ТОЧКА ГРОМА
«Погода к ночи испортилась окончательно. Пелена холодного дождя плотно накрыла землю, размыв очертания, метавшихся под штормовым ветром, деревьев. Капли упрямо барабанили по красной черепице донжона, брызги дождевой воды залетали в узкие бойницы. Вездесущий невидимка-ветер тревожил чёрную воду глубокого рва, по-разбойничьи свистел в цепях поднятого моста, раздраженно стучал неприкрытой ставней»…
***
Отхлебнув из кружки уже застывший кофе, я перечитал написанное, закурил сигарету и, откинувшись в удобном кресле, попытался задуматься. Однако в пустой голове и мыслям просторно. Стивена Кинга из меня не получалось. Через восемь дней истечёт срок договора, а у меня не было даже начала наперёд проплаченного романа.
Я встал из-за стола и прошёл к камину. Облицованный камнем-дикарём, очаг излучал приятное тепло. За защитным стеклом резвились языки пламени, а в каминной трубе недовольно гудел разогретый воздух. В такую погоду я бы тоже не пожелал оказаться на улице.
Школьный товарищ уехал на острова, по делам и, конечно же, с секретаршей, а меня позвал то ли гостем, то ли сторожем. Дом мне понравился, надеюсь я ему тоже. Двухэтажный особняк удачно вписывался в запущенный парк, где за дюнами копошилось неугомонное осеннее море.
Хвалёные стеклопакеты содрогнулись от очередного раската грома. Я поёжился и, вернувшись на рабочее место, долил коньяк в почти пустую чашку…
***
«К ночи погода испортилась окончательно, а мерзкий холодный дождь, зарядивший с самого утра, не собирался угомониться и на ночь. Бог Тор промчался на колеснице запряжённой двумя гигантскими козлами, и оглушительный грохот потряс всю северную Нормандию. Молния расколола старый дуб на развилке дорог и, не смотря на проливной дождь, он запылал словно сухая щепка.
Вильгельм Нормандский, передёрнул плечами, опустил шкуру дикого кабана, прикрывавшую узкое окно, схожую на бойницу, и, поминая недобрыми словами происки злобных великанов, прошёл к огромному камину. Владелец «Терра Норманнорум», потомок славного Роллона переживал очередной приступ перманентной нехватки маленьких жёлтых кружочков, столь необходимых именно сейчас, для завершения подготовки похода на Шампань. Герцог уже несколько дней тщательно обдумывал очередную авантюру, и чем менее реальной она представлялась, тем более ему хотелось верить в её успешный исход.
Подобие улыбки скользнуло в заплетенную косичкой рыжую бороду. Вильгельм наполнил бокал ещё тёплым вином с пряностями и сделал изрядный глоток. План был чертовски хорош. И герцог велел пригласить барона Гвискара.
Качнулся гобелен, прикрывавший входную дверь, и в зал вошёл Роджер Гвискар. Молодой аристократ следил за модой и в отличие от сюзерена, узкое лицо барона, было гладко выбрито, светлые, почти белые волосы, подвязанные голубой лентой, разделял пробор, две косички элегантно свисали на плечи. Несмотря на молодость Гвискар снискал репутацию храброго воина и верного подданного. Подойдя к герцогу, знающий себе цену барон, поправил фамильный меч и не очень низко поклонился.
«Влияние этих дрянных франков всё сильнее сказывается на моих подданных». – Подавив возникшее раздражение, герцог опустился на дубовую лавку и, не мигая, уставился на барона. – Надо украсть Алиенору, дочь Генриха по счёту четвертого, императора Священной и чёрт его знает каких ещё там империй! Надеюсь, папаша без ума от своей дочки! На полученный выкуп снарядим поход на Труа. С собой возьмёшь Кнуда, Свена, Эйрика… и притащите Алиенору сюда, в Байе. Старый Генрих не прочь и дальше приторговывать церковными должностями, поэтому торчит сейчас в Италии. Ну никак они с папой не поделят инвеституру. Забери Хель их грешные души».
***
Я поставил точку. Непогода свирепствовала вовсю. Я подбросил дрова в камин и направился на кухню. Положив мороженый полуфабрикат в микроволновую печь, включил таймер... И тут мою душу проняли хоральные прелюдии Баха в исполнении дверного звонка. Ясное дело, мой школьный товарищ претендовал на оригинальность, но для оповещения о приходе гостей мог бы выбрать что-нибудь по минорнее...
Я выругался и, пройдя через просторный холл, включил свет над входом. Широко фокусная оптика дверного глазка отображала ночь, дождь, крыльцо и... Я подумал, что позвонила пустота. Ещё один мощный органный аккорд прокатился по замершему в ожидании дому. «Есть много, друг Горацио, на свете, что непонятно нашим мудрецам»! Я решительно распахнул дверь, и холодный порыв мерзкого ветра втолкнул в дом маленький пушистый комочек. По-собачьи отряхнувшись, колобок стащил с головы, больше схожую на суповую миску, фетровую шляпу и галантно поклонился. Я обалдел, но сознание не потерял. Существо подняло голову, и его желтые с вертикальными зрачками глаза, не мигая, уставились на меня. Сморщенная словно печёное яблоко большая голова была неоднородно покрыта клочками пегой шерсти. Незваный гость хмыкнул, звучно прокашлялся… - Погода, знает ли… - пожаловался он и побежал через холл, преотвратно шлёпая промокшими сапожками.
