Часть 4. 1839-1917. РИСОВАЛЬНАЯ ШКОЛА НА БИРЖЕ

Школа под крылом Общества

В декабре 1857 г. Министерство финансов в связи с сокращением бюджета решило школу закрыть. Художник Александр Малевский, преподававший в школе в 1842-1850 гг., предложил взять школу на свое содержание с условием, однако, что она сохранит свои помещения в таможенном здании при Бирже на  Васильевском острове. Министерство на это не пошло, надеясь выгодно продать или сдать помещение.

Художественная общественность забила тревогу, и тогда под свое покровительство Рисовальную школу на бирже взяло Общество поощрения художников. Председательница ОПХ великая княгиня Мария Николаевна направила об этом письмо в Министерство финансов, и 20 декабря 1857 г. появилось Высочайшее повеление императора Александра II: «Рисовальную школу передать в заведывание Общества с предоставлением ему пользоваться принадлежащим школе имуществом, равно и настоящим ее помещением».

Новым фактическим директором школы на период 1857-1864 гг. стал секретарь ОПХ Ф.Ф.Львов.

«Львов – замечательный педагог, добрый в душе, хотя и суровый несколько с виду, он привлекал к себе всех, кто его знал хорошо, разумеется из прилежных; лентяи всех сортов и родов, начиная с профессоров, поправлявших рисунок ногтем, и кончая воспитанниками Академии, искавшими только забавы, бегали от него с дороги», – вспоминал художник Василий Верещагин.

В качестве отделения при Рисовальной школе действовали также профессиональные мастерские, располагавшиеся на берегу Мойки – в доме 6 по Демидову переулку, переданном Обществу в 1896 г. Городской думой.

«Академические пятницы»

В 1859-1860 гг. в помещениях Рисовальной школы проводились встречи членов художественного объединения «Академические пятницы». В литературе эти «пятницы» иногда называют первым независимым художественным клубом. Среди посетителей «пятниц» были А.П.Боголюбов, М.А.Зичи, М.К.Клодт, А.К.Ловеццари, князь В.Н.Максутов, Л.О.Премацци, И.И.Соколов, В.Ф.Тимм, К.А.Трутовский, В.Г.Худяков, А.И.Шарлемань, И.В.Штром. К «рисовальщикам» присоединились также полковник К.А.Рюль и деятели ОПХ Ф.Ф.Львов и Е.И.Мюссар.

За входную плату 1 рубль серебром художники рисовали в течение вечера, а затем рисунки выставлялись на продажу. Половина из вырученной суммы шла автору, а вторая – в общий фонд «пятниц», на ссуды для нуждающихся художников. Комиссионером «пятниц» был Александр Беггров, в магазине которого (на Невском пр., ныне дом 4), и продавались рисунки.

Со временем постоянными участниками «Академических пятниц», получивших официальное благословение, стали художники И.К.Айвазовский, А.Е.Бейдеман, А.Ф.Бруни, Л.Ф.Лагорио, М.П.Клодт, М.О.Микешин, А.А.Риццони, Н.Е.Сверчков; архитекторы В.А.Гартман, И.А.Монигетти, А.П.Брюллов, Н.Ф.Брюллов, фотограф В.А.Каррик, актер и художник-любитель В.В.Самойлов, а также меценаты-покровители искусств Д.Е.Бенардаки (Бернардаки), граф Н.А.Кушелев-Безбородко, граф Г.А.Строганов.

В 1861 г. «пятничники», сбросившись, издали альбом «Наши пятницы», включавший в себя 16 ксилографий. В помещениях Рисовальной школы «пятничники» устраивали лотереи, аукционы, концертные вечера, маскарады и даже балы.

Когда «Академические пятницы» были прекращены, в кассе ОПХ благодаря этому остался доход в виде ценных бумаг и имущества «пятниц», оцененных на общую сумму более 9 тысяч рублей. Эта сумма была сопоставима с годовым бюджетом ОПХ.

Лучшие преподаватели и учащиеся

В 1865-1881 гг. – долгий и сложный период – школой руководил Михаил Васильевич Дьяконов. Особенно любили М.В.Дьяконова, жившего в скромной комнатушке, ученицы школы. При нем школа в 1878 г. перебралась из таможенного пакгауза в дом Общества поощрения художников на Большой Морской ул.

