Билет в один конец
02…23.08.2022
На днях коллега по перу обратилась ко мне с просьбой оценить попавший ей на глаза рассказ молодой талантливой писательницы: "Написано захватывающе, да вот боюсь, нет ли в тексте романтизации суицида?". "Ну что ж, – говорю, – кидайте мне его в почту. Посмотрю".
Рассказ был небольшой, написанный вполне приличным грамотным литературным языком – огрехов практически не обнаружил (у меня, технического редактора литературного журнала, оценка грамотности построения фраз, орфографии и прочих атрибутов любого текста происходит при прочтении уже "на автомате").
Сюжет, если в двух словах, в общем-то, банальный: представитель "офисного планктона" "мужеска полу", многажды проверяя в течение рабочего дня электронную почту – и так изо дня в день – с вожделением мечтает о том, чтобы застрелиться.
Далее следует описание причин его невписываемости в окружающий коллектив и тоски зелёной от однообразия и кажущейся бессмысленности работы, в результате чего наш, так сказать, герой находит развлечение в сканировании собственных галстуков и распечатывает их в цвете на принтере, вывешивая эти сюр-изделия на стене…
Дома его никто не ждёт, кроме, разве что, портрета Сальвадора Дали (чьей работы – не описывается, хотелось бы верить, что работы Луиса Буньюэля, потому как все иные вполне соответствуют экзальтированности портретируемого) да журнала с говорящим названием "Время перемен" – его сексуально озабоченная жена, изменявшая благоверному с другом семьи, давно сбежала от своего "ни рыба ни мясо" муженька…
Далее следуют диалоги с пытающейся вломиться в его квартиру (или в жизнь?) некой Дэстини. Почему Дэстини? Тут всё вполне понятно, если учесть, что с английского "destiny" переводится как судьба, предназначение. С учётом последующего развития событий очень даже неплохой сюжетный ход.
Короче говоря, однажды наш затурканный бессмысленностью жизни безымянный герой приезжает на вокзал, покупает билет на поезд и вместо того, чтобы сесть в этот самый поезд – глядишь, увёз бы куда-нибудь в более осмысленную жизнь – он весьма непоследовательно выбрасывает в объятия ветра этот купленный "one way ticket" и со счастливой улыбкой бросается под колёса головного вагона, рассуждая в последний момент о крайне низкой себестоимости этого способа самоубийства в сравнении с покупкой пистолета да ещё сожалея, что не успел-таки отсканировать чётный сто двадцатый по счёту галстук – вот здесь автор уж слишком увлеклась созданной ею сюжетной конструкцией, ибо как-то очень ложно-расчётлив её герой: в реалиях самоубийство, как правило, совершается в состоянии аффекта.
Занавес!
* * *
Можно было бы плюнуть на всё и списать эту историю на сиюминутные "завихрения" в авторской голове – кто знает, может, такие у неё mind games – игры разума, а может вспомнила из школьной программы жизнеописания литераторами XIX века целой плеяды "лишних" людей, но давайте попробуем разобраться, откуда возникла база для создания такого вот "образа".
Практически всем и каждому известна фраза Чехова по поводу того, что повешенное на сцене в первом акте ружьё обязательно должно выстрелить в акте третьем. Вот и мы, как общество, разыгрывая пьесу под названием "Россия vs Запад", "ружьё" своё повесили на сценический задник с начертанными на нём словами о неуёмном желании низвержения КПСС в угоду романтическим понятиям о свободе и демократии, пожалуй, году этак в 1988–89-м. И заряжено оно было бездумной и безотчётной любовью к Западу, к его, как оказалось много позже, весьма сомнительным ценностям, завёрнутым для привлекательности в яркую манящую обёртку. Мы же для наших будущих оппонентов были папуасами, только в отличие от гвинейских аборигенов, у нас имелось ядерное оружие – какая досада! Хотя, в полном соответствии с веяниями времени, повешенной на декорационное полотно оказалась не примитивная однозарядная берданка, а полновесный "калаш" с примкнутым рожком, снаряжённым под завязку тридцатью двумя боевыми патронами калибра 5,45.
