Embedded Files
***
Сознание сузилось до площади двора, вид из окна,
Где лужи и дождь исстрадались бессонницей.
Где груды железа стоят и молчат, так всегда,
А рябь пробегает по мокрому быстрою конницей.
В немногих проемах еще пробивается свет,
Без теплоты, так, наобум, чтобы не было темени.
И, если, прохожий случайный в эту пору пойдет,
То может остаться без телефона и денег, ударом по темени.
Кирпичное здание посередине двора,
Площадь которого четко граничит с сознанием.
Но все исчезает, становится внешним, и ерунда –
Точное слово тому, что за зданием.
Замкнутый контур, концлагерь, забытый причал,
Придуманный теми, кто был заселен добровольно.
И каждый, отчетливо зная, что надо сказать, молчал,
Обученный спать по командному «Вольно!».
Вот так день за днем. Огонь за стеной,
Хоть стоны негромкие, но неприличные,
Закусывать принято колбасой кровяной,
Согласно закону и просто обычаю.
Необычного мало и костью всегда,
Становится тот, кто не по росту.
Кто возжелал площадь двора
Подогнать под свое пространство и поступь.
Сознание сузилось, вид из окна,
Здесь люди и дождь страдают бессонницей.
А груды железа стоят и молчат,
И рябь пробегает по мокрому конницей.
11.04.2014 г.
***
Вот она, кошкина жизнь –
Поел, попил, поспал.
Вот она, кошкина жизнь –
Когтями стену подрал.
Выбросил морду в толпу
И вот прилетел кулак.
Если ты – кошка, смирись,
Каждый удар пустяк.
А где-то хозяйка любимая,
Ждет с едою и ласками,
С движениями необъяснимыми,
И сладкими на ночь сказками.
Приснится тебе, то облако,
Самое, самое белое,
С которого прыгнули все,
Будучи слишком смелыми.
Семь жизней, семь бед, но ответ,
Увы, не найден.
Может быть он в глазах,
Соседской собаки Найды?
Может он под землей,
И черви его сточили?
Тогда вместе с Найдой вой,
На звезды в глазах Сибири.
Но только не забывай,
Что звезды когда-нибудь гаснут.
Что там, где раньше был рай,
Без друга ходить опасно.
И вроде бы жизнь проста,
И вроде бы люди те же.
Но чаще по морде бьют,
А любят намного реже.
Хотя…
Где-то хозяйка любимая,
Ждет с едою и ласками,
С движениями необъяснимыми,
И сладкими на ночь сказками.
Приснится тебе, то облако,
Самое, самое белое,
С которого прыгнули все,
Будучи слишком смелыми.
***
Въевшийся в кожу запах вокзала,
Всех не пройти, но пройдено мало.
Дым, как туман,
И отсутствие права на смерть.
Там впереди ничего не случилось,
Прошлая жизнь мне как будто приснилась.
Прочь улетела,
Проехав по горлу крылом.
И по ночам снова чешутся шрамы,
Губы вновь шепчут заветное «Мама».
Хочется выть,
Но плотно сидит в горле ком.
Стуки колес, будто отзвуки сердца,
Знаю, прошло, знаю, все перемелется.
Снова чай, ночь, проводница
И спальный комплект.
Злые соседи, и им – не до шуток,
Может, не люб им тот промежуток
Между двух точек,
Что позволяет мечтать.
Звезды – в карман, с головой – в одеяло,
Многих здесь глупо и пошло не стало.
Чтоб не бояться,
Прими двести граммов огня.
Вот она, станция, вот остановка,
Только надолго ли хватит,
Надолго,
Такого тебя?
Въевшийся в кожу запах вокзала
Снова напомнит, что поздно, не рано.
И достаешь
Запылившийся свой чемодан…
15.10.12 г.
***
Такая пустота, что между ребер ветер
Гуляет, там, внутри, где сердце быть должно.
