ему волю и поощряет его».
— Позвольте и мне? — улыбнулась лучезарно Маргарита, — »...чем больше заполняется наша душа, тем вместительнее она становится, и...»
И тут Мастер вскричал:
— довольно игры! Мы проиграли, Мессир... Отпустите нас туда, на Землю... Пусть мы не умерли для себя, а только для других, но ведь для них-то, этих самых чужих, соседей по коммунистической коммуналке, жил я и писал, оказывается, свою книгу о пятом прокураторе Иудеи!
Воланд улыбнулся леденяще-ласково:
— Милейший.. .— процедил он, и в воздухе запахло новой волной гнева. — Добрейший Мастер... Вы — "лакомка", опять хотите стать "травоядным»? Дабы предотвратить недопонимание близкими, - сообщу открыто даже — да! — вашу Книгу там уже читают, ибо многое и многое из вашего времени уже в прошлом, но не обольщайтесь: нет, и не будет ни времени, ни человека, желающего слушать ваши речи.
Выпейте лучше со мной в честь вечно несвоевременной и бесполезной правды - да вы просто ничего не разглядели на глобусе!
Напомню вам прекрасные строки древнего индийского поэта: "Гуляй спокойно, о благочестивый! Ведь свирепый лев, засевший среди лиан на берегу реки Годавари, растерзал сегодня эту злую собаку!»
— да, я знаю...— Мастер взял в руки лежавшую на столике у камина старинную книгу. — Вы бьете меня тем, что я с восторгом читал сегодня, перед вашим визитом: (читает)
—"Три льва пришли к отшельнику. Он сказал каждому: Ты только что умертвил путника, спешившего к семье».
— Ты похитил единственную овцу у слепой».
— »Ты уничтожил коня у вестника важного». -
— Можете, львы, стать людьми. Наденьте страшную гриву и начните войну. Не удивляйтесь, что люди окажутся более жестокими, чем вы.
- Х—м, "насмешки вечные над львами, над орлами, — засмеялся Воланд. — "Почему вы не прочли описанное выше? Потому что там не львы, а мелкие мыши? Будьте любезны...
- …мыши приблизились к отшельнику, привлеченные его недвижностью, - читал Мастер, и яркая краска пылала на его щеках. — Он сказал каждой из них: «Ты поселилась в муке, хотя ее хватит на весь род твой. Но от этого ты не стала добрее. Ты избрала местожительство в книгах и перегрызла немало их, но не стала образованнее. Ты поместилась среди священных предметов, но не стала возвышеннее. «Право, мыши, вы можете стать людьми, Как люди вы посрамляете данные сокровища«.
— Напрасно ваше смущение, Мастер, эка красна девица, — улыбался Воланд. - Это — не о вас, улетевших из царства пирующих крыс на облаке багрового огня, чтобы —?
«...прилепиться к чужому храму...», — прочел Мастер и тихо закрыл книгу.
Все молчали.
Праздник был безнадежно испорчен. И тут, как нельзя некстати, раздался грохот в каминной трубе, посыпалась сажа, покрыв пушистой кучей пылающие поленья, сверху на куче лежала коньячная бутылка, она зашевелилась, забулькала, куча встряхнулась и завыла голосом самого пьяного из всех черных котов в мире:
— Мессир, я виноват, я испортил вам сюрприз...— Бегемот рыдал, растирая по морде потеки светлой сажи.— Я...хрю...я проболтался очаровательнейшей Марго об увеселительной прогулке, завершающей программу ее дня Рождения...
— Коней и ладью, — сказал Воланд.
И вот уже Всадники Ночи летят над бездонным омутом Вселенной.
Чуть поодаль плывет ладья из зеленовато-лунной латуни, скользит по гребню стремительного космического течения. На носу ладьи стоят Мастер и Маргарита. Скорость потока нарастает. Цвет его из черного переходит в пепельно-кровавый. Бурунный след ладьи подобен морозному рисунку на рубиновом стекле, только свет идет изнутри рисунка, а само стекло плотиое-зыбкое-окутывающее, и какие-то жадные, гибкие конусы — наподобие земных вулканов — только уже полупрозрачные и — кратерами вниз, тянутся к ладье серыми раструбами.
Вдруг призраки мира восьми измерений исчезли. Разом оборвалось в груди ощущение стремительного полета, словно путники попали в глаз бури — это ладья вслед за всадниками нырнула в один из смерчей-конусов и зависла над огромным деревом, безлистым, с голыми темно-коричневыми ветвями. Точнее — над кроной дерева, ибо мощный ствол его уходил куда-то вдаль, словно терялся в других измерениях пространства-времени-и... чего-то еще, чему имени нет на языках земля.
Желтая капля на одной из веточек дерева оказалась небольшой теплой звездочкой, а смутное облачко вокруг нее — демоном. Демон парил, широко раскинув крылья, правое — черное и левое — белое. Неподвижно — летел, к плечу прижимал альт и тихо водил по нему смычком. Мелодия, светлая и гармоничная, бурлила изнутри какой-то тревогой.
Ладья проскользнула сквозь туман над темным крылом и повисла в беспредельности за спиной демона, над спиной и в то же время — в тени крыла. И стало видно, что сердце демона это маленький пульсирующий бело-голубой шарик, а крылья на самом деле более сродни хвосту кометы, головой которой и был этот, родной Мастеру и Маргарите, шарик.
— дальше — ни шагу ! — раздался слева прерывистый от сдерживаемого гнева голос.
Это Левий Матвей стоял лицом к Всадникам Ночи, раскинув руки, словно прижавшись спиною к невидимой стеклянной стене.
в туманах легко расшибаются лбы
и звёзды легко создаются в туманностях
свивая в галактики вечные странности
танцуя
чтоб хаосом больше не быть
— Дальше — ни шагу! —
раздался слева прерывистый от сдерживаемого гнева голос. Это Левий Матвей стоял лицом к Всадникам Ночи, раскинув руки, словно прижавшись спиною к невидимой стеклянной стене.
Мастер спрыгнул с ладьи, подал руку Маргарите, и они подошли и остановились у незримой черты, рядом со свитою Воланда.
— Не трясись, старый выхолощенный схоласт! — насмешливо процедил Черный Герольд (и не было в этом высоком голосе шутовских интонаций нахального Кота — холод и изящество шпаги, покалывающей плечо простолюдина!) — Ты же знаешь, кто перед тобою. Он — помнят о них
— что же ты?..
— Мы хотим увидеть Землю, — сказал Мастер Левию.
— Что хотите увидать вы, зрячие слепцы, не живые и не мертвые, не холодные и не горячие? Что хочешь увидеть ты — якобы мужчина, и ты — якобы женщина? — Левий смотрел под ноги Мастеру, словно выискивал место: куда плюнуть!
Имеющий уши да услышит: легче верблюду пролезть в игольное ушко, нежели послушникуТьмы войти в царство Света!
- Что ты городишь, рыцарь чужого ножа? Через час пробьет Время Тьмы, и ты, плешивый верблюд, сочтешь и игольное ушко достойным укрытием во спасение свое! - зазвенел голос Черного Герольда, и конь под ним заплясал нетерпеливо, и свита Воланда длинными закатными тенями нависла над малыми тремя фигурками, и смех сатанинский загрохотал.
— Имеющий сердце да откроет его...— тихо произнесла Маргарита. — Но почему же нельзя хоть одним глазком на белый свет... хоть разок — не через желтый глаз электрической ночи?.. даждь нам днесь.. .— неслышно прошелестели ее слова, словно тяжелые капли упали на пыльную дорогу, Левий, не веря ушам своим, вскинул на нее испепеляющие очи!
Но и святое пламя тонет в глазах женщины? так или иначе? — но он трижды осенил себя крестом и отступил, и словно рассек хлебным ножом крест-накрест пустоту перед собою: "Иди! смотри! если увидишь.. .
***
Да. Интересно: всё, совсем, как встарь.
Как будто вглубь веков за душу тянет тина.
Сто лет назад война смела огнём алтарь,
Рвала пороги, строя лагеря и гильотины.
Из жизни в жизнь – проклятая война.
Земля пришла, увы, опять не раем.
Удвоим ставки. Всё, что мы теряем, –
Лишь хмель любви. Допьём его до дна.
И всё. Покой. И – не сходить с ума
За них, святых, - распятых, убиенных,
За те, в печах сожжённые тома,
Что дома там давным-давно нетленны.
Печаль твоя, поверь мне, – не вина.
То божий промысел вершины испытаний.
Уже тропинка лунная видна:
Там май, гроза и грань иных скитаний…
А на Земле останется янтарь,
Быть может, камедь, – болью и слезами.
Из них со счастьем чётки нанизали
Мы, обновив разрушенный алтарь.
Лара Фай-Родис. 2014г
Иди! смотри! если увидишь.. .
Крылья демона сблизились, словно сложились в туманно-серый параболоид, где по черному краю шмыгали знакомые темные личности —
вот и домработница Наташа проскакала на своей свинячьей тройке — но Мастер и Маргарита ее не заметили, так как напряженно всматривались в клубящееся и барахтающееся во глубине туманной ленты:
вот, словно на проявляющейся фотобумаге всплыл силуэт восьмилапого дракона — и по мере проявления — стало видно, что это в шею огромного ящера-диплодка впился саблезубый тиранозавр,
и сам он гибнет под тяжестью рухнувшей на него безвольной туши;
а вот неандерталец колотит каменным топором по черепу надвигающейся на него крупной полуобезьяны — и вот — смутные тени, смугные тени...
Тень Каина рвет волосы и посылает главу пеплом над трупом Авеля, и с плачем вытаскивает свой нож из груди брата, и аккуратно заворачивает в платочек нужную в хозяйстве вещь, - живым - живое.
Незаметно для себя Мастер и Маргарита, словно на нитях в руках Левия Матвея, опускались все ниже, ближе к потоку. Стало слышно отдельные слова даже обрывки фраз.
Сухощавый индус в зеленой чалме говорил молодому человеку с пожелтевшим от лихорадки лицом:
«.. возможно, тогда вы не вошли бы в историю Искандером Великим Двурогим, но, кто ведает? — вошли бы в число безвестных посетителей Шамбалы?..»
Лукавый китаец поучал круглолицего монгола: - «Тот, кто способен убить человека не
моргнув глазом, может в Оно Мгновение стать Буддой. Он знает и действует в одно и то же время, прячется, как будто стоит на виду, для него каждое событие — высшая истина..»
Маргарита зажала уши руками, но, вспомнив, очевидно о третьем за спиной, снова вцепилась побелевшими пальцами в плечо Мастера, и, не моргая, вглядывалась в кровавые лужи цирков Нерона, в костры православных и еретиков и колы с вопящими правоверными и детьми Магомета, бледные серо-зеленые лики узников гнилых ям и каменных мешков, в толпы колющих-режущих-насилующих-грабящих.
А на горизонте вырисовывались, медленно приближаясь, геометрически красивые параллелепипеды, украшенные коллонадой дымящихся труб, и жирный дым клубился зеркальным отображением Реки Забвения, и было понятно, почему плотный поток входит туда (поток людей? — Маргарите даже почудилось — шаркают, вытираются о половичок, тысячи ног!) — а оттуда не выходит никто и ничто, только дым.
И в одном из окон Маргарита заметила человека с вдохновенным лицом Сальери (в белом халате), который играл на клавиатуре пульта управления этой машиной-фабрикой, другой же стоя спиной к окну, видно было только туго натянутую на плечах серебристо-черную униформу, равнодушным даитесовским голосом диктовал какие-то цифры... -
— Куда же вы? Вот, здесь ваше время, — сухо молвил Левий Матвей, указав перстом на точку в потоке -
небольшую фигурку величественного усача в белом мундире генералиссимуса. Чуть поодаль, склонив голову к правому плечу, идет тонкогубый человек с печальными глазами доброй собаки, слушает и поглядывает под ноги: как бы не ступить ногою в черную тень Вождя, который учит, весомо и сурово:
"Мы позволим напомнить господину либеральному барину о народе, которому мы дали подлинный демократизм, как сознательный, так и вынужденный. Мы знали, что крестьяне не пойдут бороться за социализм, что их можно и нужно заставлять бороться за социализм, применяя методы принуждения. А как же иначе? Оглянитесь в истоки истории — где они, деяния пророков-гуманистов? В умелых лапах палачей, обращающих философскую школу в секту! Мы не дойдем до такой крайности, благодаря подлинному внутрипартийному демократизму - сознательному — из которого врастет сознание слабых, не входящих в твердый союз единомышленников...»