Слова "бездумной и безотчётной" выделил потому, что, строго говоря, любовь эта родилась не вчера и не позавчера, а, пожалуй, ещё во времена Петра Великого. И была эта любовь сродни этакой тоске по непознанным до поры внеземным цивилизациям…
Итак, в полном соответствии с режиссёрским замыслом, как ему, по всей видимости, казалось, одним из первых выстрелов нового (и последнего) энергичного главы КПСС было назначение на должность министра иностранных дел ничего не смыслящего в дипломатии Эдуарда Амвросиевича Шеварднадзе. Попутно он предал забвению, а если точнее, то совершил предательство по отношению к породившему Горбачёва в качестве генсека Андрею Андреевичу Громыко. Вот только сам ли он все последующие свои действия срежиссировал?..
И потом понеслось: бац – сдача практически без боя и компенсаций своих сателлитов по Варшавскому Договору; бац – вывод буквально в чисто российское поле подразделений ГСВГ; бац – падение Берлинской стены и объединение двух Германий; бац – признание "архитектором перестройки" Александра Николаевича Яковлева, прошедшего соответствующую западную школу, будучи в своё время сосланным в качестве посла в Канаду; бац – подписание абсолютно неравноценного договора о сокращении РСМД; бац – назначение главой МВД Бакатина Вадима Викторовича с напутственными словами Горбачёва: "Мне не нужны министры-милиционеры. Мне нужны политики"; бац – передача Бакатиным, бывшим к тому времени уже председателем КГБ СССР, технической документации на прослушку строящегося нового здания американского посольства в Москве ошарашенному таким поистине царским подарком хозяину Спасо-Хауса с санкции всё того же Горбачёва…
А потом – уже короткими очередями: Ельцин, Беловежская пуща, младореформаторы, принятие предательской Конституции 1993 года, приватизация под чутким водительством кураторов из ЦРУ, семибанкирщина и так далее, и так далее, пока не опустошили весь рожок. Правда, остался вопрос: а его точно опустошили?..
В 90-е годы Россия практически полностью ушла под западное (читай – американское) влияние: в школах – учебники от фонда Сороса, в финансовой сфере – царствование Международного Валютного Фонда с его грабительской кредитной системой и разнообразные финансовые пирамиды; в радиоэфире – "Эхо Москвы", Радио "Свобода", "Русская служба Би-Би-Си", "MTV", "Европа-Плюс"; на телевидении – чернуха и прочий, в основном голливудский, ширпотреб, припудренные разнообразными рекламными роликами, – те самые бусы для папуасов…
Чем-то это всё напоминало шестой подвиг Геракла, только шиворот-навыворот. То есть, если мифический герой, выполняя задание царя Эврисфея, направил воды реки Алфей в Авгиевы конюшни, дабы смыть оттуда горы копившегося десятилетиями навоза, то наши "богатыри"-антиподы (антиподы ли?) в лицах Горбачёва и Ельцина открыли российские границы и пустили в страну всю накопленную вовне духовную дрянь, благо почва для этого была, к несчастью, уже подготовлена непросчитанными действиями их предшественников.
Далее можно было бы продолжать ещё страниц на десять, но остановлюсь на том, что мне, как литератору, ближе всего – на культуре и, в частности, на литературной её части.
Задавшись не так давно вопросом продвижения в рамках предмета "Кубановедение" для изучения в школах родного мне Тихорецкого района творческого наследия местных литераторов, неизбежно добрался до содержания Минобровского документа от 16.01.2013 под названием "Перечень "100 книг" по истории, культуре и литературе народов Российской Федерации" и обнаружил, что в прилагаемом для внеклассного чтения списке напрочь отсутствуют книги, которые в своё время относились к серии книг о пионерах-героях: "Улица младшего сына" Льва Кассиля и Макса Полянского, "Сын полка" Валентина Катаева и другие не менее известные произведения на указанную тематику. Слава Богу, что хоть "Как закалялась сталь" Николая Островского оставили!