Быть может, я ее еще, увы, не встретил,
А может, и не встречу, и так предрешено.
Прогулки под луной.…Плевать на те прогулки!
Раз это ненадолго, то нечего терять.
Души моей чумной сквозные переулки
Никто не смог изведать, никто не смог познать.
Закладываю мир за рыжесть стога в поле,
Закладываю душу за белизну берез.
А ветер между ребер – горяч и своеволен,
А ветер между ребер толкает под откос.
Лететь, ломая ребра, и выпускать наружу
Пространство, что ютилось, где сердцу быть дано.
И, если я закон вселенности нарушу,
То я так захотел, вдруг вылетев в окно.
Врываясь в млечный путь, такой же одинокий,
Как истинная грусть, как истинный поэт,
Я, может быть, найду, того, кто не жестокий,
Того, кто будет рядом на весь остаток лет.
22.01.2012 г.
***
Мы уходим неправильно, не по-людски,
Лишь окурками пальцы обожжены.
Мы уходим, не выключив в детской свет,
Мы уходим так целых две тысячи лет.
Мы уходим, у брата жену отняв,
Мы уходим и бьемся в стену впотьмах.
Где растет безмятежно трава в полях,
Где ласкается солнце на куполах,
Где купается в озере новый рассвет,
Там нас не было. Слышите? Не было! Нет!
Лишь фонарным столбом, горбясь и наклонясь,
Провожала нас улица, видя в нас мразь.
Лишь неоновость ламп нам махала вослед.
Как всегда, в одну сторону куплен билет.
Над молитвой, над Богом взлетая, сопя,
Мы уходим неправильно, грустно, скорбя
Не о том. И, не очень-то веря, живем,
Представляя, что крест мы какой-то несем.
Но не тяжек тот крест. Пустота вместо слов.
Мы уходим неправильно, в сонмище снов.
Мы уходим нечестно, все взяв, но не дав.
Мы уходим без визы, без денег, без прав.
Мы уходим, когда на столе стынет чай.
Мы уходим, как солнце, спеша, невзначай.
22.08.12 г.
То, что нужно.
Мы довольны, когда есть сыр и домашние тапки,
В холодильнике борщ и замерзших пельменей кило.
Каждый вечер у телека, словно прокисшие бабки,
Мы сидим и жалеем, что время свершений прошло.
В наших каменных стенах мерцают способные лампы,
Но способны они лишь на то, чтоб шкафы осветить.
Мы врастаем в диваны, согласные быть баобабом.
Мы не видим рассветов, боясь под дождями простыть.
Словно стрелки часов, заколдованно ходим по кругу.
Лишь закончится счет, мы ворвемся в кромешный покой.
И не стоит надеяться на пресловутое чудо.
Там никто не услышит мольбы, там нет окриков «Стой!».
Нужно ключ в голове повернуть в положение «Воля».
Наплевать на все прошлое! В топку чужие мосты!
И уйти, чтоб почувствовать запахи свежего поля.
И понять то, что жизнь – это путь к воплощенью мечты.
Январь 2012 г.
***
Провожала мать сына на фронт,
Целовала, усердно крестила,
Говорила в улыбчивый рот:
«Не дай Бог, чтоб тебя хоронила.
Там на фронте, где пули свистят
И снаряды летают всеместно,
Слишком мало хороших ребят,
Слишком мало добротных и честных.
Как по минному полю пойдешь,
Поминай – оно смелых не любит.
Что красиво лежит, то не трожь,
Красота слишком влюбчивых губит.
Верь природе, она – поводырь
На нелегких житейских дорогах.
Не ленись, бери в руки псалтырь,
Забывая о грешных тревогах.
Лес укроет тебя от врага,
Дождь следы за тобою замоет.
Выйдешь в поле к родимым стогам –
Помолись, если сердце заноет.
Ну, и я помолюсь за тебя
Перед каждым знаменьем рассвета.
Знай, что, раз эту жизнь полюбя,
Гибнут все, не дождавшись ответа».