- Да вы трубочку-то — зажгите... табачок специальный, ."Герцеговина Флор", по листику собранный, — по ветру впустую летит— не жалко ли? .ведь труд народный, женских рук." ---- усмехался тонкогубый.
К Левию Матвею подбежал огромный карнаухий пес. За ошейником виднелась записка. Левий достал ее, развернул, прочел, поцеловал и подал на ладони текстом вверх: "Княже Тьмы! Отпусти пожелавших Пути. И да идут пусть прочь из обители покоя, если им сладко горе людское, если заместо видений чудесных движимы жаждою болей телесных. И дойдут пусть. Если смогут." Вместо подписи стоял маленький крестик, какие раньше ставили неграмотные.
— Дорогу идущему, — перекрестился Левий Матвей.
— Порознь! Мое условие — порознь, — каркнул голос Воланда.
- А не проще ли отказаться, оставить все как есть? Зачем испытывать реальность какими-то неоформленными возможностями? Это же не приказ, но вот необдуманное действие, поймите...— улыбаясь, увещевал медовый Коровьев.
Мастер — решаясь — взглянул в глаза Маргариты, и просил этим взглядом прощения у нее. За все, что должно будет с ней произойти.
— Боже, родной! Я не смогу без тебя! — вскричала она и, оттолкнув протянутые к ней руки, первой бросилась В СЕРЫЙ ПОТОК...
— Дорогу идущему, — перекрестился Левий Матвей.
— Порознь! Мое условие — порознь, — ещё раз каркнул голос Воланда.
М. Порядин
МП
***
Мне снился сон - два ангела
Как два горящих факела
Просили за обиженных
Я слушал их недвИжимо:
"Души твоей сокровища
Опутали чудовища
Очей твоих видения
Покрыли наваждения
А ты молчишь, не борешься
Лишь Господу помолишься
Чтоб дал тебе прощение
Ведь страшно очищение..."
А я поспорил, кажется.
А мне ведь не в чем каяться!
А мне прощенье надо ли?
А я вписался в гады ли?
Я не иду с толпой!
А ангелы заплакали
И дождь пошел слепой
Просперо
Любовь и смерть
Что - мы?
Вот хруст костей... вот молния сознанья
перед чертою тьмы...
И - перехлест страданья...
З.Н.Гиппиус
*******************************************
Любовь и смерть
нам ранят душу с детства,
свивая тесно связи бездны с высью…
Внимает миру раненое сердце,
и женщина сквозь тьму глядит глазами рыси…
Во тьме, –
за мной, махина плещет мерно, –
последний неусыпный вечный страж,
Теперь, как пёс у ног, единственно мне верный,
печаль моя, и роковая легкомысленная блажь.
Поток времён
и – сонмы духа неимущих…
Меж них, огнями факелов, как звёзды ночи, –
творцы миров, цивилизаций всех грядущих,
И Бах - над всеми, очищающий огонь пророчит…
***
Мой музыкант негромких слов
Учитель робкого ребенка
о чем, о чем лепечет тонко
среди серебряных снегов
чей колокольчик ручейков?
Мы повзрослели невзначай
так из лесу выходят в поле
а ты все окликаешь с болью
и отвечай, не отвечай -
соль по щекам, снег по плечам
Ребенок сердца моего
болит, а вымолвить не может
молитвой сонною тревожит
а не расскажет ничего
ребенок, только и всего
И путь молитвы в тишину
посмею ли теперь нарушить?
я просто отпускаю душу
как напряженную струну
в благословенную страну
я не заплачу, я усну
Там будет стол, там будет кров
там не одни на белом свете
сердец рождественские дети
среди рябиновых костров
на музыку негромких слов
Просперо
***
Проклятье жить в эпоху перемен
И выживать в войне переворотов,
Когда идеи терпят дерзкий крен,
И суд у стенки – лёгкая работа….
Бог есть Любовь? Неужто семь колен
Пройдёт, пока раскается хоть кто-то?!
Был Воланд справедливей во сто крат,
Когда раздел ханжей, шутя, на сцене.
Невежество бессмысленно карать:
Ему из крови море по колено.
Бог есть любовь!? Он снова был распят
Не в первый раз, и, точно, не в последний.
Случайно выживший Провидец этих лет,
Витая мысленно легко в тысячелетьях,
Скрывая код пророческих примет,
В сатиру спрячет тайну в междометьях.
Бог есть любовь! – вовеки не сгореть!
Не вышибить нагайками и плетью.
Он помнил нас, он видел нашу даль
И верил в дни прочтения секрета,
В единстве Тьмы и Света утверждал:
Бог есть любовь! От Фауста и Гретхен!
Бессмысленна кровавая вражда!
Но кто ж теперь печалится об этом?!
Л.Ф.РОДИС.16.11.2011
Была молитва сердца, коротка...
***
Созидание есть молитва сердца. Посев есть потребность духа.
Если усомниться и заранее огорчиться всеми опасностями,
возможными для будущего урожая, то ведь это будет не жизнь, но горчайшее непотребство.
Если сломить дух невероятием завершения строения, то ведь это будет отступление в одичание.
И творцу, и кормчему, и строителю незнакома боязнь.
Не окрепнут основы в страхе и трепете.
Семя мало, но уже имеет в себе весь запас роста и цветения, и благоухания.
Семя даст и следующие семена.
Сеятель не боится сеять; строитель не страшится созидать,
лишь бы сердце знало неотложную нужность пашни и строения.
Н.К.Рерих . Строитель. 3 июля 1935 г. Наран Обо.
***
Была молитва сердца коротка.
Так молча смотрят дети и не просят.
Так молча меч лежит в моих руках.
Так молча август в дом приводит осень.
Была молитва сердца, - как родник.
Так каждый год весна снег пробивает.
Так каждый говорлив Твой ученик.
Так каждый смелый неотложность знает.
Была молитва сердца о себе.
Так надо прежде, чем за мир молиться.
Так надо подсказать своей судьбе.
Так надо жить и верить научиться.
Была молитва сердца о любви.
Так вечером в ручей венки бросают.
И Бог увидел и благословил.
И в твердый мир душа идет босая.
Михаил Порядин 28.06.2012 07:40
Повиновением весны -
Сирень морских сетей туманов.
И снова поверху волны
Житейский плотик мой упрямый.
И жизнь свою, теперь -
ничью,
Я не кляну, как неудачу.
Под крестик –
Новую свечу,
И дней огарки –
ей на сдачу…
И пусть мой плот опять несёт
На скалы
чуждых убеждений,
И недосказанное всё
Погибнет на полях сражений
Развоплощения мечты
С уздой
реальностей
печальных,
Когда бумажные цветы -
свежей и ярче обручальных...
Лара Фай-Родис
***
Баллада ангельского сада –
Сквозь пламя воландова бала!
...Так звездочка в рассвете алом
Глядит подснежниковым взглядом.
Так первоцвет любви нежданно
Украсил зимний сад за речкой,
Так открывается дар речи
Балладой легкой и желанной
Кристаллом солнечного бала…
...Но ночи были так нежны
И красный праздник сатаны
Прекрасен!
Зло на зло восстало!
И мы сквозь дымный переход
Идем,
И крашеное пламя
Ручной змеёй ползёт за нами,
Везёт в зубах дозревший плод.
Из ада тоже был
Исход!
И вот опять открылась нам:
Прохладно-синяя весна;
Земля ждет в полусне
Восход.
Пусть будет теплым бриз ночной
Пусть утолит твои печали,
В ладошках девочку качая,
Неспящий ангел за спиной.
Забудь душевные разлады!
Учись читать по облакам,
Где пишет белая рука
Балладу ангельского сада!
Михаил Просперо
***
Опять весна даётся нам
И полнолуний майских цепи…
Гроза - на жизнь, что так нелепа, –
Привычка старая к балам…
А нам-то хочется тепла…
Пусть, и в грозу – любить и верить!
Но бьют копытом кони в двери,
Трещат тугие удила
За то, что не творили зла,
Но, видя зло, его терпели…
Пройдёт ли стороной гроза?
И кто же мы на самом деле?
Лучами обнимая, свет,
Прикосновеньем к сердцу солнца
Пронзая тело, в душу льётся,
А тени под ногами нет…
Куда сбежала эта тень,
Тебя преследуя годами?
Я –
Ева с солнышком-Адамом!
Да здравствует весенний день!
И бисер - россыпью
с колен -
Фамильное колье Морганы…
Лара Фай-Родис
Неотвратимо, до отвращения,
Скрип приближался земного вращения;
Плач в коммуналке чужого ребенка;
Ночь на каталке в реанимации;
Зеркало, как неживая иконка
Тысячи тЕней реинкарнации;
Мантра растерянного метронома:
Мы снова - дома?
Необъяснимо, до зависания,
Мрак приближался, тень - за сиянием.
Так на стекле проявлялась картинка -
Помнишь? Тебе накануне приснилось
Детское имя больницы "Тропинка",
Где его сердце остановилось…
Бисер рассыпанных капелек грома -
Мы - снова – дома.
Невыразимо, до отрезвления,
Срок приближался движенья в прозрение;
Маленький гром прошептал: "Маргарита"...
Снова есть боль и есть стук гулкой грудью;
Чувствую кожей, в больнице обритой,
Мы снова - люди!
Мантра растерянного метронома:
Мы - снова – дома.
Михаил Просперо
.
***
Бисер рассыпанных капелек грома
и на песке – ноты дождя
вальсом выводят давний знакомый
ритм сумасшедший, к жизни будя...
Волны барашками – в берег искомый,
ищут былые следы...
Пеной кудрявятся, радуясь, - дома!!!
Их обнимают дожди….
Ветер апрельский тропкой укромной
С берега катится вниз….
Он, как и тучи над городом, дома -
Божий каприз.
Мантра растерянного метронома –
Ритмом мелодий огня:
Мы, - почему же -
Гостями, не дома, -
в жизнь, словно в сон, заходя?..
Лара Фай-Родис
Когда любовь последним чудом
Нас возвращает в эту жизнь
Когда мне могут предложить
Рябиновые витражи
Где я цветком осенним буду
Где будет хруст листвы ночной
Так громок в полуночном парке
Когда мне холодно и жарко
И эта огненная арка
Опять сомкнулась надо мной
Где всё равно - какая эра
Чем увлечён квартирный быт
Что телевизор говорит
Чу! - колокольчиком звенит
Души окрепшей Miserere....
Михаил Просперо
***
Люцифер-Каину: Первородный
Сын первого из смертных! Твой удел
Жить во грехе и скорби, но Эдемом
Покажутся тебе твои несчастья
В сравненье с тем, что ты узнаешь вскоре,
А то, что ты узнаешь, будет раем
В сравненье с тем, что испытать должны
Твои сыны... Но нам пора на землю.
Джордж Гордон Байрон(1788-1824)г. Мистерия «Каин» 1821г
****************************************************
ЛЛ
С тех пор, как смерть пугает наши души,
Господь пустил процесс на самотёк?
Людишки, под себя Планету руша,
Играют в Смерть. Неумолим сей рок?
И все виновные, - с времён Гипербореи?
Или ещё до них смертельно стало жить?
Когда и Высший разум вне материй
Не смог Гармонии надёжной предложить….
Земной эксперимент - Ад, начатый с Адама?
Страх смерти – разрушительная страсть?
И Ева, пренебрегшая заветными словами,
В земном кРаю вручила Смерти власть?
Даря цветенье жизни поколеньям
Полуживотных, в самомнении - богов,
Меж двух порогов – время искупления
Уже накопленных родительских грехов.
Как снежный ком для дремлющей лавины,
Запретный плод, что к знанию влечёт,
Источник гибельный и первая причина,
Что Мир сквозь пальцы, как песок, течёт….
Мы все – потомки Каина? И – что же?
Он ведал то, что смерть, всего - порог…
Он каялся. И мы раскаемся, быть может…
Но путь раскаянья и труден, и жесток.
**********************************
Ева: Пусть
Горящими мечами херувимов
Преследуем он будет дни и ночи!
Пусть все плоды земные превратятся
В его устах во прах и пепел - змеи
Устелют все пути его, - листву,
Где он главу усталую преклонит,
Усеют скорпионы! Пусть он грезит
Во сне своею жертвой, наяву -
Зрит лишь одно - зловещий образ Смерти!
Джордж Гордон Байрон(1788-1824)г. Мистерия «Каин» 1821г
*******************************************
И только тот, кто одолеть сумеет страх
пред краткостью земного обретения
пути ОТТУДА и ТУДА, не сгинет в прах,
Узнав Раскаянье, Свободу и Великое Прощение.
Лара Фай-Родис
МП
Как уходят из ада?
Как будто из быта в разводе?