Я ущипнул себя за нос, потом сильнее за ухо и потащился в зал, с недоумением глядя на влажные следы, высыхающие прямо на глазах. Полы с подогревом. Испанская плитка. Понимаете ли...
Пришелец стоял у камина, внимательно глядя на огонь. Я упал в кресло и, нащупав сигареты, закурил. - Огонь, - коротышка кивнул в сторону камина, - а ты, значит, делаешь к нему дым? – И не дожидаясь ответа, продолжил. – У вас, у людей принято представляться… Меня кличут по всякому: где "леприкон", где "тролль". Но в твоем языке есть вовсе нестрашное слово – «гном»... А обращайся ко мне: «Толлен».
«На тёмно-синем бархате небесной шторы обозначилась первая звёздная прореха». Дарю безвозмездно, то есть даром. Пользуйся… Ожил? Слушать, понимать - в состоянии? - Гном сбросил мокрый плащ и остался в красной с короткими рукавами рубахе навыпуск, в том месте, где должна быть талия, охваченной широким ремнём с блестящей пряжкой в виде конской подковы, и в зеленых с широкими белыми полосками шароварах, стянутых пониже колен кожаными ремешками.
Гном уселся по-турецки у камина и постучал пальцем по защитному стеклу. – Ловко придумал. Надо у себя в пещере такое завести! Ни дыма тебе, ни копоти. Однако! Ближе к телу… Ты ваяешь очередной шедевр. Твои дела идут ни шатко, ни валко, а я предлагаю весьма выгодную для тебя сделку. Ты отправляешь меня в замок Уильяма Норманнского, а я гарантирую тебе успешное завершение литературных трудов. У меня остались кой какие делишки, именно в том месте и в то самое время. А попасть туда можно только по «лучу внимания», который ты так упорно пытаешься наладить. Так, что ты мне нужен до зарезу. А чтоб ты не зазнался, предупреждаю: "Не сметь прерывать писанину надолго! Иначе я вернусь и"...
- А, что если…
- Никаких «если». Я - только туда и обратно, а ты не только закончишь свой очередной никому не нужный опус, но и получишь за него деньги. Да не боись, ты! Обойдёмся без подписи кровью и души… За этим придут другие… По позже... Шутка! Лично я удовлетворюсь твоим словом!
Гном потрогал плащ, встряхнул его и накинул на плечи. - Веришь-нет… но без вас, людей скучновато. Вы такие гадости можете придумать!.. Но, что особенно ценно: не меняетесь с годами. Да, что там с годами? С тысячелетиями! Взять, к примеру, тебя. Считаешь себя литератором, пишешь ради денег – это понятно, а качество? Где качество? Туфта, ширпотреб… Это... Как оно? Бульварное чтиво. И уже совсем загадка, почему тебя читают? Молчишь? Ну, молчи, молчи. А я тут вот чего надумал! Повидал я поболее твоего, да и в каждом моём слове, в отличие от твоего - правда, только правда и ничего кроме правды… Так ты ту... Уважь старика! Вставь пару моих баек в эту, в твою… фабулу.
***
«На тёмно-синем бархате небесной шторы обозначилась первая звездная прореха. Грозовая туча уползла дальше, на материк, и грозные боги уединились в великолепных чертогах Асгарда. Бессмертным недосуг было вникать в дела обитателей Среднего Мира, чего не скажешь о низших духах. Они постоянно путались у людей под ногами, сулили деньги, славу и прочую мишуру.
Гном Толлен выполз из крысиной норы в сумрачном подземелье герцогского замка в Байе. Он брезгливо переступил через кости скелета, прикованного кандалами к стене, и прекрасно ориентируясь в темноте, направился вглубь подземного лабиринта. Его не пугали предстоящие трудности. Более того! Чем сложнее было задание, тем охотнее Толлен за него брался. Каждая проведенная им операция была верхом совершенства и могла бы занять достойное место в учебниках по тактике спецподразделений троллей»!
***
Я задержал дыхание и медленно обернулся. Коврик у камина был пуст. Я облегченно вздохнул и прикрыл рукой глаза . Галлюники зрительные и слуховые… Полный абзац! Допился, фантаст хренов!
Я выскочил в холл, схватив с вешалки куртку и бросился к двери. Сырой ветер хлестнул по лицу, ледяные коготки страха вцепились в низ живота… Огромная серая, с рыжими подпалинами собака сидела на крыльце. Карие глаза смотрели на меня… Чёрт знает как смотрели! Расползлись чёрные губы, обнажив два огромных жёлтых клыка. Зверюга закинула вверх треугольную морду, и тоскливый вой потянулся к плачущему ночному небу. Какая на фиг собака! Волк! Настоящий волк!
Захлопнув дверь, я выхватил мобильник, но аппарат обречённо молчал. Я сбросил куртку и вернулся к камину. Нагнулся и потрогал коврик. Ощутив непросохшую влагу, отдёрнул руку. К ладони прилипли серые волоски. Только что бывший безбрежным мир, скукожился до размеров одинокого дома, брошенного в бушующее море непогоды.