Вот вошла медсестра, говорит:
«Хватит вам, налюбуетесь дома.
Позвоните родным, встретят пусть.
Вас выписывают из роддома».
Январь 2012 г.
Чертог души.
Обиды забыты, и тысячи лиц
Сквозь память унылую смотрят.
В полях, где свобода не знает границ,
Где птицы крикливые молкнут,
Где травы лежат вдоль усталых дорог,
Безбрежностью миг очарован.
Душе там моей был построен чертог,
Который от мира оторван.
Ты, путник несчастный, в него заходи,
Там выпьешь живительной влаги.
А если предвидится бой впереди,
Я дам тебе каплю отваги.
Как сына ласкает родимая мать,
Так ветер березу ласкает.
Мне многое в жизни пришлось потерять,
Но разве иначе бывает?
И женщины сыпали в уши овес,
Чтоб слушал лилейные песни.
А ночью мне снился зеленый покос
И среднеказахские степи.
«Не больно!» – кричал я в толпу наугад,
Когда попадал в меня камень.
И был бесконечно и искренне рад,
Вернувшись домой, к теплой маме.
В полях, где свобода не знает границ,
Безбрежностью миг очарован.
Где стелятся отблески свежих зарниц,
Я стал навсегда околдован.
10.03.2011 г.
***
На ужин каждый день единственное блюдо –
Из тишины и стен. Шагают за окном,
Смеются за окном. И я, наверно, буду,
И я, наверно, стану кому-то светлым сном.
Бросаю в унитаз часть прошлого окурком.
Бросаю и жалею, ведь это – часть меня.
Ведь это – часть того, что было полудурком,
Блюющим на асфальт по истеченье дня.
Зима сожрет дома. Зима сожрет дороги.
Зима проглотит все, с нее нельзя спросить.
Окоченеют руки. Окоченеют ноги.
И некуда идти. И некого любить.
Тоска сгребает в плен. Тоска не ела вишни.
Но знаю, так до смерти – всего лишь семь шагов.
Всего лишь семь шагов. Восьмой, конечно, лишний.
Восьмой – что бег на месте. Восьмой – без дураков.
И так – за кругом круг. И так – за стаей стая
Летящих мимо глаз неистовых минут.
Я – грешен, я – чудак, вот и дошел до края,
Но не дошел до рая, увидев белый флаг.
Сожгу остатки фраз на ужине прощальном.
Зачем такой мне ужин – из тишины и стен?
Вчера я видел смерть. Она была печальна.
Ее лишили жизни, ничто не дав взамен.
13.11.11 г.
***
И сон не берет, и водка не лечит.
Луна, оголяя холодные плечи,
Боками цепляясь за сонные ели,
Сползает на землю пройтись по борделям.
Рассыплет росою все слезы по травам,
Направо, налево – налево, направо.
Конечная точка. Истерзанность ночи.
Уходишь бесславно, тоскливо и молча.
Уходишь бесследно, неисправимо,
Хоть видел не раз таких же, но мимо.
Тогда проходили они, а теперь
Несмело толкаешь прикрытую дверь.
Два раза налево, два раза направо,
И, может, увидишь умершую правду.
Отчетливый повод для радостной встречи,
Раз сон не берет и водка не лечит.
16.06.11 г.
***
Я иду на восток!
Там солнце встает.
Там светлый кусок виноватого неба.
Я спешу на восток,
Я воспринял урок,
Солнце хочет из черного – в белый.
Переделать судьбу и не плыть по волнам,
Переделать весь мир, свято веря
Чьим-то взглядам осмысленным,
Чьим-то словам,
Открывая душою все двери.
Пусть дорога одна,
Только две стороны.
Финиш черною лентой натянут.
Я не чувствую брода,
Я хочу глубины,
Хоть и знаю, что рыбы обманут.
Переглядами глаз,
Перешепотом губ
Наполняется чаша стремленья.