В Рисовальной школе преподавали лучшие художники, скульпторы, архитекторы и историки искусства Петербурга: А.И.Адамсон, И.И.Андреолетти, А.Ф.Афанасьев, Н.Р.Бах, Р.И.Бах, А.Е.Бейдеман, В.А.Беклемишев, А.Н. и Л.Н. Бенуа, И.Я.Билибин, Г.М.Бобровский, Ф.Ф.Бухгольц, А.И.Вахрамеев, Е.А.Вахтер, Ф.К.Вернер, К.Х.Вроблевский, В.Газенбергер, Н.В.Глоба, А.Г.Горавский, И.И.Горностаев, М.В.Дьяконов, П.И.Евреинов, А.С.Егорнов, Н.П.Загорский, Г.Р.Залеман, Г.Засс, Д.И.Иенсен, Н.Н.Каразин, Д.Н.Кардовский, барон М.П.Клодт, барон П.К.Клодт, И.Н.Крамской, И.Е.Крачковский, В.П.Крейтан, К.Я.Крыжицкий, А.И.Куинджи, Е.Е.Лансере, Э.К.Липгарт, С.К.Маковский, Г.И.Малышев, В.В.Матэ, М.Е.Месмахер, И.С.Панов (первый преподаватель школы из числа ее выпускников, с 1876 г.), Л.О.Премацци, Б.К. и Н.К. Рерихи, А.А.Рылов, Е.А.Сабанеев, Н.С.Самокиш, Л.А.Серяков, В.И.Токарев, Д.М.Тюлин, Н.П.Химона, А.С.Хренов, П.И.Церм, Я.Ф.Ционглинский, П.П.Чистяков, А.И.Шарлемань, В.А.Щуко, А.В.Щусев, Б.С.Якоби, С.П.Яремич.

30 октября 1889 г. школе исполнилось 50 лет, и в ознаменование юбилея с царского разрешения была выбита медаль «В память пятидесятилетия Рисовальной школы». Школа получила Высочайшую грамоту, в которой были отмечены ее заслуги в распространении художественно-промышленных знаний в стране.

Комитет ОПХ открыл выставку работ учащихся школы, а также организовал праздничный вечер с торжественным публичным собранием Общества. Этот вечер состоялся в доме Общества на Большой Морской 31 октября 1889 г. с участием императора Александра III, императрицы, некоторых членов императорской фамилии, многих высших придворных лиц, министров императорского двора и финансов, петербургского градоначальника. Было, разумеется, много художников, а также ректоры Академии художеств П.М.Шамшин и Д.И.Гринс. Членов императорской фамилии, прибывших из Гатчины, встречала августейшая председательница Общества принцесса Евгения Максимилиановна Ольденбургская.

Николай Рерих

Расцвет Рисовальной школы ОПХ совпал с началом XX в. Он связан с деятельностью художника Николая Константиновича Рериха на посту директора школы, который он занимал в 1906-1918 гг. Как известно, в 1901-1906 гг. Н.К.Рерих был секретарем Императорского Общества поощрения художеств (ИОПХ), одновременно являясь секретарем Товарищества художников передвижных выставок. Кроме того, Рерих входил в художественное объединение «Мир искусства» и был его председателем в 1910-1915 гг. Став директором Рисовальной школы, Рерих переехал на Большую Морскую, где и жил в 1906-1917 гг. В память об этом на фасаде дома установлена мемориальная доска с текстом: «В этом доме с 1906 по 1917 год жил и работал Николай Константинович Рерих – русский художник, археолог и путешественник».

Служебная квартира Рериха находилась на втором этаже здания в той части дома, что выходила на набережную Мойки; вход в квартиру был со стороны Мойки, но в квартиру Рерихов можно было пройти и со стороны Большой Морской улицы. Там он жил вместе со своей женой Еленой Ивановной Рерих и сыном Святославом. Его брат Борис Константинович, архитектор, отвечал за состояние здания Общества.

Александр Бенуа, бывший соученик Рериха по гимназии Карла Мая, высоко оценивал деятельность Николая Константиновича на посту директора школы.

В кадетской газете «Речь» он отмечал в 1910 г., что «от г. Сабанеева (бывшего директора школы) Рерих получил такое наследство, которое всякий другой призадумался бы принять, тем более, что это наследство находилось под опекой лиц достаточно могущественных и вполне однородных с г. Сабанеевым… на старом, прогнившем, дуплистом пне вдруг появились зеленые ростки, и возникает надежда, что пень снова может вырасти в дерево… Это чудо произошло благодаря энергии одного человека, одного художника – Рериха, заслуживающего все большее и большее уважение за ту последовательность, с которой он борется за живое искусство против мертвечины и казенщины».

Рерих, мечтавший превратить школу в нечто вроде университета искусств, произвел в ней реорганизацию системы обучения, стремясь создать законченный цикл преподавания, привлек к преподаванию в ней многих известных художников, архитекторов, искусствоведов – в том числе И.Я.Билибина, В.В.Матэ, Н.С.Самокиша, Я.Ф.Ционглинского, В.А.Щуко, А.В.Щусева.