***
«На юго-восток от поселения Сент-Хэмер, у побережья Нормандии терпел бедствие корабль Годвинса II, лорда Уэссекского. Ладья шла из Плимута в Лондон, когда налетевший шторм унёс в море, изодранный в лохмотья, квадратный парус. Давно смыло с палубы сундуки и припасы, и только измученные люди боролись за свои бесценные жизни. Гребцы монотонно ударяли вёслами, а трое рулевых старались удержать боевую ладью носом на волну. Громкий скрежет и треск на мгновение заглушили разбойничий свист ветра, и крутая волна протащила «драконий корабль» через каменную гряду, вспарывая, обитое позеленевшими медными листами, днище. Неумолимая сила увлекла в воду все, что ещё задержалось на палубе. Словно горох с наклонной доски, люди посыпались в бурлящую воду, но их истошные крики не всполошили даже чаек на ближайшей скале…
Ранним утром Роджер Гвискар, рискуя навлечь на себя гнев вспыльчивого патрона, вернулся в Байе. Меж двух лошадей были устроены носилки из копий, на которых покоился брат жены короля и владелец всей восточной Англии.
***
Король Генрих откровенно любовался дочерью. Густые волосы, цвета ржаной соломы, завязанные узлом на макушке, лошадиным хвостом спадали на гибкую спину. Широко распахнутые серые глаза удивленно смотрели на окружающий мир, а вздёрнутый носик и тяжеловатый отцовский подбородок не портили общей картины. Синее, ушитое в талии платье, подчёркивало стройную фигуру. Поверх платья была накинута шерстяная туника, украшенная цветными лентами из домотканого полотна. Пара золотых пряжек, из крученых золотых проволочек, скрепляли ремешки туники на плечах. Генрих припомнил, что именно эти невинные безделушки, украшенные дивными фиолетовыми камнями, стоили приличного стада не менее достойных нюренбергских коров. Король задержал взгляд на бусах из сердолика с янтарём, а ещё – перстни, браслеты… Повернувшись к окну, Генрих заговорил. - Нравится вам или нет, но вы, ваше высочество, сегодня же отправитесь в Париж, в гости к свой дражайшей тетушке. Париж , конечно, дыра, каких свет не видывал, но тетка вам – не чужая, а я не могу, да и не хочу таскать вас с собой. В конце концов, мы не на прогулку выехали… К тому же мы полагаем, что негоже девушке из приличной семьи сидеть в седле на мужской манер и вертеть своим высокородным задом перед двумя сотнями глаз швейцарских гвардейцев.
...Я тоже умею пинать королевские табуреты. Однако настоятельно рекомендую выбросить из своей прелестной головки всякие романтические бредни, иначе прикажу палками гнать с нашего достойного двора всех этих бездельников-менестрелей-трубадуров. У меня в отношении вас имеются определённые и далеко идущие планы, а этому проходимцу Монтгомери я найду занятие более достойное его капитанского звания и по далее от вашего высочества…
Вернитесь! Сейчас же вернитесь, своенравная дочь!
Король в сердцах плюнул на пол и бросился было вослед, но остановился и трижды хлопнул в ладоши. - Безотлагательно передать наше высочайшее повеление. "Не медля провести сборы и сегодня же отправить принцессу в Париж! Охрану кортежа поручить дворцовой страже. Швейцарцев Монтгомери оставить при нашей персоне". – Продолжая почтительно кланяться, лукавый царедворец задом толкнул дубовые двери и поспешил затеряться в бесконечных переходах кинасского дворца.
Алиенора бежала по закрытому дворцовому переходу. Её лицо пылало от нестерпимого жара. «Кто? Кто посмел открыть отцу тайну её сердца»? Во время финального поединка на последнем рыцарском турнире капитан королевских телохранителей Габриель Монтгомери выбил из седла Эда Бургундского. Тупой наконечник турнирного копья размозжил череп сиятельного герцога, пробив позолоченное сетчатое забрало. С трудом сдерживая разгоряченного коня, Габриель подъехал к центральной трибуне. Отбросив обломок копья, он снял шлем и склонил голову перед принцессой. Пойманной птичкой затрепетало сердце юной девушки. Подоспевшие оруженосцы помогли рыцарю спешиться и подвели к императору. Хитрый Генрих уже прикидывал возможные выгоды от смерти беспокойного подданного. Он поздравил рыцаря с достойной победой и, лицемерно сожалея о понесённой утрате, распорядился королеву турнира не выбирать, ограничившись малым пиром.
Затянутый пурпуром щит солнца ещё не успел провалиться за неровную линию горизонта, а колёса королевского обоза уже месили дорожную грязь. С первой звездой стали на ночлег. Повозки сдвинули в квадрат, внутри поставили шатёр для принцессы и палатку для фрейлин. Развели костры, и закапал мясной сок в вечно голодные языки пламени.
Кривой клинок месяца чудом зацепился на чёрном шелке, густо затканном золотыми звёздами. Воспользовавшись суматохой, Алиенора незаметно выскользнула из лагеря. Ей захотелось вернуться в мир желаний, где нет ничего невозможного ибо творцом этого мира была она – Алиенора. Девушка дошла до ближайших кустов и легла на уже остывшую землю.
- Своей кольчугой, мессир, вы совершенно испортили моё лучшее дорожное платье. – За нарочито капризным замечанием последовал кокетливый женский смех.