Я туда, где дан старт,
Где уже не стоят,
Где не давит виски от волненья.
Я иду на восток,
В мыслях – только вперед!
А вперед – это значит в начало.
Прорываюсь в толпе,
И не чувствую боль,
И не слышу, как мать закричала.
Мне не жалко жалеть,
Мне нетрудно трубить,
Что на западе солнце остынет.
Всем так хочется жить,
И кусками кроить,
И надеяться – смерть все же минет.
Я иду, где земля.
Я иду, где есть я,
И идти никогда не устану,
Ведь я знаю, восток –
Это значит любить,
Это значит – до солнца достану.
16.11.2011 г.
***
Небо! Звони в облака-колокола громом!
Я пришел к тебе с земли. Здравствуй!
Будешь ты отныне моим домом,
От утренней зари ярко-красным.
Пусть щекочут мои пятки сосны
И несут птицы в клюве хлéба.
Я оставил мир людей грозный,
Пусть не верят в мою быль-небыль.
Жил мечтою, что душа едина,
Верил в Бога, но грешил часто.
Думал всё, что ушло, повторимо,
Справедливость искал – напрасно.
Не плевал я в иконы ядом,
Змей сто тысяч под сердцем не жили.
Задыхаясь от едкого смрада,
Не менял километры на мили.
Но в груди что-то хрустнуло громко,
Заболело до самых пальцев.
Взял я в руки пустую котомку
И пришел, чтобы воздухом втариться.
Бей в белесые облаки громом!
Языками дождя по нервам!
Будешь ты теперь моим домом!
А я твоим жителем первым!
20.06.11 г.
***
Молчал очень долго, и долги
Казались дороги. Сейчас
Узнав, волка кормят ноги,
Познав своим телом, что Боги
Безгрешных не любят, каркас
Моих принципов рухнул,
Вдавив лишь немногую часть
Того, что землею зовется,
Где каждая радость, как власть
Чего-то незримо большого,
Совсем непонятного мне,
Пройдет вдоль холодного дома,
А явится только во сне.
Язык залежался меж десен,
Лишь изредка пулею крик
Врывался в леса между сосен,
Прося запоздавшую осень
Скорее войти в материк.
Я брал только то, что мне нужно,
Но только, что в руки войдет.
Твердил людям: Бог обнаружен,
Распахивал душу наружу,
Но каждый цедил: идиот.
Пускай моя выцвела кожа,
Оставшись в руках у рябин,
Я верю, что кто-то положит
Начало познанью причин –
Откуда рождаются мысли,
Сквозя в костенелую твердь,
Врываются в новые жизни
Лишь тусклой свечою истлеть.
Но разве на белом свете
Есть кто-то, кто не одинок?
Кому на челе отметину
Поставить решился Бог?
Все чуждо, конечно и блекло,
Что пальме дурной репей?
Так матерится калека,
Предвидя кончину века,
Но видя полет лебедей.
21.06.11 г.
Время пришло.
Вот и время пришло мне очнуться и спеть,
Может, песню последнюю, но безумно лихую.
Не стыдясь ничего, в окна тычется смерть,
Чуя жертву бессильную, пляшет, ликует.
В этой точке расходятся наши пути,
Жизнь! Я видел тебя без прикрас и без фальши.
А теперь я пытаюсь покой обрести,
И сжигаю себя, чтобы двигаться дальше.
Дым белес, ведь душа никогда не коптит,
Облака в небесах – это бывшие души.
Бог – он добрый и милый: наверно, простит,
И, наверно, укажет, где может быть лучше.
В нашем мире убогом так много преград
Для того, чтобы сердце летало и пело.
Каждый день начинается бал-маскарад,
Где важнее всего только тело и дело,
Где возлюбят тебя за подачку и лоск,
Где охают тебя за хорошие сказки.
Это слезы текут? Нет! Безжизненный воск,
Под которым твердеют довольные маски.