По словам А.А.Рылова, «с Рерихом было приятно работать: все делалось по-товарищески, главное – чувствовалась живая струя свежего воздуха. Школа не стояла на месте, каждый год открывались новые классы или новые художественно-промышленные мастерские, увеличивался состав преподавателей приглашением выдающихся художников. Помещение делалось уже мало, пришлось некоторые специальные мастерские и скульптуру перенести в Демидов переулок. Постепенно в нашем педагогическом составе появились такие художники, как Андреолетти и Малышев (прекрасный медальер и анималист), Белый, Билибин, Бобровский, Вахрамеев, Вроблевский, Гельфрейх, Герардов, Клевер, Кардовский, Линдеман, археолог Макаренко, критик С.Маковский, Плотников, Федорович, Фетисов, Химона, Щуко, Щусев, палеховский иконописец Тюлин и другие <…> Талантливый, энергичный, молодой Рерих сразу принялся за реформы. Прежде всего он восстановил педагогический совет, который собирался время от времени для решения школьных вопросов. Раньше директор все делал самостоятельно, совет только обходил работы учащихся два раза в год на экзаменах. Заседания совета не были надоедливыми, без лишних словопрений. Свою идею о какой-нибудь реформе или нововведении в школьном деле Рерих выносил сначала на обсуждение двух-трех близких товарищей (Бобровского, Химоны и меня), а затем в «курилке» потолкует с другими преподавателями, узнает их мнение и тогда уже готовое доложит общему собранию преподавателей. Вопрос настолько бывал уже продуман, что возражений не встречал и принимался единогласно. Иногда Рерих решал вопросы самостоятельно и докладывал собранию уже post factum. Так, он учредил класс рисования животных, назначив меня его руководителем. Я было начал возражать: «Как, да что, да я…» – «А как хочешь, Аркаша, так и веди класс, это тебе лучше знать», – сказал Рерих».

В Рисовальной школе Н.К.Рерих открыл ряд новых классов: художественной вышивки, женский этюдный, графического искусства, курсы высших архитектурных знаний; усилил преподавание в скульптурной мастерской, организовал музей русского искусства, библиотеку школы, завел в 1908-1909 гг. иконописную мастерскую (1909 г., официальным учредителем ее являлся император Николай II), а также мастерские рукодельную, ткацкую (1908 г.), керамики и живописи по фарфору (1910 г.), чеканки (1913 г.). И в дальнейшем Рерих неуклонно расширял ее деятельность, издавая сборники работ учащихся и собственно членов ОПХ, усиливая преподавание истории искусства.

Н.К.Рерих оживил деятельность ИОПХ. По воспоминаниям П.П.Гнедича – писателя, острого на язык, – «вялое и беспорядочное существование Общества обусловливалось вот какими причинами. Во главе Общества стояла принцесса Ольденбургская, женщина, преисполненная самыми благими намерениями, но старая и болезненная. Помощник ее, Нечаев-Мальцев, был старец, которого семь раз постигали апоплексические удары, – от восьмого он и умер на восьмом десятке лет. М.П.Боткину шел тоже восьмой десяток, при этом у него было до двенадцати должностей, и он весь век торопился из заседанья в заседанье. Балашов и Рейтерн – тоже были почтенные старцы, и притом Балашов был совершенно глух, – а Рейтерн несколько слышал, но в последнее время был едва ли нормален. Из художников-живописцев было двое: Лагорио и Куинджи, оба вскоре умершие. Представителем скульптуры был Чижов, тоже, как и два предыдущих, человек более чем преклонного возраста и думавший более о смерти, чем о жизни. При таком составе едва ли могло процветать Общество. Французская кровь Григоровича подбавляла несколько жара, но когда он умер, все окончательно застыло».

«Мир искусства»

Рерих, чрезвычайно занятый делами школы и Общества, бесконечными приемами, встречами, телефонными звонками, переговорами и подписанием бесконечных бумаг, тем не менее, не оставлял творчества и все свободное время уделял ему.

«Бывало, приедешь к нему в его квартиру в доме «Общества поощрения» и застаешь его за работой большого панно, – вспоминал художник Игорь Грабарь. – Он охотно показывает десяток-другой вещей, исполненных за месяц-два, прошедших со дня последней встречи…

Проходит четверть часа, и к нему секретарь приносит кипу бумаг для подписи. Он быстро подписывает их, не читая, зная, что его не подведут: канцелярия была образцово поставлена. Еще через четверть часа за ним прибегает служитель:

– Великая княгиня приехала.

Он бежит, еле успевая крикнуть мне, чтобы я остался завтракать.

Так он писал отличные картины, подписывал умные бумаги, принимал посетителей, гостей – врагов и друзей – одинаково радушно тех и других, первых даже радушнее, возвращался к писанию картины, то и дело отрываемый телефонными разговорами и всякими очередными приемами и заботами».