Жаркая волна захлестнула Алиенору. По голосу она узнала Гормофлет, придворную даму лет тридцати, которую Алиенора считала древней старухой, способной разве что разносить многочисленные сплетни по дворцовым покоям. Для неё стало сущим открытием, что и в старости женщина не только хочет, но и может быть желанна».
***
Я потянулся за сигаретой. Тоскливый вой прорвался сквозь тройные стеклопакеты, и с глухим ворчанием исчез в разогретом чреве камина. Холодные мурашки пробежали по спине, взъерошив остатки растительности на моей голове. «Да помню я! Помню»!
***
«Автор гном Толлен из Средних Пещер. Печатается впервые, с разрешения автора.
Двусторонний молот Мьелнир был самым знаменитым оружием бога Тора. Он всегда попадал в цель и сам возвращался в руку Тора. Но однажды утром Тор проснулся и обнаружил пропажу оружия и символа власти. Принятыми мерами розыска удалось установить, что, пока Тор находился в небытие после очередной пирушки, ледяной великан Трюм стащил молот. Тор поклялся отомстить обидчику, но вначале решил провести мирные переговоры. Незадачливый Трюм не стал ломаться и пояснил, что спёр молот, как заложника, с целью шантажа, ибо с детства мечтал взять в жёны богиню любви Фрею.
До красавицы Фреи даже не стали доносить требование Трюма, настолько оно было абсурдным… Как всегда в безвыходном положении боги решили обратиться за помощью к гномам!
У гномов тоже имеется разделение труда: одни трудятся на шахтах, другие - по сапожному делу, третьи – ювелиры, ну а гном Толлен слыл экспертом по улаживанию различных конфликтных ситуаций. Именно Толлен и предложил, на первый взгляд, совершенно безумный план.
Тор и Толлен переоделись в женские платья и отправились к Трюму. Кстати на платьях и закончились все преображения. Обошлись без пластических операций и грима…
Тор должен был исполнять роль богини Фреи, а Толлен выступал в роли её подружки. У ледяного великана с головой было не всё в порядке, а может у него были свои эталоны красоты, но польщённый великан ничего не заподозрил и в тот же вечер пожелал устроить свадьбу. Тор чуть было не выдал себя, когда, на банкете, принялся поглощать еду и горячительные напитки в огромных количествах, но хитроумный Толлен объяснил гостям, что, в ожидании праздничного ужина, невеста не ела несколько дней. Данное пояснение вызвало бешеный восторг среди гостей, подтвердив родственность душ и близость интересов. В конце ужина, для полного завершения ритуала был подан молот, на котором жених и невеста, согласно обычаю, должны были принести обет верности.
Как только Тор увидел свой драгоценный молот, он схватил Мьелнир…
Тут-то и началось настоящее веселье… Им же, то бишь этим самым молотом, был убит злодей-похититель, и перебиты ни в чём не повинные гости».
***
Я скомкал пустую сигаретную пачку. Время остановилось. Буря за окном свирепствовала вовсю, а надоедливая ночь противно кривлялась за окном…
***
«…До местечка Парижа остался один дневной переход. Свитские дамы готовились к вступлению в город, и радостный переполох в стане затих далёко за полночь. Ночная усталость смыкает веки, блаженная нега предательски убаюкивает сознание. Несказанно сладок сон во время последней стражи. Острый нормандский нож перерезал тончайшую нить бытия, и захлебнулся алой кровью, не проснувшийся крик.
В разоренном лагере четверо берсерков добивали раненных, а трое конных уходили в предрассветную степь. Поперек седла Гвискар удерживал безжизненное тело Алиеноры. Во время ночной свалки барону пришлось рукояткой меча успокоить чересчур прыткую принцессу, и теперь Роджеру приходилось уповать на Провидение и на крепость черепа высокородной германки.
Вечером того же дня, собравшись в условленном месте, норманны отправилась в Байе. Свен и Эйрик предусмотрительно держались сзади. Кнуд двигался впереди, на расстоянии полета стрелы. Остальные рассыпались веером, прикрывая фланги. Такой порядок позволял контролировать большую территорию и гарантировал от неожиданного нападения.
Гвискар ехал шагом, крепко придерживая за талию, пришедшую в себя Алиенору. Всю дорогу Роджер пытался разговорить принцессу, но та отвечала презрительным молчанием. Принцесса постоянно вертела головой, пытаясь, если не понять, куда они едут, то хотя бы запомнить дорогу. Вот и сейчас, на развилке, она долго провожала взглядом расколотый молнией старый дуб.
Роджер усмехнулся, поправил на пленнице свой шерстяной плащ и заговорил. – Ваше Высочество, мы направляемся в Байе, вотчину герцога Вильгельма Нормандского, а я – его вассал Роджер, барон де Гвискар.
- Топор палача рубит головы своевольным баронам также легко, как и простым смертным. – Не сдержалась Алиенора.
Роджер весело рассмеялся, ему нравилась смелость юной принцессы, да и само приключение разбавило скучно-пресную жизнь в Байе. – Мы - не разбойники, миледи. Смею вас заверить, рыцари земли Норманнов не менее благородны, чем германские сеньоры. Я Роджер Гвискар, здесь и сейчас клянусь честью своего рода, что никто не причинит вам вреда в Байе…
- И даже сам герцог?
- Даже он. – Уверенно ответил Роджер. Принцесса обернулась и впервые за всё время посмотрела в тёмно-синие глаза Гвискара. «Полная противоположность Габриелю»...