Не жалею нисколько! Возможность пропеть,
Пусть последнюю песню, немногим дается.
Открываю окно, чтоб бессмертная смерть
Отучила пить воду пустого колодца.
30.10.2011 г.
***
Россия хлопает себя по голым ляжкам –
Смешная вдова офицера, захлебнувшегося революцией.
Экзема капитализма крупными бляшками
Отражается на теле вдовы наркоманией и проституцией.
Ох, ох… Тяжко-то как.
Ох, ох… Силен враг.
Ох, ох… Доедем ли?
Стройные ряды стальных конструкций
Забором огородили моральные ценности.
Кондомами, земляникой пахнущими,
Балуют дамы свои некрасивые прелести.
Волокита бумажная – унитазам радость.
Жиром пузо покачивается вальяжно.
Где в полицейской форме парадность?
Где непокорные и отважные?
Ох, ох… Пусто-то как.
Ох, ох… Рубль – пятак.
Ох, ох…Доедем ли?
2011 г.
***
Снег скрипит. Несмазанные двери
Не мешают спать – некому входить.
Хочется дышать и безумно верить,
Постоянно дергать сказочную нить
Между двух миров, между двух признаний –
Тело и природа, дух – материал.
За окном мерещатся тени из сказаний,
За окном виднеется – было, потерял.
Знаю, не дано вычеркнуть вчерашний,
Пусть он горько-пошлый, пусть он – из тоски.
Только черной ночью думается страшно,
Только под глазами – тучные мешки.
А из тех мешков падают снежинки,
Снег скрипит, скрипит, но – ни стука в дверь.
Кто-то за окном, будто на машинке,
В небе вышил звездами сказочное «Верь!»
2011 г.
***
В преддверии ухода все становится мелким –
Предметы, предпочтения и даже сны.
Береза ласкает своей тонкой веткой
Обнаженный рассвет на теле сосны.
И все воедино сливается нежно
В нервном, но ровном порыве души.
Никто не хотел бы такой простой рифмы,
Но если хозяин – как хочешь пиши.
Так в луже, смеющийся странный прохожий
Играет на солнечной флейте фокстрот
И каплями грязными неосторожно
Стекает с подмышек проснувшийся пот.
Усталость и всем надоевшая мягкость –
Гниющее яблоко не изнутри.
Утраченность горечи, ватная сладость,
Вопрос не возникнет, возникнет – сотри.
24.10.10 г.
Облаки.
I
Облаки, облаки – серые волки.
Всклочены волосы, рваны бока.
Зубы источены, лапы промокли.
Смелые воду из ванны лакать.
Больно, когда переломаны руки, –
Не перекуришь один в стороне.
Шепчешь губами в небо Андрюхе,
Просишь о хлебе и крепком вине.
II
Все говорят, что мы видим друг друга
Издалека. Но так далеки.
Мне целомудрие – явная скука,
Да и другие найдутся грехи.
Мне не откроется будущность мира.
Я не пройду через Босфор.
Пахнет встревоженным кофе в квартире
И новизною в поиске форм.
III
Жизнь мне – Синопа. Сердце и муки.
Есть оправданье – руки в муке.
Может от горести, может от скуки
Я утопаю в зиме-молоке.
Будут ли звуки, как дети и шлюхи,
В темень подъезда, смеясь, залетать?
В этом мы разные – много науки,
Чтобы предвидеть, когда умирать.
IV
Где Моисеи? Лишь фарисеи.
Облаки, облаки! Войте навзрыд!
Каждый пытается мягкое сеять,
А получается кислый гранит.
Белые сказки, наглые ласки –
Ластиком слезы стираешь к утру.
Воздух соленым становится, вязким
И шухерится где-то в углу.
V
Облаки, облаки – серые волки,
Смелые воду из ванны лакать.
Шепчешь губами в небо Андрюхе –
Хлеба, вина и …
немного поспать.
16.11.10 г.
Россия наркоманская
На погостах чуть слышные звуки –
Это шепот опавшей листвы.