В его квартире после 1906 г. иногда проходили заседания «Мира искусства». Сюда приходили художник А.Н.Бенуа, поэт А.А.Блок, художник М.А.Врубель, писатель Максим Горький, антрепренер С.П.Дягилев, художники А.И.Куинджи и К.А.Сомов, архитектор Н.Е.Лансере, композитор И.Ф.Стравинский, критик В.В.Стасов и многие другие.

Как отмечал позднее сам Н.К.Рерих, «среди… деятелей старых традиций получалась своеобразная и тоже неповторимая связь с новейшими течениями до Дягилева включительно. Как ни странно, но именно многие из самых старых деятелей находили живой контакт с новыми течениями, в которых незабываем был и национальный историзм.

Ведь «Мир Искусства» оценил по существу и достоинству русскую иконопись и славный русский портрет, незабываемая выставка которого была устроена именно «Миром Искусства» в Таврическом Дворце. Изучение русских миниатюр, как бы забытых иллюстраций, и открытие вновь старорусского помещичьего обихода всегда останется среди заслуг «Мира Искусства». А в этих устремлениях такие живые памятники прошлого, как Григорович или Боткины, или Паскевич, являлись живыми звеньями, связующими с жизнью прежних лет. Теперь особенно ценно обернуться на то обстоятельство, что нигилистические заблуждения конца девятнадцатого века не вошли в строй Общества Поощрения Художеств, который от ивановских, брюлловских, гоголевских традиций как бы шагнул к новейшим течениям.

Правда, передвижные выставки всегда были в стенах Общества, и знаменитая кучка через Стасова и Собко всегда оставалась оцененной. Но нельзя же ни Мусоргского в музыке, ни Сурикова в живописи относить к течениям конца девятнадцатого века. Такие гиганты творчества, они являются национальными устоями вневременных школ.

Хочется лишь подчеркнуть, что хотя Общество Поощрения Художеств естественно отражало в себе все русские художественные течения, но в существе своем оно как-то особенно легко связало старинные традиции с новейшими течениями. Может быть, сама атмосфера старинного уклада в его лучших чертах помогала усвоению новых толкований национальных сокровищ».

Фиговые листки

К началу Мировой войны в Рисовальной школе обучалось свыше 1770 посетителей (почти половина из них посещала школу бесплатно), и существовало пятнадцать именных классов и мастерских: иконописная мастерская, учрежденная императором Николаем II; рукодельная мастерская, учрежденная императрицей Александрой Федоровной; класс гравюры имени Ее Императорского Высочества принцессы Евгении Максимилиановны Ольденбургской; мастерская фарфора имени светлейшего князя Ф.И.Паскевича; младший класс скульптуры имени графа П.С.Строганова; керамическая мастерская имени И.П.Балашова; резчицко-столярная мастерская имени В.Л.Нарышкина; литографская мастерская имени Д.В.Григоровича; младший класс композиции имени княгини М.К.Тенишевой; класс стекла имени Шпак; головной рисовальный класс имени В.В.Верещагина; класс декоративный имени А.И.Куинджи; класс 7-й натурный имени Я.Ф.Ционглинского; класс женский этюдный имени И.Я.Забельского; класс истории искусств имени Н.К.Рериха.  В 1915 г. возникла архитектурная мастерская, а в 1913 г. – хор школы, репетировавший под руководством секретаря канцелярии и помощника инспектора школы С.С.Митусова. Помещение для занятий хора бесплатно предоставляла раз в неделю Н.Е.Добычина – знаменитая издательница и коллекционер.

Описываемый Святославом Рерихом скандальный случай произошел в октябре 1907 г., когда в залах ИОПХ должна была открыться выставка работ учеников Рисовальной школы. Явившийся на Большую Морскую помощник петербургского градоначальника генерал Вендорф приказал прикрыть все «срамные места» на картинах, изображающих знаменитые античные статуи. Студенты прикрыли их кокетливыми юбочками из разноцветной папиросной бумаги. Разразился грандиозный скандал: пришедшие на выставку посетители громко ржали, газеты негодовали, и из Градоначальства приехал чиновник с извинениями. Он разрешил снять юбочки и штанишки взамен на снятие с выставки одного из этюдов. Инцидент был улажен.

В Демидов переулок были переведены, в частности, классы скульптуры и майолики, гравюры и офорта («имени Ее Императорского Высочества принцессы Евгении Максимилиановны Ольденбургской»), которые в совокупности с литографской мастерской сформировали своего рода мастерскую графических искусств.

При этом в 1896-1897 гг. бывший дом пересыльной тюрьмы в Демидовом переулке был перестроен архитектором И.С.Китнером для нужд художественно-ремесленных мастерских Рисовальной школы ИОПХ на деньги, предоставленные капиталом Общества.