Или как из-под кайфа в похмелье тяжелой больной головы?
Молодильного яда
Эффекты так быстро проходят
И уже красоты моей, Мастер, не видите Вы?
Мы уже не на ты?
Мы уже, мой любезнейший друг
Целованием рук обозначили холод прощения иконописный?
Вечер, ветер, мосты
Над рекою разлук пары поднятых рук
Странный звук... тихий плач возвещением ныне, и стыне, и присно
Мы не можем просить.
Мы всегда никогда и сейчас почему же?
Кто умеет молиться тем легче, чем гордость имеюще и...
У кого бы спросить
Кто даёт ощущенье единственно мужа?
Кто в награду за веру даёт ощущенье разбитой любви?
Как уходят из ада?
Как в ночь босиком по разбитой дороге?
Как на стол хирургическим никелем ярко слепящий до радужной тьмы?
Как сказать это надо ? -
Мольбу об еще не отысканном Боге
У которого всё,
кроме страха отказа
в ответе на просьбу
которую
сможем ли
всё-таки
высказать
мы?
По осколкам зеркал
Над могилами тех,
Кто погибнуть был просто не вправе,
Над разрушенным домом, в который захлопнута дверь,
Над страной – сиротой,
Что из матери мачехой станет,
В уши шепчет Иов: я же верил, и ты – просто верь.
Ты вернулась сюда,
Потому что ты жаждала жизни,
Ты искала любви, так не сетуй на карму теперь;
Ты опять – на Земле
И на полюшке судьбенном выжни,
Пот со лба оботри и в себя, в свои силы поверь.
Снова - в ночь босиком
По угольям снесённых пожарищ
Ты, с сухими глазами в дыму беспросветных потерь,
По осколкам зеркал
Ты пред небом нагая предстанешь
И потянешься ввысь, и услышишь оттуда: - Ты верь...
Если ты – Маргарита,
То силы твои - колдовские,
Испытанья пройдёшь и получишь сторицей без мер,
То, что ищешь, найдёшь,
Ты изменишь законы людские,
Их научишь любить.. Верь, пожалуйста, помни и верь...
Лара Фай-Родис
М.П.
Miserere mei Deus, secundum magnam misericordiam Tuam.
Помилуй, Боже, взрослое дитя
Я слышу, как шаги Твои хрустят
И утром чистым о Тебе я мыслю
Спасенье осенью хрустит на мерзлых листьях
Не знаю, был ли я в любви зачат
Об этом, Господи, пожизненно молчат
И лишь Тебя спросить могу - любим ли истинно?
Спасенье осенью хрустит на мерзлых листьях
Дождинки пахнут синим зверобоем
Грудным Иссопом сила тело моет
И сладок иней на рябинке красной кисти
Спасенье осенью хрустит на мерзлых листьях
О, дай мне радость Духа Твоего!
О, дай мне милость Сердца Твоего!
И Волею Твоей верну я к Чистоте Твоей нечистых
Спасенье осенью хрустит на мерзлых листьях
Я помню, Ты не любишь жертв сожженья
Но мой костер - иное возношенье
И догорает рукопись моих телесно сладких мыслей
Спасенье осенью
ГОРИТ
на мерзлых листьях
Помилуй, Боже, всё, что здесь ничтоже...
***
***
Душа под осень - загнанным зверьком.
Она меж будущим и прошлым скачет
От корвалола и до кофе с коньяком,
Ловя в дороге повседневную удачу.
Опять придёт безжалостный рассвет
И осень ослепительная щедро
Штрихами жаркими везде напишет
«нет!!!»
Кому нужны потрёпанные перья?!
Ещё нарядная осенней красотой,
Захочешь раствориться в синей дымке.
Уйти, исчезнуть, слиться с пустотой,
Найти свои уделы счастья-невидимки…
Ну, пусть, - не счастья. Волю и покой
От горькой участи заигранной пластинки…
***
Но что считать удачей, что , отнюдь -
Лукавый дар, за жизни день, в награду?
Корабль в тумане криком ищет путь
Как человек, идущий в дыме ада
Нет, этот дым, что стелется землей
Всего лишь горький вкус осенних листьев.
Нет, этот яда вкус совсем не злой
Он лишь в подходе, в ощущеньях, в мыслях
Не лечит ни коньяк, ни корвалол.
Ни голову, ни сердце не обманешь...
...нет, правда! - встречный взгляд меня нашёл!
О, странный трепет, что так душу тянешь?
Обман, конечно, а не чудеса.
Моложе быть бы, хоть наполовину...
...и укусила красная лиса
И виноград стал сразу соком винным
Михаил Просперо
***
Пока мы познаём любовь земную,
Душа проходит рай и ад...
В аду теряет райский взгляд,
И обретает дух ведуний.....
И снова, возвращая в Сад,
Нас дух бросает в полнолунья,
Не опасаясь всех преград...
Желаньем движимы подспудным...
И этим мукам каждый - рад,
Пока живём мы в мире лунном,
Любовь- царица из наград
Божественных, и не подсудна...
Нам за неё бы – жизнь отдать,
Потом из космоса вернуться,
Опять любить, опять - страдать,
И снова душами сомкнуться,
Став совершенней во сто крат….
Лара Фай-Родис
Наверно, это было б слишком просто
Жить вечно. Но стареет даже мрамор.
И это ощущаешь очень остро
Когда в метро уступит место дама.
Когда вдруг понимаешь, что улыбка -
Знак милосердья. Но - не интереса.
Что это - суть системная ошибка
И даже мерседес не стоит мессы.
Когда на самом деле стал мудрее
И этим привлекаешь. Не иначе.
...но вот душа никак не постареет.
И как дитя без ласки тихо плачет.
Наверно, это будет суть жестоко.
Я путаю управу и упряжку.
...лиса коснулась, да случайно, током!
Нет, просто танец. Но немного страшно.
Пружиной тело сжалось в этом ритме.
И я ведущий каждого движенья
И Время, наш Великий Инквизитор
Благословляет на самосожженье...
Михаил Просперо
***
Ах, милый Мерлин, с Вами мы – века…
И Вы со мной пытаетесь лукавить…
Степенный вид в личине старика
От сути огненной лишь глупых отвлекает.
Огнебо!
Мне привычна Ваша ипостась.
И нам миры, рука - с рукою, строить.
И если в дружбе верной я клялась,
То не затем, чтоб оказаться под пятою.
Зачем Вы бросили ту женщину в поток
С ладьи по воле сатанинского прикола?
Ведь человек, когда он очень одинок,
Рискует за любовь всегда на грани фола.
Зачем Ваш сталкер: счастье – не себе?
Зачем всё здесь – не правильно, не верно?
И где любовь? Чтоб там – взаимность, где?
Шагренькой – жизнь, и это очень скверно.
Придётся нам ещё не раз сюда прийти.
И танец наш – круговорот огня в природе.
Мы волшебство своё, как вехи на пути,
Оставим тем, кто из трясины ищет броды...
Лара Фай-Родис
МП
Мерлин синим плащом прикрывает камень друидов:
Мы не умеем еще так легко исчезать в очевидном
Фата Моргана белым плащом прикрывает от ветра ветку цветущей вишни:
Может быть рано еще уходить в незаметное?
Не окликал же Всевышний...
Л.Л
Стареет даже мрамор...
Но – не чувства.
Пусть ханжества от нас не просят.
Вернёмся, как захочется вернуться,
Но – надо ли?
Я обожаю чуткость-осень.
Я обожаю осень- верность.
Отзывчивость, что в каждом нерве.
Я обожаю сокровенность.
Мы лучше в осени наверно.
Идём по берегу вдоль плёса
Под ручку и неторопливо…
И счастье есть - такая осень,
Когда любимая – с любимым…
И две души,
одною болью схожи,
Срастаются
прививкой без следа...
Лара Фай-Родис
----------------------
любви и смерти и любви
не удается повторенье
но ты зови меня, зови !
и божество, и вдохновенье и ожидание любви
и все проходит и опять
не возвращается к началу
где свечи черными ночами
для вечных путников горят
где ждут, где двери отворят
где я опять пленен тобой
и плен не станет пораженьем
ибо любови вечный бой
лишь отторженье неуменья
принять и вынести любовь
одну-единую любовь…
Просперо
С небес слетает
Лунное предчувствие, когда
Слов роковых беда,
Как скальпелем - по коже,
И две души,
Одною болью схожи,
Срастаются
Прививкой без следа...
Потом и смерть
Их разлучить не сможет,
Они друг в друге
Прорастают навсегда
И в небе - ТАМ,
В том домике пригожем,
Им не страшны
Болезни и нужда......
Лара Фай-Родис
***
Наверное, сначала надо потерять
отца и мать, потом и дочь, и мужа,
чтоб, мир любя, его не укорять,
молясь за всех, кому ты сам не нужен.
Наверно надо, чтоб украли кров,
увидеть котлован с заросшим садом,
чтоб осознать, богатство – лишь любовь,
что человеку больше ничего не надо.
Наверно, надо потерять страну,
где зарастают все могилы предков,
чтоб ощутить любовь, не утонув
в огне войны, в любовь поверив крепко.
Чтоб, всё пройдя, и, стоя на краю,
без страха смерти, счастье вспоминая,
сказать: Я, жизнь, тебя благодарю.
Уходим мы. Любовь не умирает.
Я вам всё это сердцем говорю:
Любовь страданьем в Знанье прорастает.
Лара Фай-Родис. 28.06.2012 08:52 •
***
Наверно, надо это понимать.
Но чем же возместимы суть потери?
Лишь тем, что можем мы в ответ сказать:
"О, Господи! Доколе болью верить?"
Наверно, надо...
Михаил Порядин 28.06.2012 09:05
******************************************
Наверное, недаром, что ЛЮБОВЬ
библейская рифмуется с ИОВ*.....
Тот, кто хочет прожить жизнь долгую,
должен обладать силой духа Иова...
*библейский главный персонаж "Книги Иова".
Лара Фай-Родис. 28.06.2012 09:41
М.П.
Рядом стоят и репейник, и роза, и крест
Кругом идет голова от высокого неба и пропасти черной.
Очень легко из невинных Христовых невест -
К чёрту
Был я уже и магистром, и полем, и смехом Игры
Пылью дорог посевал, что Бог дал во молитвенных ритмах
Ярче, чем вспышка алмаза поверх бытовой мишуры -
Смех Маргариты
Страхом моим напиталась рубаха во сне.
Прахом пойдут накопления праведной жизни и опыт из Книги.
Осень легко винный вкус этих уст посылает мне.
К чёрту вериги!
Господи, Боже, зачем мне любовь теперь?
Стар я не только душою уже, но как Цезарь на мартовских идах
Перенасыщен ушедшим, легко открываю смертельную дверь,
Но вместо смерти - смех Маргариты!
Михаил Порядин
Женщине больно, когда, как для ведьмы, - костёр,
Женщине страшно, когда убивают любимых,
Ей сохранить бы домашний очаг и шатёр,
Жизнь за любовь отдавая, да шествуя
К чёрту
Ей пребывать в роли Евы и падать в Лилит,
Ей – причитать над ребёнком и снова плодиться,
Весь мир опасая покровами слёзных молитв,
И сквозь безнадёжность, как гром, разразится
Смех Маргариты
Нет. Никогда. Ни за что. Ни во имя чего,
Не проклинайте любовную женскую силу,
Смерть – ни при чём. И дождётся любовь своего.
И на крУги вернётся, когда бы, и где б ни носило
К чёрту
Без страха она, открывая свой путь до небес,
Сочувствия ищет, и жизнь – продолжение Книги,
И воля того, кто придумал, чтоб Мастер исчез,
И растворился, и, масками став многоликим,
Смех Маргариты…….
Лара Фай-Родис
Не возжелаю отвести любовь
Не поклянусь на пепел рукописный
Но возвращаюсь ныне, стыне, присно
Туда, где мы сгораем вновь и вновь.
Пусть там ни умереть и ни родиться,
Не возжелаю потерять пути,
Где больно и легко тебя найти,
...так в жизни бы листать назад страницы...
Михаил Просперо
"В этом мире были люди… много людей!
Они жили в домах или замках, катались в каретах или автомобилях, смотрели друг на друга и влюблялись, внимая музыке.
Миллионы, миллиарды людей! – это всегда поражало воображение девочки.
«Уму непостижимо, клянусь улыбкой Пандоры, как они там все умещаются!» – часто думала она с наивным восторгом.
И как же ей хотелось быть принцессой из старого каменного замка с башенками, заросшими зелёным плющом!....."