Ладно, думаю, поищем в книгах, обязательных для изучения непосредственно в учебное время, потому как, хоть и окончил школу в далёком 1970 году, но прекрасно помню, что без вышеперечисленных (интереснейших!) книг мы бы, в своей школярской массе, чувствовали себя неполноценными людьми. Мало того, мы хотели быть похожими на героев этих книг!
К сожалению, в интернете материалов моих времён не нашёл, но вот в списке книг для изучения на уроках литературы за 1984 год для 9-го класса, например, упоминается роман "Живые и мёртвые" К. Симонова, а для 10-го – "Как закалялась сталь" Н. Островского и "Поднятая целина" с "Судьбой человека" М. Шолохова.
А вот в современных списках "Как закалялась сталь" уже, как я отмечал, рекомендуется только для внеклассного чтения, как, кстати, и "Повесть о настоящем человеке" Бориса Полевого, а для школьной программы шолоховская "Судьба человека" переведена из 10-го в 9-й класс, в 11-м же классе изучают его "Тихий Дон", а "Поднятая целина" исключена вообще. И нигде не упоминается ни "Молодая гвардия", ни "Повесть о Зое и Шуре", не говоря уже об "Улице младшего сына" или "Четвёртой высоте"…
Кто-то может возмутиться, чего это автор привязался к Николаю Островскому с его знаменитой книгой – других не нашлось, что ли?
Отвечаю. Например, в НОАК – народно-освободительной армии Китая, каждый военнослужащий просто обязан прочитать эту книгу и знать её как "Отче наш". Может, поэтому Китай и взлетел до таких недостижимых пока для нас высот, а?
В качестве противовеса пересказанного мной в самом начале статьи литературного "изделия" приведу один пример. Не так давно опять же ко мне обратился один молодой человек с просьбой посмотреть несколько его рассказов на предмет оценки литературных способностей автора.
Отмечу сразу, что над рассказами, чтобы довести их "до ума" надо бы ещё работать и работать, хотя основа заложена неплохая, но вот один из них, под названием "Его победа", меня просто потряс. В короткой истории, похожей по изложению больше на очерк, рассказывалось о том, как ребёнок-колясочник, больной ДЦП, считающимся официальной медициной практически неизлечимым заболеванием, в 7 (семь!) лет решил разрабатывать руки, на что у него ушло ни много ни мало – два года. Потом взялся за разработку ног и через какое-то время сошёл с коляски. В 14 лет мальчишка поставил перед собой новую цель – пройти 3 километра, ни разу не упав. На подготовку ушёл год…
Легко ли ему было? Отмечу лишь, что я не описываю, через какие физические страдания парню пришлось пройти.
Прошли годы – он окончил училище, получил профессию… А вот тут я позволю себе цитату из рассказа-очерка:
"…2 года назад нашёл спортзал для инвалидов. Теперь ходит туда. Там занимаются сильные, волевые люди. Есть среди них даже колясочники и слепые. Занятия спортом старается не пропускать. Ему нравится чувствовать приятную усталость мышц и мускулов, а ощущение того, что становишься всё сильнее и крепче, вообще ни с чем не сравнить.
Нет, он не ангел. В училище попробовал и курить, и выпивать, но заметив, что всё это сбивает дыхание и снижает ритм, полностью отказался от этих "удовольствий". Вряд ли кто узнал бы в нём того беспомощного инвалида-колясочника, видя, как он жмёт лёжа штангу весом в 25 кг.
Люди, иногда, узнав его историю, считают парня героем. Сам он так не думает. Разве можно считать героем того, кто просто не хотел быть инвалидом? Нет, герой – это тот, кто, рискуя своей жизнью, спасает других. А он спасал себя, боролся с судьбой и изменил её.
Те 3 километра, которые он когда-то преодолел с таким огромным трудом, теперь у него вместо прогулки, а иногда их, не спеша, пробегает.