***
Гарольд Годвинс открыл глаза. Его взору предстал пыльный балдахин. Огромный паук в углу неторопливо плёл свою сеть. Лорд повернул голову, и непроизвольная гримаса скользнула по его лицу, то ли от сильной головной боли, то ли от неожиданности. Перед ним высился герцог Вильгельм Нормандский.
– Какое счастье, дорогой кузен, что мои люди подоспели вовремя. Вы – у себя дома, мой друг, и никогда, поверьте, никогда вы не пребывали в более безопасном убежище. – Гарольд тяжело вздохнул. "В лучшем случае он – почётный пленник"…
- Лекарь! – Резкий выкрик Вильгельма заставил Гарольда вздрогнуть. – После осмотра вам помогут одеться, и мы отправимся служить благодарственный молебен по случаю вашего чудесного спасения. Я уже давно не получал известий от моего любимого кузена Эдуарда, так что нам будет о чем потолковать.
Выпив вонючее питьё, Годвинс почувствовал себя настолько лучше, что смог покинуть опочивальню без посторонней помощи.
Благодарственный молебен служил архиепископ Эд – единоутробный брат герцога Вильгельма. Нормандская знать, воины и простой люд почтительно слушали невразумительную латынь. После окончания службы герцог ухватил лорда Уэссекского под локоть и подвёл его к алтарю.
- Четырнадцать лет назад, день в день, на этом самом месте стоял ваш король Эдуард. Тогда он тоже был моим гостем, но по иной причине. Даны отобрали трон у его отца, и кузен прогостил у меня несколько лет. Ах, какое славное было время!.. Ваш нынешний государь дал нерушимую клятву, что после его смерти именно я унаследую английский престол.
Эдуард слишком слаб и многих сводит с ума блеск английской короны. А больше всех неймётся Харальду Сигурдсону. А ведь Хардрада - проходимец, каких Свет не видывал, и его бы не мешало вздёрнуть на первой же осине. Сигурдсон готов продать свой меч каждому встречному-поперечному... Когда ему было пятнадцать, он сражался при Стиклестаде на стороне своего брата Олафа. Когда того убили, Харальд перебрался в Швецию. Оттуда его вытурили, и он убыл к родне в Киев. Да так там всем задурил головы, что стал зятем их верховного кагана. Но у руссов для него было слишком тихо, и Харальд перебрался в Константинополь. Но, как только помер король Магнус, Хардрада вернулся в Норвегию, где захватил ещё тёплый трон усопшего племянника. Но одной короны ему мало и, к уже имеющейся, Сигурдсон не прочь прихватить и английскую…
Я хочу, милорд, чтобы вы знали всю правду, а по возвращении поведали её своим сторонникам и друзьям.
Гарольд прекрасно понял, на каких условиях его отпустит достойный сын Роберта Дьявола. Годвинс поклонился. - Извольте. Я готов последовать примеру моего короля… Клянусь перед алтарем Господа нашего Иисуса Христа, что после смерти короля Эдуарда я признаю право на престол Англии Вильгельма герцога Нормандского, стоящего здесь рядом со мной. И да будет свидетелем в нерушимости моей клятвы Господь Бог, и все смертные, находящиеся в этой церкви.
Полагаю мне удастся передать всем моим друзьям, союзникам и вассалам то высокое уважение, что я испытываю к вашей милости.
Вильгельм разгадал причину столь быстрого согласия английского лорда, что и сам был не прочь стать английским королем. Чтобы вырваться на свободу Годвинс дал ложный обет. Но беспечный лорд не догадывался, что в алтаре замковой церкви замурован мизинец святого Олафа, а клятва, данная перед мощами святых, не могла быть нарушены ни при ка ***
Итак... Олаф Харальдсон, старший брат Харальда Хардрады. Начнём с того, что дата рождения будущего святого неизвестна, но перед тем как занять норвежский престол, наш герой профессинально разбойничал на Балтике и в городах Северной Европы. Как-то раз боевые ладьи Олафа, поднявшись по Темзе, наткнулись на лондонский мост. Олаф лично закрепил канаты к деревянным опорам. Гребцы дружно налегли на вёсла и... очередной шедевр средневекового зодчества не сохранился до наших дней.
Послужил Олаф и в Нормандии, где был крещён и возможно потерял свой мизинец, беспощадно эксплуатируемый герцогом Вильгельмом.
В 1014 году Олаф стал королём Норвегии. Огнём и мечом принялся он обращать в новую веру, погрязших в язычестве, подданных. Такое рьяное миссионерство закончилось для Олафа весьма плачевно. Он был свергнут и убит в битве при Стиклестаде».
***
С ощущением липкой паутины на лице, я прекратил колошматить по клавиатуре и поднял голову. Толлен тихонько сидел на каминном коврике. – Ну, наконец-то! А то я жду, жду, а он и головы не подымет. Всё пишет и пишет, а про друга забыл! Знаешь, как это называется? Чёрная неблагодарность!
***
«Автор: гном Толлен из Средних Пещер. Печатается впервые, с разрешения автора.