Ник Горькавый "Астровитянка"
***
Что явь, что сон, когда пути текут
Сквозь пальцы токами прикосновений,
Когда следы вдоль плёса по песку
В объятьях волн сплетаются от теней,
Бегущих здесь сегодня и вчера?
Урок один: любовь и искушенья, –
По взмаху рока – вечная игра
Из созидания и разрушенья.
Лара Фай-Родис
Как свеж осенний воздух на закате!
Как крепок тлена дух в прозрачной роще!
Не надышусь. Мне воздуха не хватит.
Мне мало этой терпкой медной мощи.
Как ты права! Как прост осенний бог,
Что в этом тихом золоте нисходит.
Чтобы упасть листвой у женских ног.
Чтоб стать канвой неписаных мелодий.
Как ты права...
Михаил Просперо
***
По осени – всё тот же мальчуган,
Что в детстве ел с костра с дымком рябину,
Идёт, и сам, укутанный в снега, –
Он - звездочёт в накидке жизни длинной.
Всё так же терпки ягоды рябин…
Сластят ОНИ, припудрены морозом…
И милых мест всё так же сладок дым
И горек как – глаза туманят слёзы…
Где дома мы, и где, скажи, – в гостях?
Вчера и завтра мы с тобой, – крылаты,
Сегодня – дети, эльфы на цветах,
Что осень жизни стряхивает с платья.
Зимой тоска сжимает грудь острей,
Давай, – гулять, дышать и пить настои
С рябины детства, ягод на костре,
И грусть пройдёт, покажется пустою.
Ты помнишь, сколько сложено костров,
Осенних наших, из романов истых?
И сколько мы не вспомнили миров,
Влюбившись здесь в рябиновые кисти?
Забыли, в снах у вёсен загостясь,
Что всех времён, отпущенных на юность,
Важней гораздо наша ипостась, –
В дорогу к дому собранная мудрость.
Я верю, снова скажешь: «Ты права…»
Пойдём на берег, там сегодня тихо.
В заливе льдины, словно острова,
И глазу радость – скоро звёзды вспыхнут...
Лара Фай-Родис
***
Алеет рябина в аллее
Над белой ноябрьской метелью.
Как жаль, что я так не умею
Искриться гусарским весельем!
Как жаль, что уже не отчаян,
Не брошусь всем сердцем на выстрел,
Не буду пить водку ночами,
Гнать лошадь во поле пречистом!
Алеет рябина в аллее,
А снег всё белее, белее,
А я ни о чем не жалею,
А ты?
...ах, как рано темнеет...
© Copyright: Михаил Просперо, 2013
Свидетельство о публикации №113112809496
Всё что-то не то, и всё что-то не так….
Скорей бы туда, где мы вместе и ДОМА…
И где же тот мостик сквозь облака?
И кто тут - ведущий, и кто тут – ведомый?
Подарок был нам - созерцанье Земли,
Но, только не вместе, а - порознь,
И демонов мы провести не смогли,
И все испытанья – в серьёзе...
Тебе – перевидеть до ста маргарит
В весельи от демонов бравых,
А мне лишь мечтою над ними парить,
И ждать тебя у переправы......
Мистерия времени - прочная связь,
Сверкает тот мост светлячковый,
И нам помогают мой Бог и твой Князь
Спасают от сглаза людского………..
Всё что-то не то, и всё что-то не так…
Живи без меня, но с моим оберегом,
На сердце моём твой выжжен пентакль,
Душа ждёт грозу…избавленье с побегом..
Лара Фай-Родис
***
Всё где-то не здесь и не с нами, а мы
Идем по тяжелой октябрьской пороше
Которая, пусть, - не начало зимы,
Но мелкая сырость, простуда, калоши
И боль головная.
И был бы сейчас
Камин, легкий сплин, менуэт полусонный,
Пусть желтого дьявола меркнущий глаз -
Расплатой за сказку, да, жизнью, резонно...
Ведь это в романе, не с нами, а там,
там можно пить кровь
и, летая
летально
Посмертно, но ведь вопреки холодам,
Не кутаясь при отопленьи центральном.
И быт отпадает.
И быть бы собой -
Струной, Клеопатрой, туманной Морганой...
Пусть жёлтый цветок убивает любовь
Рассказом о буднях банальных обманов...
Всё где-то не здесь и не с нами, а мы
Опять встретим гостя, что тайно не прошен
И будет вино погребов Князя Тьмы,
И ложь будет княжить на пурпурном ложе,
И боль - глубже сердца...
М.Просперо
От Левия Матвея
***
Блаженны Свет узревшие, ибо на них благодать Света;
Блаженны к Свету идущие, ибо наследуют землю;
Блаженные сильные духом, ибо Бога в себе узрят;
Блаженны себя не щадящие и награды не ждущие, ибо в них есть промысел Божий;
Блаженны алчущие и жаждущие мудрости, ибо не насытятся;
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут;
Блаженны о себе забывающие, ибо забытыми не будут;
Блаженны в сомнениях пребывающие, ибо так они истину возлюбили;
Блаженны в суетности себе увязнуть не позволяющие, ибо только так можно Свет не потерять;
Блаженны вы, когда не ищете себе оправданий, но истинно к Свету стремитесь;(Еванг. от Матфея,гл.3)
От Матвея:
Коль я - Матвей,
Меж вами есть и Воланд.
Что ж, соблюдём приличие имён.
Я уважения придерживаться склонен
К тому, кем был и сам я наречён...
Из всех, при нём ещё тогда живущих,
Он разглядел, услышал и постиг,
За пеленой ушедших и грядущих
Дней - добра и зла соединённый лик.
Теперь и он, давно покой нашедший,
За вас скорбит и снова видит знак,
Что добрый, - всем: больной и сумасшедший,
Юродивый, блаженный, и, пустяк,-
Нарушив заповеди, мой забыть пергамент,-
И всех евангелий основой пренебречь,
Не понимая чувством и не шевеля мозгами,
в чьи руки люди вкладывают меч...
**************************************
Как я хотел бы вас предостеречь...
Мессир – коварен. Сам он не решится.
Он любит игры. Бисер – его страсть,
Преображенной Маргариты он лишится.
Она – уж Ангел.
На всё - Господня власть…….
Лара Фай-Родис
М.П.
Мессир спокоен
Бисер спит на нитке
Он видит сны, смешные до поры
Пока свои дома несут улитки
Пока покой - суть правило Игры
Пока еще не сыграны все фанты
И гром не грянул, разрывая бязь,
Которую укрытые таланты
Спешат сорвать
Уйти
Пусть в дождь и грязь!
Но не сейчас.
Но лишь когда угодно
Несущим отражение огня-
Смерть от любви? - давно уже не модно
Но кто не вправе
на исходе
дня ?
М.Порядин
***
Пусть , - в дождь и в грязь….
на ум приходит слава
таких, как Шуберт и Винсент Ван Гог,
толпой забытых и не понятых сначала,
но их Господь среди веков берёг,
всех тех, кого природа назначала….
Порода огненная побеждает в нас,-
Эгрегор внутренний, и божьей волей
меж мин идём, не то, что - не боясь,
но зёрнышками засевая вечность поля,
когда вокруг – абсурд и суета,
натянуты все струны и тетивы ,
но манит мира герметическая красота,
с ней боги, как и демоны, учтивы.
Творить миры - реальная мечта….
Лара Фай- Родис
Не проклинаю.
Не плачу.
Но боготворю.
Но преклоняю колени пред мне недоступным кумиром.
Знаю, что правда остра, как на шее атланта край мира.
Знаю, что снова я ей не о той Неигре говорю.
Смех Маргариты
О, смех этот - бритвы острей
От невозможности жить с нелюбимым и от нежеланья исхода,
От нехотения видеть в огне хоть подобие брода,
От безысходности праздника в мире и в море людей.
Смех Маргариты
Он горек. Он смертно красив.
Он беспредельно беспечен и он от отчаянья точен
Но через дъявола выход на небо не то, чтоб порочен.
Он, как на шпаге - узора наивный навив, -
Смех Маргариты
Потом он становится светел.
Он винградным вином засияет в хрустальной игре.
Он отзовется в огромном колодце, в московском дворе
Там, где чужие, не этого дома хохочут дети
Смех Маргариты...
Михаил Просперо
Сальвадор Дали. "Сахарный сфинкс"
Сольвейг : «Ты только не долго!»
Пер Гюнт: - «Терпенье, родная. Но ты меня жди.»
Сольвейг:
(кивая ему вслед) « Я живу ожидая…..»
"Пер Гюнт" Ибсен Генрик.
***
Вся жизнь – игра, то - плот, то - корабли.
Погони. Взлёты. Тьма и Свет – в спирали.
Сравненье зла с добром. Как у Дали, -
абсурды дань подушно собирали…
Пер Гюнт усталый, – с болью за отца, –
в погоне за удачей и за славой...
В конце пути он понял до конца,
чего ему всю жизнь не доставало….
Девчонка Сольви!
И судьба-лыжня…
Очаг нехитрый, но неугасимый,
Обманутый на жизнь. О, времена!
О, Боже, доля… нрав мужской спесивый…
Сольвейг! И ты – его! Его?! Ждала?
Ждала... а как иначе, если он – любимый...
Любовь! А ты, зачем же ты так зла,
Зачем же, жизнь, ты так неумолима?!
Будь, Солли, счастлива, ты дождалась…
Ах, если б ждал так кто-то где-то нас…
Снова сажусь за игру и не знаю, низаю ли бисер
Или рассыпался он, как обычно, в неловких руках
Не потому, что в миру нет святых Пифагоровых чисел
А потому, что на капельку золота тонна песка
Это неправильно. Это уже неподъемно.
Это уже неприемлемо в сказочном сне
Где я качу бисеринку по склону уже - выше грома
А до вершины всё дальше и трудно катить - острый снег
То есть ледышки крупнее моих изумрудов
То есть и пальцы застыли, и мыслью я стал неуклюж
То есть и пальцы застыли, как крылья у птицы Гаруды,
А улетать мне нельзя, я урок прохожу в царстве стуж.
Снова сажусь за игру и не знаю, в какой из мозаик
Включится ключик, покажется слово вхождения Ра.
Снег защебечет ручьями, которые искры низают
Четкими четками.
Это - не сон.
И совсем - не игра.
Михаил Просперо.
Есть в сердце каждого ребенок будущей души.
И иногда ему ТАК хочется поплакать...
И в чьём же сердце камертон , чтоб радости внушить,
Утешить то дитя?...Проходит ВСЁ, но - ВСЯКО.
Надежды и любви нельзя его лишить...
Лара Фай-Родис
и рассыпаю бисером колье-ЛЛ
и рассыпаю бисером колье
и расплетаю старых снов стеклярус
и разлетаюсь в брызги на стекле
апрельским звоном наполняю парус
лучами сердца обнимаю свет
ушами сердца слышу мадри-гало
устами сердца прошепчу завет
ах, пусть апрель срывает покрывала!
и занавески дрогнут на окне
и новый вестник тронет океаны
и новый облик в солнечном огне
собой украсит парус златотканый
и мы опять на радужной земле
и вешний ветер нам поёт из Грига
и к нам идет один из кораблей
и так цветут цветы на мачтах брига!
...и это только будущая книга...
Проделки Бегемота.
Фантастика и реальность. Глава1
Когда я чувствую тебя,
Я замираю,
Чтоб себя не выдать
Смущённым взглядом
Пред твоим, - бесстыдным,
Очки мои – защита от огня……
Опять пройду я,
Глаз не поднимая,
И точно зная,
что тебе - нужна…
Прекрасна тайной эта связь немая,
Ах, как была бы я с тобой нежна….
Но увертюра так приятна и важна,
Что я тебя лишь в мыслях обнимаю…
- Мама, мама, милая моя мамочка… - приговаривала она, присев на корточки и кроша по пирсу голубям и одинокой чайке взятую в кафе пиццу... белая птица безбоязненно клевала крошки в метре от её рук…
Ближе она не подходила, но не отворачивалась, любопытно замирая, как будто прислушиваясь к тихому лепету молодой женщины…
-Знаю, знаю, ты всегда желала нам счастья, мамочка…а теперь я ничего не понимаю, ни-че-го…
Крошки закончились. Она выпрямилась. Стая голубей выпорхнула из-под ног, чайка встревоженно закружила над пирсом. Ветер явно крепчал, и рассерженные волны начали доставать брызгами до площадки. Солнце потихоньку пряталось за парком. На берегу сразу посвежело, всё-таки ещё даже не май…
Молодая женщина вернулась на террасу кафе, похожую на верхнюю палубу яхты, заказала ещё одно американо, завернулась в поданный заботливым официантом пушистый плед. Согревшись горячим кофе, замерла, сосредоточив взгляд на линии горизонта, теперь такой эфемерной и расплывчатой, нереальной границе моря и неба, что ей показалось, что она парит в ладье в каком-то необозримом туманном пространстве и душа её рвётся надвое…
- Туся, покажи мне визитку.