Он давно уже перестал завидовать здоровым. Порой ему даже жаль их. Ходьба, бег, даже простое напряжение мускулов им столь привычны, что они не понимают, не ощущают, не замечают своего счастья…"
Вот такая, как говорил герой одного хорошего фильма, понимаешь, аптека! Автор, конечно же, описывал не чью-то чужую, а свою собственную жизнь. Из переписки с ним я узнал, что "Как закалялась сталь" он прочитал во втором классе (в 8 лет!), а "Повесть о настоящем человеке" отец подарил сыну на его 10-летие. Как тут не вспомнить Владимира Семёновича Высоцкого:
Если путь прорубая отцовским мечом,
ты солёные слёзы на ус намотал,
если в жарком бою испытал, что почём,
значит, нужные книги ты в детстве читал!
Основной труд писателя – свидетельство событий окружающей эпохи, иначе какой же он писатель? И даже если из-под пера его выходит фантастика, всё равно там – проблемы окружающего мира. Достаточно вспомнить хотя бы "Трудно быть богом" братьев Стругацких, содержание которой особенно сейчас актуально, потому как находящееся рядом государство на наших глазах сваливается в какое-то средневековье…
И если уж в школьную программу включаются произведения художественной литературы, то, думается, в том числе и с целью освещения, а то и литературного анализа тех или иных аспектов истории нашего государства с учётом авторского их видения.
Я не заглядывал в нынешние школьные учебники по истории, но вот что странно: те, кто сочиняли список изучаемых книг, заменили шолоховскую "Поднятую целину" его же "Тихим Доном". Значит, рассуждаю я, чиновники от образования посчитали, что школьники доросли до понимания сложнейших душевных терзаний Григория Мелехова на фоне кровавых событий Гражданской войны, а не менее, если не более, трагичные события периода коллективизации, описанные Шолоховым через судьбы Макара Нагульнова, Семёна Давыдова и других героев "Поднятой целины" – не их ума дело?
И не потому ли наше будущее, наше Generation Next, насмотревшись вездесущей рекламы, основная цель которой – вбить зрителю в голову мысль о вселенском потреблении всего и вся; наигравшись в сетевые игры или пытаясь повторить успехи безмозглых миллионеров-блогеров; путающее, порой преднамеренно, кириллицу с латиницей – это же так прикольно! – мечтает о "молочных реках с кисельными берегами" вместо того, чтобы просто пахать, преодолевая любые трудности, и собственными успехами преумножать славу своей Родины, потому как без преодоления хотя бы самого себя, ничего путного из недоросля не получится…
А потом мы задаёмся вопросами: откуда берутся вани урганты, сладкоречивые максики галкины, чулпаны хаматовы, ксюши собчаки, дани милохины и протча, и протча, и протча – та самая "пятая колонна", имя которой пока что – ле-ги-он.
А что до того суицидального рассказа, так вот ещё одна маленькая история в тему, на этот раз из области музыки. На второй пластинке двойного "Белого альбома" Битлз была записана забойная вещь Пола Маккартни, положившая начало тяжёлому року – Helter Skelter (в буквальном переводе "неразбериха"). В 1969 году песня оказалась в центре внимания всего мира. Некто Чарльз Мэнсон, глава коммуны "Семья", воспринял её как пророчество о будущем апокалипсисе. Он и его сообщники совершили ряд жестоких убийств и написали "Healter Skelter" на стене особняка в Беверли-Хиллз (Нью-Йорк), оставив после себя пять трупов.
На суде Мэнсон утверждал, что к резне его подвигла эта самая песня Маккартни, которому стоило огромных усилий доказать в судебных разбирательствах, что у него и в мыслях не было ничего такого этакого…
А теперь представьте, что случилось несчастье: некто молодой выбросился из окна какой-нибудь шестнадцатиэтажки (бывает и такое), и следователи, докапываясь до причин самоубийства, найдут в его квартире предсмертную записку, где неровным почерком будет изложено, что к суициду неокрепшую заблудшую душу подвиг именно этот вот рассказ…
И не стоит ли задуматься, что вышеописанная последовательность действий, начинающаяся, казалось бы, с таких мелочей, как подмена понятийных ориентиров, забвение литературных, и не только литературных, героев – тот самый билет в один конец, откуда возвращения не бывает?
Владимир Романов