Балдер, сын Одина и Фригг был любимцем богов, но однажды приснилось ему, что он умер. Балдер рассказал сон родителям, и встревоженный Один помчался в Нифлхейм, где обратился за советом к прорицательнице. Та поведала, что Балдера умрёт от брошенного предмета, и никто не в состоянии эту смерть предотвратить. Мать Балдера, Фригг не захотела мириться с заданной обреченностью и заставила все опасные предметы поклясться, что они не причинят вред её сыну. В результате у богов появилось новое развлечение. Они швыряли в Балдера всем, чем можно...
Но негодяй Локи страшно завидовал Балдеру, он рыскал по всем мирам, пока не выведал, что только с ползучей омелы не взяли злополучную клятву. Локи сделал из омелы дротик и уговорил слепого Ходера метнуть его в Балдера. Локи лично направил руку Ходеру. Дротик пронзил сердце Балдера. Так был убит наследник Одина.
В отчаянии Фригг отправила другого своего сына Хермода в Нифлхейм. Хермод принёс радостную весть. Было сказано, что если все существа во Вселенной будут оплакивать Балдера, то он сможет вернуться в Асгард. Рыдали все, кроме злобной великанши, и сын Олдина навсегда остался в царстве теней.
Разъяренная Фригг пригласили Толлена, чтобы он провел дознание и выяснил, кем же на самом деле была эта жестокосердная великанша. Принятыми мерами сыска Толлену удалось неопровержимо доказать вину и уличить Локи. Но Локи сбежал. Толен пошёл по следу и обнаружил, что Локи обернулся лососем. Была изготовлена специальная сеть, и боги выловили всех лососей, а заодно и Локи.
Дальнейшие события происходили без участия Толлена, поэтому не представляют особого интереса…».
***
«Под узкую замковую браму втянулась кавалькада во главе с Роджером Гвискаром. Всадники проехали вдоль восточной стены и оказались на вымощенной диким камнем площади перед церковью. Герцог Вильгельм и граф Годвинс как раз выходили из церкви. Барон Гвискар придержал коня, пропуская процессию.
Алиенора выскользнула из объятий конвоира и бросилась на колени перед сиятельной парочкой. – Именем Девы Марии молю вас, рыцари, о помощи! – Принцесса изящно склонила свою прекрасную головку как раз перед Вильгельмом. – Подлые наёмники вероломного герцога нормандского захватили меня, предательски убив моих охранников и верных вассалов.
- Сейчас же встаньте, ваше высочество. – Англичанин пришёл в себя первым. Он подал руку Алиеноре, помогая ей подняться. – Я полагаю, вы не в праве плохо отзываться о герцоге Вильгельме, чьим невольным гостем являюсь и я…
Вечером того же дня в верхнюю залу донжона, временно превращенную в темницу, поднялся герцог Нормандский. Кивком головы он отпустил стражников и собственноручно закрыл массивные дубовые двери.
- Полагаю мне нет нужды представляться, поскольку мой драгоценный кузен Гарольд сделал это за меня. Я человек прямой и откровенно: «Ни вы, ни ваша честь меня не интересуют. Как только вашему почтенному батюшке будет угодно заплатить назначенный выкуп, вы вместе с вашей честью будете незамедлительно переправлены в любой предел священной Римской Империи».
- Мой высокородный отец сравняет с землей ваш разбойничий вертеп и зальет кровью всю Нормандию. Но если вы немедленно принесете свои извинения и отошлёте меня обратно в Париж, я обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы смягчить гнев отца.
- Вот так значит… – Задумчиво протянул герцог. – Вы так и не поняли, куда попали, моя беззащитная пташка. Поверьте мне, старому солдату, вашему трупу будет абсолютно все равно, всю ли Нормандию зальют кровью ваш отец или только её часть. А пока ваши толстозадые ландскнехты дотопают до границ Нормандии, от вашего прекрасного тела останутся только выбеленные морскими ветрами косточки. – Герцог криво усмехнулся. – А посему, юная леди, не раздражайте меня пустыми угрозами, которые вы не в состоянии выполнить. Считаю наше знакомство состоявшимся. – Вильгельм поклонился и, перебросив плащ через руку, медленно вышел. Силы окончательно покинули юную пленницу, и она без сил опустилась на каменный, присыпанный свежей соломой, пол.
***
Король Генрих получил требование о выкупе, когда его пехота готовилась форсировать реку По. Гневу монарха не было предела. С каким наслаждением Генрих лично казнил бы герцога Вильгельма, этого зарвавшегося потомка морских разбойников. А пока король лично подобрал четыре старые клячи и проследил, чтобы нормандский вестник был накрепко привязан к лошадиным хвостам. Шесть раз мерины расходились в разные стороны, но всякий раз погонщики возвращали их назад, продлевая муки злополучного гонца. Жуткие крики несчастного не уняли лютую ярость, и только баснословная сумма выкупа утешила самолюбие монарха.
Немного успокоившись, Генрих вызвал к себе Габриеля Монтгомери. Беседа велась шёпотом, однако подсмотренное потрясло даже прожжённых царедворцев. Монтгомери сидел на табурете, а всесильный император стоял рядом и что-то настойчиво втолковывал, наклоняясь так низко, что казалось, клевал шотландца в голову. Вечером того же дня капитан оставил императорский двор.