Слезы падают в теплые руки.
Где-то между осталась и ты.
Между многими и такими,
Кто наркотик на жизнь променял,
Кто гнал время. Висками седыми
В двадцать пять перед Богом предстал.
Свои пышные русые косы
Раскидала средь черных полей,
Оставляя живущим вопросы
Обезглавленных прожитых дней.
Моя Родина – серость убогая,
Моя Родина – кочки и пни,
Загангрененная, одноногая,
Расселенная в два на три.
Песни грустные преумножатся,
Вся невспаханная земля
Криком воронов вновь тревожится
Из засравшегося кремля.
Боль моя и тоска осенняя,
Одуванчиковая грусть.
Эх, Россия моя, Россия,
Перевернутая Русь.
14.10.10 г.
***
Почитают иных за пророков,
Тонко льется словесный хлам.
Глупо думать, что просто, без Бога
Есть возможность построить храм.
Зеленеют глаза от бумажек,
Сердце точит корыстный червь.
Никому никаких поблажек,
Не шевелится ни один нерв.
Будто небо на то и дадено,
Чтоб смотрелись озера в него.
Только если солнце украдено,
То навряд ли найдешь тепло.
Как же можно кидать кусок мяса
В пасть собаке, послав детей?
Развивается черная ряса
Толстобрюхих от поста людей.
Перевернутый мир раз-иудился,
Всюду грустный безликий погост.
Только глупому мне все чудится,
Что поднимется Русь в полный рост.
Что откроются веки тяжелые,
Что заточатся вилы и мразь,
До сих пор на костях веселая
Упадет у забора в грязь.
18.02.2010 г.
***
Небо кинуло в озеро звезды,
Силуэты расплылись в тумане.
Я хотел бы быть тихим, серьезным,
Только сердце навряд ли обманешь.
Я хотел уходить, возвращаться,
Только если уйти – не вернуться.
Главное в жизни счастье –
Не забыть за собой обернуться.
Ждешь весны и мечтаешь о лете,
Укрываешься теплым пледом,
Но все меньше и меньше лечат
Те мечтания – быть поэтом.
Я приемлю, как есть, все приемлю,
Ничего не хотел бы нарушить.
Я люблю свою добрую землю,
Я люблю ее шепотом слушать.
Среди грустной житейской драмы
Человеком хочу остаться.
Нежность мира в руках у мамы,
В том тепле бы навек потеряться.
И всей сущностью непостижимой
Мне всего веселей и дороже
Мысли родины неповторимой,
Что умеют так душу тревожить.
01.03.2010 г.
Ветер-каторжанин.
Тяни лямку, сука!
Здесь тебе не Мальдивы! Сибирь!
Грязнорубашечник, твоего испуга
не поймет даже сердце друга.
Оставь его в пятках, не дрейфь! Почифирь!
Отпой навеки ушедших.
Предупреди сюда пришедших,
что их сердца – камни,
переворачиваемые тобой.
Здесь не стучат ни в какие ставни,
Здесь постоянна убогая травля,
Здесь не кричат: «Помоги!» и «Открой!».
Рви в клочья березы,
Смахивай слезы.
Сдергивай шторы с харищ унылых.
Царапай ногтями бортовое стекло
Того самолета, что неизлечимо,
Так безобразно и необъяснимо,
Настойчиво бьется в небо,
Которое замерло.
Стачивай клыки о болота,
Слизывай с церквей позолоту!
Кто же тебя заковал в цепи?
Что за диктатор, гнусный тиран!
Ты своей каторжной мордой нелепен.
Тебе бы на волю в казахские степи.
Коня вороного и в руки наган.
Начинаешь бить в барабаны?
Пытаешься построить баранов?
Здесь такие конвойные, сучины стройные
С лысой борцовскою головой.
Их кулачища, зело, достойные,
Ну а бараны, видно, устроены
Так, чтобы только идти на убой.