- Какую?
- Доча, вчера…
- Ах, это…А зачем она тебе?
- Надеюсь, ты ему не звонила?
- Нет, конечно! А что, хочешь сама с ним познакомиться?
- Ты с ума сошла. У меня ваш папа есть. Дай-ка визитку. Та-ак… голубоглазый брюнет, говоришь, и не выглядит как бандит?
- Ма, ну он похож на твоего любимого французского актёра, как его там, который еще в том фильме был, что мы вчера смотрели? Только ростом пониже… ты бы влюбилась, но для меня он старый… хотя и очень красивый…
- А зачем ты взяла визитку?
- Ну, я растерялась. Мы после репетиции из театра спустились с девчонками на бульвар, посплетничать о выпускном концерте, а когда возвращались, он на Ланжероновской чуть не наехал на меня... Опустил стекло и предложил вместо компенсации за испуг подвезти меня до дома. Я сказала, что мне мама не разрешает садиться в чужие автомобили, что ты за мной приедешь и всё такое… тогда он дал мне в руки свою визитку, не обращая внимания на мои протесты и со словами «можешь показать её маме»… и всё! Я не собираюсь ему звонить!
- Ладно, я через Лёлю завтра узнаю, кто он такой. А какая у него машина?
- Мам, да не приглядывалась я! Какой-то большой чёрный джип, вроде дедушкиного BMW.
- Он тебя чуть не задавил…
- Так они ж теперь так знакомятся!
- Тем более, надо о нём всё узнать. Завтра расскажу.
- Мам, учти, - мне это не интересно! Спроси сначала, сколько ему лет. Наверняка уже за тридцать, зачем мне такие, ты-то за одноклассника замуж вышла…
Перед глазами замелькал выпускной концерт в оперном театре…выплыла огромная, поразившая весь переполненный зал корзина белых роз, преподнесенная ей… Эта корзина роз осталась единственной, подаренной ей, как балерине, и перечеркнула все другие возможности талантливого маленького лебедя, превратив его в приложение к могущественному мужу…
На целую дю-жи-ну лет… Надо смириться со своим тридцатилетием и с тем, что сорокавосьмилетний муж по-прежнему любит восемнадцатилетних девочек…
А ты – не балерина и вообще – никто. По большому счёту ты никому не нужна сама по себе и не интересна, хотя тебе все одноклассницы завидуют, зная, как часто ты отдыхаешь за границей…
Знали бы они, отчего ты убегаешь по заграницам, когда совсем уж плохо, как сейчас, например…
- мама, мама, мамулечка, как же я тебя здесь чувствую…ты стала для меня морем...
- Еве, живущей в Эдеме, где всё подаётся по мановению пальца, стало невыносимо?
Женщина вздрогнула. Голос явно прозвучал извне, но рядом никого не было.
Только теперь она заметила, что на аллеях парка уже зажжены фонари, и надо идти...
***
Апрельский выходной.
Прибрежное кафе...
Учтивый мальчик
Наливает кофе...
Приятно малолюдно, и за стойкой – профи
Приветствует с готовностью гостей.
Под пологом –
Терраса одинока наверху,
Морская даль открыта,
Кто-то кормит чаек...
От чар твоих сбежала отдохнуть.
И завтра я себя не выдам, что скучаю,
Сегодня ночью, может быть, смогу уснуть...
Но, если завтра,
Вдруг, не будет солнца?
Моим "хамелеонам"
Тайны - не укрыть,
Ты сможешь высмотреть мои глаза до донца,
Нет, не хочу заканчивать пленительной игры,
Пока я для тебя сама не стану солнцем....
Глаза открывать не хотелось. Сознание пыталось удержать и воспроизвести виденные во сне картины, хотя бы самую последнюю…как будто художник, приверженец сюрреализма, рисовал пейзаж родного залива с высоты птичьего полёта и картина получилась буйная, во всей красоте майского раскраса цветущего паркового побережья…но какая-то странная, тревожная, предгрозовая…надо, наверное, серьёзно заняться рисованием.
Неужели не зря её сердце так ждёт этой весны?
Май, всегда такой долгожданный, пролетает почему-то так же быстро, как первая гроза.
Каштаны к её дню рождения потушат свои волшебные белые свечи, акации на смену им вывешивают свои пахучие белые ажуры непременно к её дню рождения и вместе с сиренями тревожат душу, и обжигают сердце с каждым годом всё безжалостней.…И ещё десять лет назад было ничего не поздно:
- Малышка, для чего тебе эти конкурсы? Тебе не достаточно, что ты – «мисс города»?
Понимаю тех моделек, которые рвутся к славе, чтоб потом выйти удачно замуж…Но мужики не идиоты же, – на таких жениться. Тем более неприлично, чтобы ты, моя жена, дефилировала на этих конкурсах, да ещё и в столице…С меня хватило твоей прошлогодней победы, по сей день нет отбоя от журналюг…
Лучше закажи по интернету себе этого котёнка-сфинкса за штуку баксов. Ну хочешь, открой себе школу бальных танцев…Поищи подходящее помещение, подумай, что нужно, найми персонал. Только не кисни, займись делом, я всё понимаю…
-И я всё понимаю: «чем бы дитя ни тешилось…лишь бы не повешалось»…
Со дня замужества она мечтала о ребёночке, и врачи подтверждали её абсолютное здоровье и способность выносить плод, но уже не однажды нормальная обыкновенная, как у всех, беременность к 10-й неделе почему-то замирала и никакие знаменитые врачи не могли им объяснить, почему гибнут эмбрионы.
Экология, - пожимали врачи плечами…
Перед глазами молодой женщины опять всплывает лицо мамы… Да, возле моря ей всегда кажется, что она возвращается в детство, а чайка эта, что никак не хотела улетать от неё, - мамин знак свыше, что она всегда рядом…
Вчера всё впечатление от прогулки неожиданно испортил чёрный кот, что перебежал ей дорогу за сто метров до стоянки, где она оставила машину.
Пришлось эти самые метры тащиться без одного каблука, который на верхней ступеньке лестницы вдруг хрупнул и улетел куда-то вниз. Она обернулась в попытке найти злополучную деталь, но наткнулась на трёх мужчин, поднимающихся вслед за ней по ступеням. Когда они проходили мимо, один из них, в смешной клетчатой одёжке, похожей на клоунскую (из дельфинария, что ли?),с непередаваемой интонацией, напоминающей то ли иронию, то ли сарказм, произнёс:
-Мессир, случайно, это - не та Золушка, которую вы поручили нам найти? Она – без одной туфельки. – И захихикал, при свете жёлтых парковых фонарей заглядывая ей в лицо…
Шедший за ним грузный мужчина неопределённого возраста в чёрном кашемировом пальто, в чёрной шляпе и с тростью, не преминул откликнуться
- Всё может быть. Сударыня, как Вас называют граждане сего замечательного города?
- По-разному! – Резко ответила она, всем своим видом давая понять, чтобы нежелательные собеседники оставили её в покое.
Третий их спутник, в тёмном, похожем на омоновский, комбинезоне, щёлкнув каблуками, с поклоном подал ей утерянный каблук.
-Мадам, жизнь прекрасна и удивительна. Не в каблуках счастье. Вот увидите.
Она подождала, пока они удалятся на приличное расстояние.
Хорошо, что аллея, ведущая от Лидерсовского бульвара до дельфинария и вечером не бывает пустынной, но рука сама непроизвольно достала из кармана телефон и быстренько его включила. Звонков без ответа было пять.
Подождав, когда они пройдут мимо автостоянки, молодая женщина привычным движением достала брелок и, выключив сигнализацию, юркнула за руль, тут же поворачивая ключ в замке зажигания. Тихий щелчок возвестил о том, что двери заперты, а мотор после первого же оборота довольно заурчал.
Выдохнув с облегчением, незадачливая дамочка почувствовала себя почти дома. Сосредоточившись пока только на дороге, через три квартала свернула в переулок и нырнула в паркинг, откуда лифтом поднялась к себе на этаж…
Финни, свернувшись калачиком на коврике за дверью, как всегда, терпеливо её ждала. Взяв любимицу на руки, хозяйка включила сразу весь верхний свет, потом – огромный электрокамин и вместе с его весёлым искусственным, но тёплым пламенем включилась музыка Чайковского, адажио из «Лебединого озера».
Спешно дала голодной кошке еды, насыпала корма попугаю Иннокентию, приняла горячий душ.
Забравшись в постель, проверила, кто звонил, когда телефон был отключен….Так, звонок от сестры, от маминой приятельницы, остальные, наверное, по рекламе. Звонка от мужа не было.
Уже проваливаясь в сон, подумала:
-Завтра обязательно закажу мамин портрет, и так и уснула, пытаясь представить, как он будет выглядеть…, почему-то представилась голубоглазая мадонна с ребёнком на руках…
Потом всю ночь снились такие сны, что достойны кисти гениальных художников…
Она парила над прожитыми бездарно своими майскими днями рождения, и на поля красных тюльпанов наплывали белые и розовые шапки каштанов, которые перемежались с зарослями своевольной неукротимой сирени, и сам воздух, то звеняще прозрачный и наполненный птичьим гомоном, вдруг становился похожим на непроницаемый фиолетовый купол, по стенам которого рушились мимо неё откуда-то с невообразимой высоты косые водопады и по всему периметру беззвучно сверкали серебряные всполохи…
Наконец она всё-таки открыла глаза, потому что под дверью её необыкновенная Финни проявляла явное нетерпение. Хозяйка относилась к Финни с благоговейным уважением.
Эта порода существовала еще во времена египетских фараонов.
По легенде, белый сфинкс с голубыми глазами охранял святилища Древнего Египта.
Если Финни сидит и, не мигая, смотрит на дверь, хозяйка знала, что кто-то надумал прийти в гости.
Голубая бархатная «лунная кошка» представлялась ей инопланетянкой и иногда в снах уводила свою кормилицу в какие-то фантастические ландшафты.
И именно благодаря этому, пришлось купить мольберт и краски.
Аппетит кошачий всегда был отменным, но ела она только натуральное мясо или кашу с молоком.
Выпустив кошку из спальни, Рита взяла с тумбочки свой дневник и постаралась вспомнить и записать абсолютно всё, что произошло с ней вчера вечером и всё то, что потом видела во сне.
Попыталась воспроизвести в воображении фантастический домик, где явно видела себя в роли хозяйки, потому что совершенно незнакомые гости именно её поздравляли с днём рождения…и гости разговаривали странно похожими на кого-то голосами…
Потом, уже ощутив себя во сне под фиолетовым грозовым куполом, заворожено разглядывая яркий пятнистый берег, к которому будто бы плавно летела, осознавая, что это всё – во сне, потом вдруг почувствовала, как будто проснувшись, что камнем полетела вниз и ,как облако, рассыпалась на множество дождевых капелек…очнулась, прижимая руки к сердцу, объятому предчувствием чего-то неотвратимого… Чего?
Явной связи между вчерашними переживаниями и ночными сновидениями не прослеживалось, но ведь не часто ты во сне, как будто проснувшись, на самом деле, попадаешь ещё в один сон, да так, что невозможно понять, спишь ты или всё это происходит на самом деле…
но поздравляли во сне её с девятнадцатилетием , и вроде как и не в этой жизни вовсе…приснится же!
Она достала из книжного шкафа старый фотоальбом, и вынула из него мамины фото, на которых той было около тридцати. А на одном мама была с ней, кудрявой двенадцатилетней девчушкой…
Да, если бы не карие папины глаза, все бы сказали, что они с мамой -– на одно лицо…
Ладно, девушка, хватит меланхолии, пора и за дела приниматься. По дороге в студию надо заехать на Соборную площадь к художникам…
На всякий случай заглянула в интернет, увидела письмо от мужа:
- Мыша, не скучай, придётся задержаться ещё на неделю. Прости. За мной шикарный подарок. Придумай сама. Целую.
Да-а-а,ещё одна неделя …всё та же песня. Навернулись слёзы. Прикрыла глаза и вдруг откуда-то из глубины сознания выплыло лицо с ТЕМ взглядом…Пропади ты пропадом! Хоть паранджу надевай...
Но оделась на этот раз демократично – джинсы, белый свитерок и кожаный жилет с чёрным мехом, коротенькие белые сапожки на плоском ходу. Кофе решила попить в офисе. Когда выехала из подземного паркинга, буквально ослепило солнечное сияние нового весеннего дня….