***
При прощании герцог обнял Гарольда и смахнул лицемерную слезу. - Мой дом – ваш дом и не удивляйтесь, если вскорости получите приглашение на свадьбу. – Годвинс удивленно посмотрел на Вильгельма. – Да, да, граф. Маленькая Нормандия не сможет противостоять всей армии Священной Римской Империи. Но, если старый скупердяй не отдаст выкуп за принцессу, ему придется раскошелиться на приданное для невесты. Жениха я ей найду, а церковные формальности уладит мой младший брат Эд.
Лорд Уэссекский одобрительно рассмеялся. Сам опытный интриган, он отдавал должное хитрости и изворотливости норманна.
***
Торговый кнорр вошел в устье Темзы и, пройдя под мостом, пришвартовался у угольного причала. Гарольд Годвинс вернулся в Англию вовремя. В королевском дворце царила суматоха, Эдуард Английский по прозвищу Исповедник пребывал при смерти. Его сын Атлинг был ещё слишком мал и, собравшиеся лорды, с облегчением узнали о возвращении авторитетного и влиятельного графа. Принятое решение гласило: «Не дожидаясь кончины короля, передать английский престол сэру Гарольду Годвинсу».
***
На очередной пушечный раскат грома жалобно отозвались оконные стекла. Тысячи злобных невидимок, собрались на разгульный шабаш. «Эк меня угораздило»! Я подошёл к бару, взял новую бутылку кукурузного виски и, отхлебнув из горлышка, вернулся к клавиатуре.
***
«Барон Гвискар прогуливался по маленькому внутреннему дворику. Роджер приходил сюда уже несколько вечеров кряду… Громкий шлепок за спиной заставил его обернуться. Гвискар поднял комок коричневой ткани и, развернув тряпку, узнал перстень юной Алиеноры. Отбросив сомнения, Роджер поднялся в донжон. Стража беспрепятственно пропустила похитителя германской принцессы...
В Байе стягивались войска, свозилось снаряжение и припасы. Герцога Вильгельма можно было обвинить в чём угодно, но только не в отсутствии предусмотрительности. Нормандия готовилась к вторжению германских рыцарей. Весть о внезапной кончине Эдуарда и спешной коронации Годвинса застала Вильгельма врасплох…
Законное право на престол имеет он и только он – герцог Нормандский. В этом на святых мощах поклялись уже покойный английский король и святотатец Годвинс. А посему нужно посадить на корабли, так кстати, собранную армию, и отплыть в Англию. Но воевать на два фронта - самоубийство, а значит: с германским императором следует замириться, уже бесполезную принцессу вернуть, а Роджера Гвискара, самовольно похитившего Алиенору, выдать. По дороге непокорный Гвискар надумает сбежать, и тогда... Генриху доставят хладный труп упрямца. А в виде компенсации можно предложить (только пообещать!) имение мятежного барона.
Приняв окончательное решение, герцог удовлетворенно хмыкнул и пригладил заплетённую в косички бороду.
На середину залы вышел рыцарь с незнакомым гербом. Он снял шлем и передал его оруженосцу, затем, также не спеша, отстегнул перчатку с правой руки и бросил её на пол перед герцогом. В зале повесилась тишина. - Я шотландский рыцарь Габриель из рода гэрлохских Монтгомери, вызываю на смертный бой тебя Вильгельма сына Роберта Дьявола и готов биться с тобой конным или пешим, днем или ночью, любым оружием.
- Может быть, мой любезный противник, пояснит причину своего гнева.
- Ты подло похитил Алиенору, даму моего сердца, и я не успокоюсь, пока один из нас не будет мёртв.
Герцог недовольно нахмурился. Он не боялся этого глупого мальчишки, но именно сейчас, когда всё было обдумано и решено, ему предлагали положиться на волю Провидения.
- Да простят меня герцог и ты, достойный рыцарь. Вызов приму я, поскольку именно я похитил принцессу Алиенору. – Вильгельм перевёл взгляд на выступившего вперёд барона Гвискара.
– Я не намерен драться с каждым оруженосцем, принимающим на себя вину своего господина.
- Обвинение во лжи является оскорблением и может быть смыто только кровью обидчика. – Хладнокровно парировал Гвискар.
- Приведите принцессу, и пусть она публично назовёт имя своего похитителя. – Неожиданно предложил герцог…
Зал гудел, словно встревоженный улей, Монтгомери нетерпеливо вышагивал в центре, Гвискар медленно гладил рукоятку меча, герцог сидел с закрытыми глазами. Что бы сейчас ни сказала принцесса, оскорбления уже нанесены и один из рыцарей к вечеру будет мёртв…
Взволнованная Алиенора едва держалась на ногах, и фрейлины герцогини поддерживали её под руки.
- Сударыня, прошу вас поклясться именем Господа нашего Иисуса Христа говорить правду и ничего кроме правды. Подайте распятие… Прекрасно… Прошу вас, сударыня, ответьте: «Кто из здесь присутствующих похитил вас и доставил в Байе»? - Смертельную бледность на лице Алиеноры сменила прозрачная синева. - Помните, ваше высочество! Каждая капля лжи тяжкой гирей ляжет на чашу весов в день Страшного Суда… Повторяю вопрос: «Кто устроил ночное нападение на ваш лагерь и привёз вас сюда»? – Герцог подался вперёд, не отрывая от Алиеноры тяжёлый сверлящий взгляд.
- Он. - глаза Алиеноры наполнились слезами.
- Кто он? Произнесите его имя. Оно вам известно?