Тяни лямку, сука! Не вой!
05.11.10 г.
Им.
Якутский мороз трескуч, крепок,
Деревья пробирает до кончиков веток.
И солнце стыдится утром вставать.
Спать. Спать. Спать.
Перестали моргать ресницы,
Сестра, рядом брат – две замерзшие синицы.
Звук падает замертво в снег.
Все замерло, все мертво – двадцать первый век.
Пьяный отец, уставшая мать,
Металлические дуги, сетка-рабица – кровать.
Все так просто в мерзлоте вечной,
Все так безнадежно и медленнотечно.
Ничего не хочет природа давать.
Спать. Спать. Спать.
Еще две души грехом на ком-то повисли,
Падают и катятся по полу черные мысли.
От таких новостей хочется бежать,
Но никуда не денешься.
Знать, знать, знать.
Какие слова последние говорила сестра брату?
«Давай обнимемся, согреемся, и нас найдет папа».
Разве возможно такое,
Где из золота унитазы отливают?
Вы, жители поднебесья, слышали?
В Якутии дети живьем замерзают!
Придумали какие-то конгрессы, саммиты,
А вы не подумали, что через лет двести
Россияне все вымрут, как мамонты?
Инновации, предпринимательство.
Это разве не предательство,
Когда все в стране знают,
Что дети живьем замерзают?!
Мороз перестал лицо щипать.
Остыло. Не чувствует внешнего, холодного.
Девочка и мальчик.
Как вас звать, никогда не интересовало дядю,
После бани потного.
Два тела – один крест.
Сто пятьдесят миллионов – один крест.
Пустые несушки, что греют насест, кудахчут:
«Куд-куда мы денем миллионы?
Может, детям? Да ну их! Их пусть клюют вороны!
Кто сказал детям? Будешь после тех двоих третьим!
Куд-куда мы денем леса вагоны?
Давай к родне, в Германию!
Мне все сойдет с рук – я коронован!
А еще у меня манимания.
Правый глаз ребенка выклевал месяц.
Зубы сжимаю, хочется повеситься.
Что вы делаете с Родиной,
Со святостью, властители трона?
Скоро, скоро взовьются знамена!
Такого не было даже в царской России.
Скоро, скоро придет мессия!
Страшного суда вам не избежать,
Ползать будете, вспоминая отца и мать.
И как доказательство на суде против вас
Я на стол положу ребенка замерзшего
Выклеванный глаз!
18.11.09/29.05.10 г.
***
Пусть все будет, как будет, грязным снегом засыпало души,
И прогнозы погоды по радио вновь предвещают метель.
Ворон, солнце крылом закрывая, над родиной кружит.
Ворон ждет новых жертв, ну а в Чили резвится апрель.
Ну а в Чили все просто и так же донельзя понятно,
Каждый истину знает, что дважды два явно не пять,
А у нас каждый вечер по телеку четко и внятно
Иностранным словечком врет народу какая-то блядь.
И народ – не народ, а бездушное стадо баранов –
Их под нож, а они всё в квартирах гоняют чаи.
Стыдно, горестно мне, что поля зарастают бурьяном,
Мерзко, пакостно мне среди общей пустой толчеи.
Уважают тебя, если где-то немного ты хапнул,
Ну а если уж много, то ты настоящая власть.
Как обидно – теперь имя Бога запятнано матом,
И иконы дешевые незачем будет украсть.
Не ломайте комедию, помните – всё в мире тленно!
Уж в земле-то на всех хватит скользких, холодных червей.
Да, великий народ стал народцем и поступью смелой
В мясорубку идет, становясь фаршем чьих-то идей.
Пусть всё будет, как будет, торопиться не стоит нисколько.
Слышишь пьяные крики: «Россия – великая наша страна!»?
От земли в скором будущем это – ничтожная долька
И народец безвольный, за все получивший сполна.
29.11.2009 г.
Page updated
Google Sites
Report abuse