«Жизнь прекрасна и удивительна. И не в каблуках счастье. Вот увидите!» -
почему-то вспомнилось ей из вчерашнего…
Да, счастье начинается с того, чтобы утром, выезжая из своего родного переулка,
успеть быстро вклиниться в нескончаемый поток автомашин на Французском бульваре,
пока не затрезвонил противно трамвай, которому ты перегородила рельсы.
Надо опустить стекло, и джентельмен обязательно быстренько найдётся…Ага, кажется повезло, клюнули на женскую мольбу с ладошкой на сердце, можно поворачивать…
Сверкнув изумительным перламутровым аквамариновым боком и подмигнув поворотниками, её любимая ретро-Крайслер с ласковым именем Красуня, соскочила на старинную гранитную мостовую и в обычной общей пробке начала пробираться в сторону Соборной площади.
Ах, эти несчастные художники! Сегодня, в субботний апрельский день, им повезло с солнечной тёплой погодой. Поэтому и собралось их перед храмом немало.
Надо выбрать из них самого талантливого. Писать портрет по фотографиям, наверно, не просто. Пошла по рядам. Интересных картин было не так уж и много. Стандартные городские пейзажи. Свадебные гламуры. Невыразительные, на её взгляд, портреты.
Среди иконной живописи задержалась. Понравилось изображение Божьей матери с младенцем, необычно, как-то очень смело, по-космически стилизованное.
Присмотрелась к продавцу.
- Это – Ваша работа, или Вы - реализатор?
Продавец курил, сидя на корточках. На вид – типичный художник, - джинсы, чёрная футболка,
длинные патлы, стянутые на шее в хвост. Не старый. И - чёрные очки.
Когда он встал в полный рост, то уже смотрел на неё сверху вниз и выглядел растерянно, будто только проснулся.
- Здесь только мои работы. Всего – несколько. Остальные – дома. За зиму накопилось порядочно.
- Можно, я покажу Вам мамины фотографии? Вы пишете портреты по фотографиям?
- Нет. Я пишу картины. Халтурой не занимаюсь.
- Я хочу картину. Чтобы в ней была душа моей мамы и моя. Она умерла недавно.
И увидела смущённую улыбку. До этого он выгдядел не очень дружелюбно, глядя на неё, как на избалованную благополучием дамочку.
- Пожалуй, я соглашусь. Сейчас у меня будет время. Хотел весной отдохнуть и набраться новых впечатлений. Думаю, Вы мне можете в этом помочь. Как Вы на это смотрите? Что Вы делаете вечером?
- Ну и нахал! – подумалось ей.
Вслух она постаралась быть вежливой, ведь он явно был талантлив,
- Я – замужем. Вряд ли смогу быть Вам полезной.
- Жаль. Ладно. Возьмите визитку. Мой телефон и адрес мастерской. Тут недалеко. Преображенская-Софиевская. Отдельный вход по металлической пожарной лестнице.
Я работаю на чердаке и на крыше, там у меня – мастерская и смотровая площадка. Весь центр, как на ладони. Приходите завтра после обеда. Я покажу Вам свои работы и обговорим композицию.
Взяла визитку, глянула на часы. Пора на работу. Кивнула художнику и заторопилась к машине...
В обычной клубной суете не вспомнила о художнике до конца дня, пока снова не села за руль. Всю дорогу до дома думала, стоит ли поручать этому задаваке мамин портрет,
и пыталась отделаться от ощущения, что где-то когда-то его уже видела. Наконец, убедила себя, что вообще неприлично одной, без сопровождающих, лезть на какой-то чердак по пожарной лестнице.
-Вот прилетит муж через неделю, тогда и сделаем вместе этот заказ ,
окончательно решила она для себя, и успокоилась.
Вечером набрала его номер:
-Добрый вечер! Мы днём договорились с Вами на завтра встретиться по поводу заказа…
- Я узнал Вас по голосу. Простите, не помню имя.
-Маргарита Николаевна. Но я хочу Вас попросить перенести нашу встречу на неделю.
- Нет, Маргарита. Или я завтра улетаю на месяц в отпуск, или начинаю писать ваш портрет, одно из двух. А будет ли у меня время, когда я вернусь, не уверен. Так что решайте.
- Хорошо, я подумаю. До завтра.
И почувствовала, что попала в мышеловку. Ей явно нравились его картины, такие же смелые и размашистые, как он сам – по-спортивному худой и длинный, и безумно было интересно побывать на его крыше. Оказывается, она за всю жизнь ни разу не бывала ни на одной крыше.
- И не лазила по пожарным лестницам…снова, как на берегу вчера вечером, кто-то невидимый ухмылялся над её страхами.
И вдруг в голове зазвучала щедринская «Кармен-сюита»… а в душе всколыхнулась спавшая много лет жажда чего-то нового, не познанного…
Во сне она снова была юной, совершала в невесомости шассе и экарте, возвращалась на…да, почему-то не на сцену, а …на покатую крышу…в па-де-де с художником…
И замирала сердцем, падая с ним вдвоём в пропасть…
Утро было воскресное, день – не занятый обыденной суетой, можно было отоспаться, поэтому художнику позвонила только часов в двенадцать, с тайной надеждой, что он не станет дожидаться её звонка, и она не будет чувствовать себя виноватой за сорванную встречу. Но телефон ответил приятной мелодией и приветливым голосом хозяина. Оттянуть встречу не удавалось. Значит, в 17.00. Вот когда она пожалела, что в замужестве растеряла всех своих подружек. Взять с собой было абсолютно некого.
Клубных подчинённых – нельзя, пойдут сплетни. Домработница, которой хозяйка полностью доверялась,отпросилась на выходные. Осталась одна Финни. Даже стало смешно – с кошкой – по крышам! Нет, эту подружку подвергать опасности – боже упаси.
Пришлось собраться с духом и убедить себя, что это всего навсего – деловая встреча.
Собрала все фото, где они были вдвоём с мамой, от раннего детства до последних дней,
погрузилась в воспоминания, вместо того, чтобы подумать о композиции будущей картины…и не заметила, как прошёл день.
Разумеется, из-за пробок немножко опоздала. Заехав в арку дома№5, вполне респектабельной пятиэтажной «бельгийки», набрала номер художника. Потом нашла указанную им боковую дверь, позвонила в домофон и увидела «пожарную» чугунную лестницу, винтом уходящую на очень приличную высоту. В «бельгийках» высота каждого этажа – до пяти метров, это вам не хрущёвки.Да…приключеньице…в самый раз для тренированной балерины. Как птичка, выпорхнула в мансарду. Художник стоял посредине большой мастерской со множеством мольбертов. Без тёмных очков. И она его узнала. Его пристальный взгляд преследовал её везде. На официальных приёмах, на конкурсах, на концертах её подопечных учениц. Последний раз – в ресторане , на Новый год. Он никогда не подходил, не пытался познакомиться, ничем себя не проявлял, и в костюме с галстуком выглядел не так, как вчера на площади.Этот художник явно не был беден. Но имя его, если бы он был прославленным мастером в городе, она бы знала.
- Здравствуйте. Простите, мы с Вами раньше, кажется, встречались? Кто Вы? Как Ваше имя?
- Если Вы – Маргарита Николаевна, значит, я – мастер. И я докажу Вам это.
Он открыл одну из картин. Марго ахнула. На ней она танцевала «Кармен-сюиту».
Как будто, на свежем воздухе, на мостовой? Он открыл вторую картину.
Здесь она парила в воздухе над морским заливом среди чаек , в белой прозрачной тунике...
Душа Джульетты продолжала танец.
Да, она ожидала чего угодно, только не этого. Эти картины демонстрировали ей, кем она не стала, потому что сама предала себя двенадцать лет назад.И именно эти образы преследовали её в сновидениях.Он знал и видел её насквозь. Он чувствовал её душу.
Ей захотелось на воздух.
- Где Ваша крыша? Я хочу туда.
Художник подал ей руку и по маленькой винтовой лесенке они поднялись наверх.
На покатой крыше была и, видимо, очень давно, установлена просторная горизонтальная
смотровая площадка. Наверное, когда-то использовалась портовыми службами для наблюдения за экваторией порта. Теперь она была оборудована вполне современно,
с раздвижной крышей, стилизованной под алые паруса, сверкающим испанской плиткой полом и с напольным же освещением по всему периметру.
Рита поняла, почему именно в эти часы он назначил встречу .В час заката город выглядел потрясающе. И на его первой картине она танцевала именно здесь, на фоне такого заката.
Впервые за много лет к ней вернулось ощущение гармонии жизни.Захотелось остаться здесь, чтобы увидеть звёзды и восход солнца над морем с Мастером, который её понимает, который, может быть, всю жизнь ждал именно её, но – такую ли? Да и знает ли она себя – настоящую?
"Не в каблуках счастье! Вот увидите…"- тюкнуло опять звоночком в голове.
Она засмотрелась на буйные весенние картины старого центра…А солнце истаяло прямо на глазах...
продолжение http://www.stihi.ru/2012/03/15/5667
© Copyright: Лара Фай-Родис, 2012
Свидетельство о публикации №112030604540
Проделки Бегемота.Глава2
Лара Фай-Родис
Обычный день, как тоненькая грань,
как лезвие меж будущим и прошлым,
с полями торсионными опасная игра
побегами души из тела еженощно,
когда все ураганы у тебя в руках,
ты током ощущаешь глаз свеченье,
армагеддоны и знаменья на углах,
и с посохом Крайона облаченье,
летишь с Землёй, заканчивая круг,
стремится к свету её плавная орбита,
увитая спиралью золочёных дуг,
продетых в кольца на живые нити,
день ото дня ветшает артефакт
и душу жжёт невыносимое инферно,
и режет лезвие в игре дыру-антракт,
летит душа, свободная, наверно,
пока не слышит сердце, бьющееся в такт…
Лара Фай-Родис
Она засмотрелась на буйные весенние картины старого центра…А солнце истаяло прямо на глазах....
Наконец, оторвав взгляд от сине-лилового закатного горизонта, от пронзительной весенней красоты родного города, гостья повернулась лицом к хозяину уютной крыши.:
- Вы меня приятно удивили. Раньше я думала, что интуиция – чисто женское качество.
Я давно не танцую то, что хотелось бы. Разве что во сне…
У меня – своя студия «strip-Dance». Вы задели меня за живое своими картинами. Вам никогда не казалось, что Вы проживаете не свою жизнь? Наверное, для кого-то жизнь завидную, но – совершенно чужую…когда не знаешь, зачем живёшь. Это ощущение меня не покидает с того дня, как умерла мама…
- Это всегда и со всеми случается, - наши близкие, к нашему сожалению, уходят. Смерть, она никого не спрашивает. И сердиться на неё бесполезно. Может быть, мамам проще оттуда любить и оберегать нас. А обнять и поцеловать нас можно в любую минуту, прикоснувшись солнечным лучиком или упасть дождевой капелькой на щёку, или лунным светом пробиться сквозь шторы к изголовью. Может быть, при полной луне поэтому мы часто не спим. Следующее полнолуние – накануне первомая. Вы любите Булгакова?
- Вы имеете ввиду «Мастера и Маргариту»? Я даже не помню, что она – Маргарита Николаевна, как я. Читала давно, ещё в школе. Чудесно у Вас тут. Но завтра – понедельник. Пора и честь знать. Я оставлю Вам фото, и пойду. Посмотрите сами. Я начинаю Вам доверять.
-Спустимся в мастерскую, здесь становится прохладно, к ночи поднялся ветер. Если позволите, я напою Вас горячим кофе.
Маргарита взглянула на часы.:
- Мне уже пора. Извините, кофе – в следующий раз. Я рада, что мы познакомились.
Очень хочется посмотреть и другие Ваши картины. Через неделю я приеду с мужем. Надеюсь, вы найдёте общий язык.
- Я не стану с ним знакомиться. Нам не о чем с ним говорить. По крайней мере, - пока.
Пусть моя будущая картина будет для него сюрпризом. А до тех пор – нашей общей маленькой тайной. Я ещё не знаю сам, получится ли у меня то, что Вы хотите.
- Ну, не знаю, до сих пор мне удавалось существовать без никакого вранья. И этот стиль жизни менять мне не хочется. Когда он приедет, я буду вынуждена рассказать о Вас.
- Хорошо. Но обещайте, что завтра Вы позвоните мне. Хочется скорее приступить к картине. Вы приедете и расскажете мне о маме.
-Это будет не раньше вечера. У меня – набор новой группы, целый день – посетители.