– Роджер…
– Громче, миледи! – Властно повысил голос Вильгельм.
- Роджер, барон Гвискар…
– Вильгельм расслабленно откинулся на спинку кресла. – Прекрасно. Уведите принцессу! Она пережила столько потрясений… А вы, милорды! Обсудите условия поединка.
Монтгомери бросился к герцогу, но его удержали и силой потащили из зала. - Сущий дьявол. Но кем бы ты не был, я убью тебя! Даже если для этого придётся спуститься в преисподнюю….
- Аудиенция закончена! – Герцог поднялся и укоризненно покачал головой. – Я в его годы никогда не терял головы.
Для дуэли выбрали внутренний дворик замка. Герцог Вильгельм расположился на небольшом балкончике с восточной стороны.
На поединок рыцари выступили пешими и без щитов. На Гвискаре была надета бирни (кольчужная рубаха), голову защищал стальной круглый шлем с забралом в виде маски, с большими отверстиями для глаз, в правой руке Роджер держал обоюдоострый меч длиной около полутора метров. Меч имел собственное имя: «Яростный».
Шотландец был облачен в классические рыцарские доспехи. С головы до ног он был закован в отливающую синевой сталь. Над шлемом развевались красно-синие перья, двумя руками Монтгомери крепко держал тяжёлый двуручный меч.
По команде кастеляна рыцари двинулись навстречу, выбирая удобный момент для нападения. Вооружение норманна было легче, и Роджер двигался быстрее. Нетерпеливый Монтгомери первым бросился вперед, намереваясь круговым ударом достать незащищенные ноги противника. Гвискар отпрыгнул в сторону. Меч шотландца, высекая искры, с визгом прошёлся по каменным плитам. Пытаясь удержать равновесие, Монтгомери повернулся следом за мечом. Норманн сделал быстрый шаг в сторону и ткнул шотландца мечом в бок. «Яростный» вспорола ремни, соединяющие латы, показалась кровь. Габриель упал на колени. Гвискар выдернул меч и, сделав пол оборота вправо, вышел Монтгомери за спину. Перехватив меч двумя руками, он обрушил последний удар на склонённую шею. Хлынула алая кровь. Мёртвое тело со звоном упало на каменные плиты.
Герцог спустился вниз и, приблизившись к Роджеру, крепко прижал его к себе. – В который уже раз, мой верный барон, вы доказали свою преданность.
***
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Корабли Харальда Сигурдсона подошли к мелководью. Воины, защищённые только кожаными рубахами, спрыгивали в холодную воду. Выбравшись на сушу, они занимали прибрежные холмы. По спущенным деревянным сходням сводили коней, сносили припасы.
Узнав о высадке десанта, Гарольд Годвинс во главе войска англосаксов выступил навстречу норвежцам. 25 сентября 1066 года армии сошлись у Стамфорд-Бриджа, что в Йоркшире. После кровопролитного сражения викинги были разгромлены. Король норгов Хардрада был убит. Со смертью Харальда Сигурдсона закончилась целая эпоха средневековья. Навсегда прекратились походы варягов, морские разбойники перестали тревожить покой быстро богатеющей Европы.
Двое суток воины Гарольда праздновали победу. На третьи Годвинс узнал вторжении норманнов. Армия Вильгельма прибыла на 700 кораблях, в ней насчитывалось около 10 000 человек, включая лучников и лучшую в Европе кавалерию.
После ожесточённой восьмичасовой битвы Гарольд был убит, остатки его войска отступили. Англосаксонская знать поддержала Вильгельма, признав его право на престол. Уильям, прозванный впоследствии Завоевателем, стал новым королём Англии.
А, что же Роджер и Алиенора?
Барон Гвискар во главе второго эшелона нормандцев отправился не на север, в Англию, а на юг. Флотилия викингов без потерь прошла беспокойный Бискайский залив и, обойдя Испанию, вошла в Средиземное море. В те времена эта часть Европы считалась практически бесхозной. Гвискар покорил арабскую Апулию, область на юге Италии, остров Сицилию и провозгласил себя герцогом».
***
Я встал и потянулся… "Толлен! А на крыльце меня караулит волк"!
Я выскочил в прихожую и, открыв дверь, не поверил своим глазам. Прекрасное утро улыбалось умытым солнцем. Я опустился на колени и тщательно исследовал мокрые половицы и пазы между ними. Ни следов лап, ни волос. Я вернулся в дом. На коврике у прогоревшего камина, свернувшись клубочком, уютно спал огромный пепельного цвета котяра. Я подошёл ближе и принялся внимательно рассматривать неожиданного компаньона. Разбуженный моим пристальным взглядом, чистокровный британец поднял голову и, придав своим ушам недовольное выражение, презрительно уставился на меня медово-жёлтыми глазищами перечёркнутыми вертикальными зрачками.
***
«В 1130 году потомок Гвискара и Алиеноры, по имени Роджер II получил из рук римского папы титул короля «Обеих Сицилий». Ему удалось то, о чём его предок не мог и мечтать»
***
Послышалось недовольное ворчание отступающей грозы, но я поставил точку.
© Copyright: Геннадий Васильевич Есин, 2011. Свидетельство о публикации №21101050350
ПУБЛИКАЦИИ:
Литературно-художественный альманах «Южная Пальмира», г. Одесса, Украина - №3(17)2005.
