Выставка располагается на втором этаже, куда ведет старенькая обшарпанная деревянная лестничка. Краски, которыми выкрашена как она, так и стены, сразу наталкивают на мысли о том, что еще недавно здание было обычной сельской школой.
Между тем, удивительным образом сохранившаяся до наших дней потолочная роспись конца XVIII века, не тронутая рукой реставратора и скрывавшаяся долгие годы под слоем краски, изящная лепнина фризов из листьев аканта, а также изразцовые печи в залах говорят нам о том, что здание помнит не только школьную жизнь, но и светскую.
Роспись потолка в теплых тонах парадной лестничной клетки имитирует лепные украшения: розетты, заключенные в восьмигранные рамки - кессоны.
Стену украшает картина советского периода, написанная маслом.
“Мне дали ключ и сказали: делай что хочешь, — рассказывает художница Екатерина Рожкова. — Этот дом спасся благодаря школе, и идея показать портреты детей как стражей ушедшего мира пришла мне в голову сразу. Детей реальных, существующих, с присущими только им чертами и характером и одновременно детей придуманных. На выставке в каждом зале будет тихо звучать саундтрек школьной жизни: шепот, разговоры, строгие интонации, тихие ответы”.
Работы художницы так удачно вписались в интерьеры залов, что при входе ты сначала их даже не замечаешь. Но потом, услышав тихие голоса детей, учителей из колонок, ты в них полностью погружаешься.
“Во всей русской и мировой художественной литературе школа предстает местом унижения детей детьми, детей — учителями, страшной, но обязательной частью жизни человека. Моя история не столько об этом. Она о детях — хранителях истории. В данном случае — одного дома. В стране, где в силу исторических обстоятельств живой дом XVIII века — это уже чудо”, — продолжает Екатерина.
Дети, написанные художником на стенах “белой школы”, избавлены от травли, обид, насмешек и будущих своих судеб. Они присутствуют тут как идеальные представители детства, тени прошлого, которое есть у каждого из нас. Работы не представляют кого-то одного, это не портреты конкретных людей, а скорее собирательный образ.