-Я счастлив, что провидение привело Вас ко мне. Я может быть, объехал полмира, пока мне удалось разыскать Вас. Но я никогда не подошёл бы сам. А Вы бывали в Париже?
-Да. Чёрт понёс туда встретить новый год именно в ту зиму, когда там пронёсся ураган и по воздуху летали крыши…
- Значит, у нас с Вами уже появились общие воспоминания. В следующий раз я Вам обязательно расскажу. Может быть, мы с Вами ещё и Москву вспомним, где бывали в одно и то же время, - улыбнулся художник, спускаясь первым на крутую лестницу и предупредительно подавая ей руку.
Лестница освещалась всего парой светильников – в самом верху и в самом низу спуска.
Так, за руку, он вывел её к машине.
Когда моргнули фары и пискнула сигнализация, из-под днища выскочил большой чёрный кот и взметнулся по винтовой лестнице наверх.
-Это ваш кот?- ахнула Маргарита, поражённая размерами «котика». Я недавно видела такого на Ланжероне.
-Дня три, как приблудился, Терплю, восхищённый его колоритом и аппетитом.
Он любит позировать на крыше. Но сегодня почему-то сбежал ещё утром. Наверно, не понравился мой дружеский шарж на него, завтра покажу, обязательно приезжайте.
Открыл вежливо дверцу. Наклонился, чтобы поцеловать руку.
И, сама не зная, почему, она позволила ему этот жест вежливости.
А чёрный кот, сидя на ступеньках, следил за ними неотрывным взглядом, и на морде его было написано почти умиление, как перед наивной маленькой мышкой, добровольно и опрометчиво прокравшейся под самые лапы…
- Контакт! Есть – контакт! Из меня всегда получался замечательный паж для влюблённых, промурлыкал он себе под нос, когда машина выехала из арки, а хозяин мастерской подошёл к двери.
И через минуту кот был уже наверху, всем своим видом демонстрируя, как он соскучился и ждёт угощения, довольный счастливым видом владельца такой замечательной, такой удобной, такой значительной крыши, где сегодня ночью состоится очень важное совещание…мастер и не заметит…
Таро все перемешаны в колоде,
Над глобусом Мессир давно не спит,
Он Абадонне Сирию кружком обводит,
А Азазелло вроде, даже с толку сбит
Людскими присказками скорого исхода
Цивилизации на уровень иной,
Календари грозят последним годом.
Куда летит в паденьи шар земной?
-Когда же эти люди поумнеют?
-Их нравы усмирить потопом?
-Нет. шанс ещё один, один лелею.
-Явлюсь месси…мессиром- филантропом…
Недаром нынче Пасха будет ранней,
Ночь вальпургиева сместится на апрель.
Герои наши – в неоконченном романе,
Он не утонет, раз уж не сгорел!
Лара Фай-Родис
По дороге домой женщина, смущённая состоявшимся визитом к загадочному художнику,
напряжённо пыталась вспомнить подробности показанных ей картин.
Почему на них он изобразил её такой разной?
На одной – понятно, танцующая незамутнённая душа Джульетты, парящая над уготованным раем. Безмятежная гармония невинной девичьей красоты и прибрежного морского весеннего спокойного величия…
А на второй? Какое-то буйство женского темперамента, которого она в себе никогда и не ощущала…Танец извивающейся Кармен - в порыве к этому неистовому закату, и только помела не хватало, чтобы выглядеть настоящей ведьмой…Красное одеяние, по инерции стремящееся сорваться с плеч и улечься красным облаком позади, а на его фоне – разлетающееся вдребезги стекло отброшенных часов…Да ведь там, кажется, на фоне заката и помело угадывалось, которое она догнать стремилась…
Пришлось дома достать из шкафа старый мамин серый томик Михаила Булгакова.
Никогда она не отождествляла себя с героиней его романа. Если первой её страстью был балет, то второй, разумеется, - живопись. Да и кто теперь из нынешнего поколения женщин любит много читать? Разве что, - журналы с полезными советами…
Она оставила нетронутой мамину библиотеку ради памяти.
Время тридцатых двадцатого века, описанное в романе, казалось таким далёким и непонятным, что она, читая его ещё в школьные годы, перепрыгивала с пятого на десятое, и ей, тогда ещё девчонке, показался надуманным сюжет смертельно-безумной любви благополучной замужней дамочки и побег её к к сумасшедшему мастеру из подвала.
Не верила она тогда ни в какую мистику, верила в добрые сказки и ждала своего Грея с алыми парусами. И потом уверена была, что дождалась.
А теперь ощущала себя всё тем же нераспустившимся бутоном, срезанным слишком рано и усыхающим в драгоценной вазе, в которую забывали подливать водички.
Конечно, она смотрела фильм «Мастер и Маргарита» и была наслышана о величии и мистической власти этого романа. Но только теперь, наверное, приблизившись к возрасту булгаковской Маргариты, она почувствовала в себе потребность пообщаться с этой отчаянной героиней.
Ещё она помнила, что блаженствовала при чтении евангелических вставок, совершенно не понимая, как это всё сопрягается с основным сюжетом романа. Ей нравился Иешуа…Если бы люди, в последствии возносящие его, хоть чуть-чуть стремились бы быть на него похожими. Воплощение доброты в бесстрашии…И мудрый Воланд со свитой, - словно посланец бога, или, может быть, и есть - не мессир, а мессия?…
И тут, перелистывая книгу, она вдруг вспомнила виденного чёрного кота и тройку встреченных в парке странных мужчин…
«мессир, это – не та Золушка, которую мы искали?»
- «Бедная Золушка» - разве это обо мне?
- А что, твоя душа не так же одинока?
Если человеческая жизнь – движение, то куда ты двигалась эти двенадцать лет?
В чём ты менялась? И – какова твоя цель? Неужели ты проживёшь жизнь всё той же девочкой, которой дорогие игрушки заменяют друзей и высоту устремлений?
- Ах, какая жар-птица - его Кармен на картине!
Совершенно выбитая из обычного смиренного перед судьбой состояния, она ворочалась в постели без сна, бродила по пустой квартире, где посочувствовать ей могла только египетская кошка Финни….Привычный уклад жизни показался золотой клеткой.
Неужели это весеннее возбуждение природы, переселяясь в сердце, толкает разум к полёту фантазии?
Что за программа такая заложена в природе, что весеннее ускорение движения соков земных заставляет набухать и лопаться почки на растениях, а человеческое сердце начинает быстрее гнать кровь по венам, и всему живому миру весной назначено влюбляться! И только влюблённость – живой генератор любого творческого порыва….
-Какая глупость! –отвечала она сама себе. Никогда я уже не смогу ни в кого влюбиться.
Давно позади это моё обманутое чувство. Мне уже – тридцать. Смешно что-то менять. Муж меня любит, оберегает и балует…
- Любимая игрушка…съехидничал уже знакомый голос за кадром.
-А чего мне не хватает? Огня страстного? Наверное, я такой уродилась.
- Или мужчина такой попался, что нарочно не раздувает горнило? – спросил тот же голос.
Для него полно страсти на стороне, а дома он ценит наивную преданность, покой и уважение. Так он видит семью в идеале. Зачем порядочной жене сладострастное томление? Пусть спокойно ожидает снисходительного мужа из его деловых и приключенческих походов...
- Получается, что он, давая мне благополучие, обкрадывает меня в чувствах с самой ранней юности?
Раньше она во всех изменах мужа обвиняла только себя, и свою холодность. А теперь она почувствовала себя такой, какой представил её этот посторонний художник, который сумел заглянуть в самые потаённые закоулки её души, ставшей после ухода мамы такой одинокой и жаждущей любви, казалось бы, существующей только в сказках, ну и романах…
- Наверное, вот так же демоны нашёптывали булгаковской Маргарите…Не стану их слушать.
Попыталась переключиться на грустные мысли о маме…. И, наконец, забывшись тревожным сном, слышала шум дождя, видела самое любимое на свете море, бродила мокрая по берегу и звала чайку….
© Copyright: Лара Фай-Родис, 2012
Свидетельство о публикации №112031505667
Проделки Бегемота.Глава3
Лара Фай-Родис
***
Когда боимся мы, не веря небесам,
Постичь пророчества, диктуемые свыше,
Мы сами рушим возведённые леса,
И отрекаемся, укрывшись в тёмной нише
Меж двух огней, меж небом и землёй,
Уже - не здесь, и там - ещё чужие,
Есть два пути,- падение и взлёт,
А нас сомненья вихрем закружили.
Но знак подаст небесный камертон,
Весною сердце, поклоняясь солнцу,
Свой восстановит изначальный тон,
В любви созвучный с мировым законом.
Живая мысль поверит в чудеса,
Заглянет в сказку с волшебством извечным,
Взметнётся ввысь спиралью полоса,
И ты увидишь домик свой на Млечном…
Лара Фай-Родис
Глава3
Не желаю никакой мистики…
Она попыталась переключиться на грустные мысли о маме…. Наконец, забылась тревожным сном… слышала шум дождя, видела самое любимое на свете море, бродила мокрая по берегу и звала чайку….
И ничегошеньки не видела сквозь какой-то зловещий ползучий туман…присела на песок, не от холода ли одиночества её начинало трясти… она рыдала во сне так, как никогда не плакала в жизни…она причитала от жалости к себе, захлёбываясь слезами, так, как только один раз в жизни – над холодеющим маминым телом…
Потом, срывая с себя грязное мокрое платье, медленно пошла в море…И неожиданно ощутила на правом плече сильную тёплую дружескую ладонь. И совсем не испугалась, как будто ждала, что найдётся тот, кто сумеет остановить побег её отчаяния.
- Ну, зачем так…Всё будет хорошо…Иди ко мне… и, подхваченная этими сильными руками, растерянная и измученная, не в силах сопротивляться, она обхватила рукой шею своего спасителя и по-детски, слепо доверилась…Так бывает, когда сонного ребёнка папа берёт на руки, чтобы переложить в кроватку…
Но это были не папины руки. Её, ещё вздрагивающее от сдерживаемых рыданий тело, как лепестки роз, осыпали частые нежные поцелуи. Они согревали крепко сомкнутые солёные от слёз глаза, щёки, шею, мокрые волосы, сначала растопили лёд, сковавший её грудь…потом там начал разгораться огненный крест, обжигающий тело изнутри сверху донизу…Её трепещущее лёгкое тело, выскользнув из колыбели заботливых мужских рук,
в неистовом желании близости, обнимая руками и ногами подаренное ей морем ласковое чудо, что есть силы, прильнуло к нему грудью, из которой была готова вырваться наружу измученная одиночеством душа….
Как будто ощутив удар тока, внезапно проснувшаяся Маргарита была ошарашена. Это был первый в её жизни эротический сон…
И она поняла. кого видела во сне рядом с собой. Автоматически протянула руку к телефону. Нажала кнопку «вызов». Он взял трубку моментально. И нисколько не удивился.
- Я хочу к тебе приехать. Сейчас.( в голове в это время разумная её половина возмущалась:- Ты с ума сошла?)
А в телефоне прозвучало:
- Я даже медитировал, чтобы ты поняла, как я хочу этого. Я жду.
Наспех собравшись, в страхе передумать, нырнула лифтом в паркинг. По пустынным рассветным улицам с жёлтыми светофорами за десять минут долетела до Софиевской.
Арочные чугунные ворота были распахнуты и закрылись за ней автоматически.
Он ждал её внизу. Когда она вышла из машины, он бережно развязал её белый платок, по-бабьи повязанный вокруг головы, и погладил рассыпавшиеся волосы.
- Моя Маргарита, ты – храбрая женщина. Я люблю тебя. Ты всё-таки услышала мои мысли.
И женщина поняла, что он заранее готовился к такому её появлению.
Внутренняя пожарная лестница за входной дверью вся была украшена цветными светящимися гирляндами, напоминая сказочную спираль вознесения в рай…И они стали подниматься по волшебной лестнице, целуясь на каждой ступеньке. Потом он подхватил её на руки…
Занятые друг другом, ошалевшие от любви, они, конечно, не могли видеть, что с крыши, т.е. со смотровой площадки, за ними внимательно наблюдает компания заинтересованных свидетелей, весьма довольных происходящим.
Больше всех блаженствовал чёрный кот, расположившийся на перилах ограждения. Возле него в кресле сидел господин в кашемировом пальто и в шляпе, а на диванчике – клетчатый клоун и странный омоновец. Воланд, Коровьев, Азазелло и, естественно, - Бегемот.
- Дружище Фагот, обратился мессир к Коровьеву, - надеюсь, вы сообразили отключить ночное видеонаблюдение в Кирпичном и здесь?
- Разумеется, мессир. Комар носа не подточит. Тайна операции обеспечена.
- Я доволен вами, друзья мои. Мартовские московские дела мы проконтролировали, апокалипсис отодвинули на десяток лет.
Прекрасно и то, что быстро были обнаружены и затерявшиеся в другой стране Мастер и Маргарита. Не упускайте их из виду, а то во Францию сбегут. Нам остаётся провести ежестолетний ритуал парада раскаявшихся грешников.
Отпустим их земные грехи, пусть следуют дальше. Жаль, что с каждым столетием кающихся становится всё меньше. Предпочитают смиренно оставаться земным прахом, даже не попадают к нам на перевоспитание…Ну, да это – их право…
Итак, королева у нас есть….Утро над этим добрым городом должно быть праздничным. И восход солнца – самым ярким. Проследите…
Когда влюблённая пара поднялась на крышу, чтобы полюбоваться их первым общим, необыкновенно тёплым и приветливым в своей весенней безмятежной радости утром, на площадке было пусто, прибрано, и на столике стояла ваза с букетом белых роз… в количестве – девятнадцать…а может быть, и это было всего лишь продолжением её сна?
продолжение следует.
© Copyright: Лара Фай-Родис, 2012
Свидетельство о публикации №112031609015
Проделки Бегемота.Глава4
Лара Фай-Родис
Ну вот она, гроза, - Луне вослед,
Помощницей колдунье бледноноликой,
Я их ждала, и удивительного нет,
Что ты меня решил сейчас окликнуть…
Меридианы, параллели всех полей
Сошлись над нами, как над полюсами,
Ах, Азазелло, первой мне налей,
Я целый век ждала с разбитыми часами.
А время, зная, мстило злей и злей……..
Вся неделя пролетела, как сон. Весна как будто навёрстывала упущенное. По утрам всходило радостное солнце, алые паруса крыши раскрывались ему навстречу и за эти дни Маргарита даже успела загореть, охотно позируя перед влюблённым взглядом своего мастера.
-Бездарь я, бездарь, сокрушался он шутливо, ты в тысячу раз красивее, чем я мог себе представить. Ты стала похожа на распустившуюся орхидею, и каждый день ты – совершенно разная, как море. Скажи, отчего ты сегодня такая грустная?
- Сегодня вечером я уже не приду. Завтра Стас возвращается.
- А давай, ты пойдешь туда не сегодня, а завтра. Вернее, пойдём к нему вместе.
- Не выдумывай. Я – не маленькая, сама разберусь. В конце концов это должно было случиться.
Мне надоело быть при нём мебелью. Мы же интеллигентные люди, надеюсь, он поймёт.
Мне кажется, он давно разлюбил меня, но сам боится себе в этом признаться
- Если ты завтра вечером не переедешь ко мне, я сам приеду за тобой.
- Ладно, давай доживём до завтра. Пойдём завтракать, я сделаю твой любимый болгарский омлет.
Или тосты, что лучше?
- Не-е-т, сиди, я должен дописать это наше утро. Ты видишь, даже вся природа ликует по поводу нашего счастья. А посмотри на позу этих зверюг фантастичных!
Её аристократичная Финни, которую она забрала-таки из дома сюда, чтоб та не скучала,
разомлев на солнышке, вальяжно развалилась на коврике кверху лапами, а чёрный котяра, совершенно по-семейному, пристроился у неё под боком, всем своим видом демонстрируя, что он ничего не видит и не слышит, типа, - можете хоть сутками ходить по крыше нагишом….
Знал, каналья, что его и так никто всерьёз не воспринимает, кота приблудного.
Знали бы они, благодаря кому познакомились…Сами вы никогда и не отважились бы…- ухмылялся он себе в усы.
К одиннадцати солнышко начало припекать. Самый лучший ровный загар – весенний и в такие солнечные дни - с семи до десяти утра, Пришлось укрыться в тени алых парусов.
Странная в этом году весна, ты не находишь? Какая-то сумасшедшая…На солнышке - +28, а за гаражом я видел нерастаявший твёрдый лёд под старыми листьями…Ночью температура опускается почти до нуля...
- художник пытался отвлечь Маргариту от её грустных мыслей, раздумчиво накладывая последние штрихи на новый холст, где из утренней зари вставало над морем солнце и два сильнейших протуберанца, как из пушки, расстреливали, один – землю, другой – серебряную чешую моря, сегодня похожего на огромного ворочающегося с боку на бок слона…
Фоновое сочетание цветов земли, моря и неба на картине точь- в-точь повторяло это реальное утро…А вдоль изменчивой прибрежной кромки шла босиком по песку женщина, похожая на знойное лето, в венке из красных маков, загорелая и в белом сарафане, оттеняющем её золотистую кожу, рыжие волосы и улыбчивые яркие серо-голубые глаза. За руку она вела девочку-подростка, как две капли похожую на неё и счастливую счастьем беззаботного детства…и шли они по направлению от солнца, и протуберанцы выглядели оранжевым нимбом, окружающим эти две стройные фигурки, как будто само солнце протягивало к ним руки, чтобы обнять их и покорно шло за ними вдогонку…
Триумфальное шествие Лета и Весны…
- Ну, иди же, посмотри!
Молодая женщина наконец-то получила разрешение приблизиться к новому творению Мастера.
- Ох как ты сумел в мамин образ вложить всё моё огромное желание одарить этот мир теплом, которое я накопила в себе здесь, с тобой за эти несколько дней…- она обняла его, сидящего перед мольбертом и чмокнула его в затылок.
- Вы так похожи с твоей мамой, что я рисовал в ней твоё настроение…
- Было, было и счастливое детство у моря…Как я люблю Бугаз…в детстве мы всё лето проводили на даче….На секунду прикрыла ладошками глаза, словно стряхнула с себя печальные воспоминания…
- Знаешь, что бы ни случилось со мной дальше, ты научил меня любить…то, что ты открыл во мне, неделю назад я даже в себе не подозревала, а теперь рискую сгореть, как мотылёк над пламенем, если ты вдруг исчезнешь из моей жизни… Не разжимая объятий, соскользнула к нему на колени…
Они сидели в обнимку перед картиной, отгороженные этой невероятной крышей, их кусочком рая, укрытые алыми парусами от всего шумного суетливого города, одновременно находясь в самом его центре, никому не видимые, растворённые в облаке взаимного непередаваемого словами ощущения слияния двух половинок одного общего сердца, которое нужно было разорвать на две части, чтобы снова вернуться на землю…
Внешний мир был против их счастья, и они это знали, но пока не видели, как с запада начинают сгущаться и наползать на город низкие серо-фиолетовые тучи…
Художник, как ребёнка, укачивал её на коленях, и между ласковыми поцелуями лилась его исповедь о том, как три года назад он увидел её впервые в Париже, как горевал, когда она исчезла, как не оставлял надежды разыскать её, как неожиданно наткнулся в интернете на её фото, как решился покинуть обжитое место на Монмартре и прилететь в этот город, как искал её и, найдя, продолжал оставаться здесь, несмотря на полное отчаяние, понимая, что любимая его – чья-то чужая жена…А теперь он понимает, что борьба за настоящее счастье только начинается….
Его плавная речь звучала для благодарной слушательницы музыкой, напоминающей мелодии Леграна и Франсиса Лэя. Она обожала «Шербургские зонтики» и фильм « Мужчина и женщина», и его тихий полушёпот ложился речитативом на эти мелодии и уносил её в поднебесье от всей её прошлой бессмысленной кукольной жизни в фешенебельном ледяном дворце, где было так одиноко и холодно…
Уехала она вечером и, конечно, полная решимости. Припарковавшись дома, достала из бардачка отключенные телефоны, решила не включать их до утра. Зайдя в квартиру, поняла, что муж давно дома, и - не один. Из кабинета доносились голоса – его и начальника службы безопасности. И они уже знали от охраны дома, что её машина заехала на территорию дома. Она спустила с рук на пол Финни и открыла дверь в кабинет:
- Стас, пусть Дворский уйдёт. Со мной всё в порядке. Я приму душ, переоденусь и буду готова с тобой поговорить. Я ухожу от тебя.
- Рита, какого чёрта? Что здесь без меня произошло? Никто не мог сказать, когда ты пропала и куда делась. Я поувольняю к чёртовой матери всю службу этого дегенерата.
- Я не пряталась. И была в городе. Телефон сел. При Дворском я разговаривать не желаю. Хотя, пусть знает: Я тебя не люблю. Я люблю другого. Завтра я перееду в мамину квартиру. Думаю, что тебя это не огорчит. Пока перевари то, что я сказала, а я пока приму ванну.
Стас смотрел зверем на своего помощника:
- Ну, и как ты мне это всё объяснишь? Где и с кем она была? Когда это произошло?
Сколько дней её не было?
- Станислав Витальевич, на видеозаписи нет её последнего выезда из паркинга. В клубе она не появлялась с понедельника. Мы спохватились в среду За эти дни мы проверили все больницы и морги, все ДТП, я Вам вчера сообщил, что скорее всего, она жива…
- Не вижу повода радоваться. Кандидата в мэры бросает жена…Как вам такой расклад?
Вот уж не думал, что ко мне могут подобраться с этой стороны…кто ж так постарался?
Ладно, иди отоспись. Утро вечера мудренее. Никуда она теперь не денется, Будет надо, под замок посажу. Любви ей захотелось романтической…никогда не голодала, с жиру взбесилась, мышка - Маргушечка…цветочек-маргариточка, вырос лебледёнок, однако, оперился…и зачем только я помогал ей с этим клубом…скромницей прикидывалась, актриса …да кто ж ей так по-бесовски мозги- то сумел запудрить? Он искал в памяти и не находил ни единого повода, ни единого намёка для возможного варианта среди всего окружения…В клубе – девушки-подростки из хороших семей, жаждущие научиться ходить от бедра и двигаться изящно и непринуждённо, весь персонал – женский. Близких подруг- ни одной.
За мужем, - как за каменной стеной…может, курортный роман? Да нет, охрана бы донесла, никогда – ничего… Супруг начал успокаиваться. Ему хотелось думать, что жена решила проучить его за длительные отъезды и частое своё одиночество.
Решил действовать лаской. Чтобы расслабиться, глотнул приличную порцию неразбавленного "lnishowen" , вызвал кнопкой домработницу:
-Наташа, накрой в гостиной ужин, по-романтичнее… поставь свечи. Включи камин и « Лебединое озеро» Убери верхний свет. И иди домой. Только учти, что на выходные можешь понадобиться. Скажешь, когда ужин будет готов. И позовёшь Риту.
На самом деле он был безумно рад, что жена жива и здорова, уверовал, что это – её мстительный розыгрыш за его невнимательное к ней поведение и двухнедельное отсутствие. Она же понятия не имеет, что такое серьёзный бизнес и предвыборная кампания…Придётся объяснить.
- Станислав Витальевич, а Рита уснула…разбудить? – заглянула в кабинет горничная.
- Не надо. Стасу показалось, что прежний покой вернулся в дом сам собой. Он поужинал в одиночестве и благодаря выпитому виски его самого потянуло в сон. Утро вечера мудренее…
А Маргарита и вправду, разморённая принятой ванной, решившая минуточку полежать и собраться с мыслями для предстоящего разговора, так и уснула, свернувшись калачиком поверх покрывала, и уже во сне беседовала с мужем по телефону во сне…А за окнами, между тем, какие-то потусторонние силы плотными тучами закрыли все звёзды, отвернувшиеся от влюблённых, временно или навсегда, кто его знает, что там на уме у этих демонов…
Согретое любовью сердце – в озареньи,
Пронизанное мокрым солнечным лучом,
Вбирая радужные краски, и меняя угол зренья,
Меняет ритм. И понимает:
-Ты здесь больше ни при чём.
Есть просто жизнь. И есть другие лица.
Мне сердце разбудила откровенная весна…
И незачем на непогоду мне апрельскую сердиться,
И обвинять тебя ни в чём я не хочу и ничего тебе я не должна.
Верни свободу. Я стремлюсь на волю.
Я танцевать хочу не только для тебя……….
Из добровольной клетки и гламурного покоя
Я улетаю. Меня не жди. О прошлом - не жалея, не трубя...
Из светской львицы стану малой птахой,
Синичкой, или просто – серым воробьём……
Меня покинули сегодня ревности и объяснений страхи,
Пишу прощальное. Стою без зонтика под радужным дождём.
Всю жизнь счастье так и норовит куда-нибудь сбежать от нас, особенно, когда в него окончательно уверуешь, и в нём не сомневаешься...
© Copyright: Лара Фай-Родис, 2012
Свидетельство о публикации №112032403639
